Король-колдун - Смит Джулия Дин. Страница 49

— Итак, — требовательно произнес Дарэк, запустив пятерню в гриву взъерошенных волос. — Что вы увидели?

— Что я увидел, — повторил Хедрик, бросив на Люкина взгляд, способный заморозить всю комнату, — я увидел, как ваш архиепископ нанял этого человека для того, чтобы тот убил ее высочество и ее мужа во сне.

Архиепископ пренебрежительно фыркнул, выпрямившись во весь рост и нависая над старым колдуном.

— Да как вы посмели! — проревел он, вкладывая в слова весь праведный гнев, который мог изобразить. — Ваше величество, этот… этот проклятый колдун нагло врет! Он хочет защитить свою драгоценную протеже…

Резкий ответ Дарэка прозвучал тихо, но с едва скрываемым бешенством:

— Мастер Хедрик никогда не стал бы врать о том…

— …и у вас нет ничего против меня, кроме его слова. Как мы можем быть уверены в том, что он видел в голове этого человека?

— Не можем, — подтвердила Атайя, тяжело прислонившись к столбику кровати, чтобы унять нарастающее изнеможение. Ее совсем не удивило, что архиепископ оказался замешан в происходящем. Принцесса лишь укоряла себя за то, что раньше воображала, будто может находиться в этих стенах в безопасности. — Однако, — добавила Атайя, желая стереть самодовольную улыбку, появившуюся на лице Люкина, — кто, кроме вас, мог взять корбаловое ожерелье Дагары? — Украшение сразу показалось принцессе знакомым, но лишь после того, как угроза их с Джейреном жизням миновала, она окончательно уверилась в этом. — Неужели вы думали, я не узнаю его? Дагара надевала ожерелье на свадьбе Дарэка, для того чтобы, вы знаете… избежать присутствия Родри.

Борясь с внезапным приступом головокружения, Атайя протянула узел Дарэку, шепотом объясняя, что содержится в нем, и умоляя не развязывать узел в их с Джейреном присутствии.

— Вероятно, этот человек — кажется, его звали Ноэль, — был арестован Трибуналом не так давно, — начал мастер Хедрик, не обращая внимания на гневный взгляд архиепископа. — Он промышлял воровством и другими мелкими преступлениями — да уж, не самый достойный из жителей Делфархама. Однако в этот раз, я понял, его обвиняли в совершенно другом преступлении. Подельник затаил на него злобу — что-то связанное с нечестным дележом украденных денег — и сдал Ноэля Трибуналу, утверждая, что он — скрывающийся от правосудия колдун. Понятия не имею, как относился Ноэль к лорнгельдам, — в основном он был озабочен собственными проблемами. Как бы то ни было, архиепископ Люкин предложил этому человеку свободу в обмен на убийство Атайи и пообещал, что предоставит ему свободный проход в апартаменты принцессы. Я пытался, — добавил Хедрик извиняющимся тоном, — но так и не смог выяснить, кто из стражников помог ему в этом. Если бы попытка Ноэля оказалась неудачной или он проговорился бы об участии архиепископа в этом деле — Люкин пригрозил ему самыми страшными преследованиями, на которые способен Трибунал. Неудивительно, что он предпочел смерть. Исходя из того, что мне доводилось слышать, — вставил Хедрик сухо, — Трибуналу неведомы понятия добра и милосердия. Если бы Ноэль успешно выполнил поручение, архиепископ обещал ему не только свободу, но и небольшое имение, конфискованное у одного незадачливого заключенного, — земли достаточно богатые, чтобы обеспечить безбедное существование до конца жизни.

— Деятельность Трибунала была приостановлена, верховный судья, — произнес Дарэк мрачно, сузившимися глазами глядя на архиепископа. — Отсюда следует, что вы уже не имеете права конфисковывать ничьи земли.

Взгляд Люкина метался между королем и Хедриком, выдавая его потрясение, гнев и, как показалось Атайе, изрядную долю настоящего страха.

— И вы верите обвинениям, которые этот колдун выдвигает против меня?

Молчание Дарэка было достаточно красноречиво.

— Полагаю, что я слишком доверял вам, архиепископ, в последнее время.

Атайя заметила болезненную нерешительность в лице брата. Ему не хотелось показать, что он больше доверяет рэйкскому колдуну, с которым познакомился только вчера, чем законно избранному примасу Кайта. Король понимал также, что Джон Люкин — кем бы он ни был на самом деле — отнюдь не ровня убийце, нанятому, чтобы ликвидировать нежеланного члена королевской семьи. У Дарэка не было настоящих доказательств преступления, кроме свидетельства мастера Хедрика, но тем не менее король верил ему — все это, заметила Атайя, беспокоило ее брата больше, чем он готов был признать.

— Всем оставаться здесь, — резко велел король.

Он покинул комнату без единого слова, оставив архиепископа Люкина, двух стражников и четверых колдунов беспокойно разглядывать друг друга. Когда спустя несколько минут король вернулся, в глазах его больше не было замешательства, а только лишь твердая решимость.

— Это действительно ожерелье Дагары, — произнес Дарэк без всякого выражения, но в самих словах его содержалось обвинение.

Однако Люкин продолжал упорствовать.

— Ваше величество, неужели вы действительно считаете, что я — единственный при дворе, кто мог проникнуть в королевское хранилище? Да любой колдун мог открыть замок… кто знает, может быть, это всего лишь уловка, задуманная, чтобы обмануть вас и заставить оттолкнуть своего ближайшего…

Дарэк поднял палец, чтобы заставить его замолчать. Атайя подумала, что сейчас ее брат просто взорвется от гнева: ей слишком часто случалось быть жертвой подобных вспышек, и она видела признаки приближающейся грозы в покрасневших щеках и крепко сжатых зубах короля. Однако вопреки ее ожиданиям король оставался поразительно спокойным. Совсем как Кельвин, подумала Атайя, ибо глубину гнева их отца можно было оценить по тому, какой мягкой и убедительной становилась его речь.

— Если бы я мог лишить вас сана, архиепископ, без разрешения Курии, то сейчас я испытывал бы большой соблазн сделать это за вашу дерзость. Однако так как у меня действительно нет других доказательств, кроме слова одного колдуна, то я не могу потакать себе в этом желании. — Несмотря на оправдательный характер его речи, взгляд короля был далек от мягкости. — Вы покинете двор, Джон. На самом деле вы покинете столицу вместе с нами. Я полагаю, у вас еще сохранился дом в Кайбурне, почему бы вам не пожить там какое-то время? И когда я решу отправиться в Кайбурн, то буду счастлив сопровождать вас, дабы быть уверенным, что вы доберетесь без проблем. — Глаза Дарэка превратились в узенькие щелки. — И вы не появитесь здесь, пока я не пришлю за вами… если я когда-нибудь вообще сделаю это.

Губы Люкина некоторое время безмолвно шевелились, пока он наконец смог выдавить из себя хоть какой-нибудь звук.

— Но ведь Кайбурн…

— А если Мудрец действительно приведет туда свою армию, — продолжил Дарэк, абсолютно уверенный в том, что именно это является причиной сомнений архиепископа, — тогда ваше пастырское присутствие весьма пригодится для поднятия духа людей, которым предстоит сражаться с ним.

Казалось, воздух дрожал от напряжения в течение долгой минуты, потом архиепископ с вытаращенными глазами, не дожидаясь приглашения, развернулся на каблуках и вылетел из комнаты, с силой грохнув входной дверью.

В отсутствие архиепископа мышцы Дарэка слегка расслабились. Вздохнув, он пальцем показал на узел с корбаловым ожерельем в своей руке.

— Что касается Дагары, то слава Богу, что оно было взято из хранилища без ее ведома. Всем известно, что наша мачеха недолюбливает тебя, — заметил Дарэк, — но она никогда не желала твоей смерти.

— Да, в нашем семействе лишь один человек хотел этого.

Атайя тут же прикусила язык, осознав, что времена привычного обмена колкостями с братом уже миновали — хотя как долго это продлится? Само по себе заявление принцессы было справедливо, но Атайе отчаянно захотелось, чтобы она никогда не произносила этих слов. Однако Дарэка слова сестры не разозлили, напротив, казалось, они ранили его.

— Тем не менее, — продолжил король, неловко прочищая горло, — я как-нибудь расскажу Дагаре об этом ожерелье — притворюсь, что забыл, что оно принадлежит ей, и пообещаю наказать владельца, если когда-нибудь выясню, кто он…