Тайны Истинного мира - Ефиминюк Марина Владимировна. Страница 4
– Меня обокрали! – безапелляционно заявила я.
Неожиданно по щеке скользнула одинокая трогательная слеза, оставившая мокрую дорожку.
Эдик ходил по квартире взад-вперед, словно его мелькание могло помочь моему горю. Взлохмаченный и возбужденный, он хлопал дверьми и старался меня успокоить, хотя сам нервничал все больше. Я сидела на табуретке, притащенной из кухни, и судорожно старалась сдержать истеричные слезы. Намазанный бодягой подбородок жег как окаянный, а над губой, покрытой белой цинковой мазью, подсыхала болячка. В общем, все мои усилия вернуть лицу здоровый, а не разбитый вид, похоже, не обещали увенчаться успехом.
– Скажи, что за чушь?! – очередной раз воскликнул Эдуард. – Что значит, грабитель испарился, как в фильме?
– То и значит, – промычала я, мечтая, чтобы он заткнулся, наконец, и просто посочувствовал, а не бросал обвинения в сумасшествии.
Признаться, он почти доказал мне самой, что это я разгромила съемную квартиру, попортила хозяйскую мебель и расколотила елочные шары. Одно стеклышко у очков разбилось, и мне приходилось прищуривать правый глаз, стараясь разглядеть мечущего приятеля левым. Вид, судя по всему, у меня был очень дурацкий.
– Да ты издеваешься надо мной! – фыркнул Эдик и, присев на торчащую из дивана пружину, тотчас вскрикнул, вскочил.
– Ну, клянусь тебе! – Я старалась говорить как можно убедительнее. – Он меня сначала избил, а потом, когда пришел участковый, развеялся, распавшись на мелкие кусочки. Ты мне не веришь?
– Маш, не обижайся, – сдался приятель, – но поверить в подобный бред невозможно. Мы же не в фантастическом романе живем. Согласись?
– Согласна, – кивнула я. – Мне кажется, это все из-за моего телефонного звонка.
– Какого звонка? – насторожился Эдуард и с подозрением глянул на телефонный аппарат, с вырванным из розетки шнуром.
– Ну, сегодня. Ну, понимаешь, – я старательно подбирала слова, – когда нашла этот ежедневник… Там целый пакет был, в нем еще телефон лежал.
– Телефон? – неожиданно приятель посерьезнел. Его вытянутое лицо стало еще вытянутее, а глаза кольнули острым холодом, как будто в его голове просчитывались донельзя сложные варианты событий.
Я пожалела, что сболтнула лишнего, но перевести разговор на другую тему не могла.
– Да, телефон мобильный. Я позвонила по номеру в нем, и там ответили…
– Дай мне посмотреть телефон! – тут же потребовал Эдик и резко протянул руку.
– Не могу, его украли, – не моргнув глазом, соврала я, – и книжку тоже.
– Что значит, украли? – Парень подошел так близко, что даже с одним стеклышком очков я разглядела его непритворное волнение.
– Я же тебе говорю, ко мне забрался вор.
– Так, Комарова, – распорядился Эдуард, словно все уже давно решено без меня, – собирайся, мы едем ко мне на дачу.
– Что, сейчас? – ужаснулась я и с тоской посмотрела на электронные часы в полке, единственные целые после погрома. – Сейчас же начало двенадцатого!
– Наплевать! Я тебя тут не оставлю, вся это неправдоподобная история мне совершенно не нравится! Побудешь в деревне, отсидишься, глядишь, все само собой уляжется. Там у соседей собака есть.
– А чем мне поможет соседская собака? – Я нервно прикусила губу и взывала от боли, прижав к болячке ладонь. – Черт!
Мне очень не хотелось ехать. Да что греха таить, было просто страшно, но в словах друга проглядывалось зерно истины. Кутерьма началась после моего неосторожно глупого звонка, так может, стоит уехать и оказаться в спасительном далеко?
– Хорошо, – с натугой согласилась я.
Несмотря на очень поздний час, шоссе в сторону области застыло в знатной пробке, которая не собиралась рассасываться. По информационному радио сонный голос ведущего хмуро вещал, что где-то у кольцевой дороги случилась страшная авария, и теперь мы все «стоим» и, похоже, будем «стоять» до самого утра.
За окном мело. Дворники лениво сгребали с лобового стекла снег. Соседние автомобили выпускали клубы выхлопного дыма. Водители нервно курили, готовые в любую секунду надавить на клаксон и выудить из машины визгливые сигналы – крики о помощи попавшим в столичную пробку. Заметенный гаишник в огромном форменном тулупе, делавшим его еще шире, осоловело следил за бесконечным потоком машин, спрятав озябшие руки в карманы. Полосатая как зебра палка безвольно свисала с запястья.
В салоне было тепло и темно, пахло ванильным освежителем. На несколько секунд я, разморенная, прикорнула.
…Образ возник неожиданно, четкий, резкий, очень правдивый. Перекошенное лицо Эдуарда со зверским выражением, и я, связанная, на автомобильном коврике за сиденьем водителя. Он что-то кричал и давил на педаль газа, и мы неслись в неизвестном направлении. Меня качало и тошнило, зеленоватая сеть, сковавшая тело, впитывала в себя все силы. Я нехорошо вывернулась, стараясь освободиться, и с пальца соскользнул красивый мужской перстень с темным бордовым камнем, всегда мне чуть-чуть великоватый. В голове промелькнула досадная мысль: не достану больше, а он мне нравился, даже больше, чем его хозяин…
Скользнув полметра, внедорожник остановился, и меня хорошенько качнуло. Я подскочила и чуть покосилась на Эдика, едва не уронив с носа очки, взятые у него взаймы, слава богу, диоптрии одни носим.
– Испугалась? – Он улыбнулся, и во мгле показалось, как будто его лицо скривилось в оскале.
Не говоря ни слова, я стала неловко перелазить на заднее сиденье.
– Ты чего, Маш? – изумился приятель.
А я уже судорожно поднимала резиновые коврики. Ничего. Конечно, никакого перстня.
– Маша? – снова полюбопытствовал Эдик, лишний раз убедившись в моем крайне нездоровом душевном состоянии.
– Я просто хочу поспать, – для наглядности я даже показала пыльную велюровую подушечку.
– А-а-а-, – мужчина покачал головой и снова уставился на помятый бампер впереди стоящего седана.
Возможно, я правда схожу с ума в чужом жестоком городе, где никак не могу найти работы и где никого не знаю? Мне плохо и одиноко, и я очень люблю жалеть себя, чем и занимаюсь последние дни, попеременно мучаясь то бессонницей, то кошмарами. Возможно все так. Возможно.
…И мне стало даже смешно, когда, сунув руку под водительское сиденье, я нащупала там перстень с крупным драгоценным камнем. Сон перемешался с явью, я надела украшение на большой палец и вдруг почувствовала, что привычно провернула его на костяшке.
– Останови! – громко приказала я Эдику, застегиваясь и подхватывая свою сумку.
– Чего? – вылупился он и действительно резко затормозил.
Тут же мы почувствовала тупой удар, и машину толкнуло вперед.
– Твою мать! – рявкнул Эдуард в бешенстве. Въехавший в нас водила сзади истерично засигналил. – Комарова, ты чокнутая!
Открыв дверь, я поспешно и неловко выбралась из салона и припустив в сторону спасительной буквы «М», горящей красным цветом.
– Стой, Маша! – услышала я и засеменила к метро еще быстрее, скользя тонкими каблучками по обледенелой дороге. Я ловко маневрировала между гудящими машинами, провожаемая недоуменными взглядами шоферюг.
– Комарова! – неслось мне в спину.
Стараясь не споткнуться на мраморных ступенях, я нырнула в подземку через прозрачные стеклянные двери. На меня пахнуло душным теплом и особенным запахом, состоявшим из смеси машинного масла и чужого дыхания.
В такой поздний час, почти под закрытие, в холле не было пассажиров, только вахтерша дремала в высоконькой будочке из оргстекла. Я пробежала через турникет, прислонив магнитную карточку.
– Комарова, не смеши меня! – орал Эдик, догоняя.
Заскочив на длинный эскалатор, бегущие по бесконечному кругу ступеньки, я услышала пронзительный надрывный свист. Визгливый голос заверещал: «Куда без билета?!»
Чуть поднявшись на цыпочках, я увидала, как бойкая вахтерша клещом вцепилась в рукав эдуардовой куртки. К ней на подмогу торопились молодцы из местного отделения милиции, довольные ночным развлечением. Эдик вырывался, желая броситься в погоню за мной. Осознав, что попытки тщетны, он заорал на всю станцию: