Кровь с молоком - Шалена Олена. Страница 19

— Но… но…

— Ты хотела домик? — переспросил Сэтвок, вконец теряя терпение. — Вот тебе домик! — он махнул рукой на замок. — Ты хотела курочек? — теперь его пятерня устремилась на разодетую в пух и прах толпу. — Вот тебе курочки! Чего еще тебе надо?

Тут с боку раздалось покашливание:

— Прошу прощение, сир, но можем ли мы продолжать?

— У нее спрашивайте, — ответил Шанар.

Пока Милка боролась с подступившими слезами обиды, жрец решил, что "молчание, знак согласия":

— Перед Солнце-Богом и Лунной Богиней, объявляю вас мужем и женой. Ваше Величество, можете поцеловать Ее Величество.

Эпилог. Козлы и дуры, а может всё-таки мужчины и женщины?

— Автор, так что ж это получается? Все мужики козлы, а все бабы — дуры?!?

— Нет, конечно, дорогой читатель. Но каждый мужчина за жизнь хотя бы однажды оказывается козлом, а женщина — дуррой (просто у некоторых этот период затягивается).

— А герои теперь будут жить долго и счастливо?

Автор задумался и через минуту ответил:

— Черт их знает!

Ой!

Вспомнила!!!

Я же позитивный аффтар!

Будет Вам эпилог… Ем… О чем это мы… Ладно, поехали!..

Гладкие камни полов замковых коридоров, приятно холодили босые ноги, а запах запеченного хлеба будил спящих господ, как всегда случалось на утром на Великий праздник. Мужчины и женщины торопливо вставали с постели, поправляя чепчики и колпаки, но стоило выглянуть за дверь — их как всегда ждало разочарование. Ой, не им принесли душистый солнце-пирог, не им! И только божественный запах напоминал, что тут только что пронесли румяное чудо.

Дверь королевской спальни отворилась и Милка, вернее Ее Величество Королева Мила Шанар прошмыгнула в супружескую опочивальню, тихо пробежав по пушистым коврам, с ногами запрыгнула на большое, воистину царское ложе. Мужчина в постели пошевелился, крылья его носа затрепетали и он растянулся в улыбке:

— С праздником, любимая! — нежно прошептал он. — Сколько я раз говорил — не нужно мне печь солнце-пирог! — но в его голосе слышалось огромное удовольствие.

— Лунная Богиня разгневается, что я не чту своего мужчину.

— Твоего мужчину чтет все королевство, — напомнил он, разлепив глаза. — Или ты забыла за кем замужем?

— Не забыла, — ласково ответила она. — Но для меня это ничего не меняет.

— Я знал, что ты от своего не отступишься, — улыбнулся он. — Подумать только, что ты уже пятнадцать лет на каждый праздник даришь мне свой чудо-пирог, несмотря на все трудные времена, что мы пережили, — по его глазам пролетела тень.

— А как же ты думал! Я же тебе обещала: "и в горе, и радости".

— Обещала, — кивнул он и отломил краешек, отправив в рот. — Знаешь, если бы меня спросили, какое самое важное решение я принял в своей жизни, я бы ответил, что это женитьба на тебе.

— Правда? — счастливо улыбнулась женщина, хотя и так это знала.

— Правда, — торжественно сказал король и притянул Милку поближе, чтобы запечатать на губах властный, но полный безграничной любви поцелуй. Может быть он не считал ее великолепной в первые дни знакомства, но за пятнадцать лет убедился, что она именно такая — готова вынести все, стоя рядом и крепко держа за руку. Ни одна женщина из тех, что он знал, не смогла бы пройти через такие испытания, кроме Поварешки. Пусть то были долгие годы войны, пустая казна и голод. Каким же он был дураком, когда его взгляд манили пышногрудые прелестницы… Где они сейчас? Смогли бы они выдержать хоть один день на ее месте? С ее уст не слетало ни одной жалобы, обидного слова или упрека… И вот однажды его глаза открылись и он увидел ее не такой, какой помнил, а такой, какой она стала и впервые в жизни влюбился… в собственную жену.

А его Мила не изменилась не на миг, его вспыхнувшие чувства и страсти восприняла с нежной улыбкой и теплым взглядом, словно заботливый крестьянин, что ждет пока дозреет наливное яблочко и упадет в руки. В тот день он, наконец, узнал, что такое настоящее, безграничное счастье.

Милка довольно вздохнула на груди мужа. Как же она любила приносить ему солнце-пирог! В этом было некое таинство семейной жизни. Да, день Лунной Богини — женский праздник, но их предки оказались очень умными и дальновидными людьми, ведь главная радость для женщины — не власть или богатство, а возможность заботится о близких! Как же она любила эту обязанность! Она позволяла забыть о бесконечных дворцовых интригах и почувствовать себя женщиной — нужной, любимой и благословенной Богиней. И совсем не жаль было трудиться одной под лучами священного лунного света, ведь знала — ей воздастся за все ее хлопоты, и ночная правительница не осталась в должниках.

Было нелегко, особенно поначалу — ведь дворцовая жизнь очень отличалась от всего, что знала коренная крестьянка ранее. Но точно так же, как она приспособилась к непростому миру Холодного Колодца (который не перестала посещать даже после коронации), она обжилась в королевском замке. Особенно тяжело было выносить охладевшего мужа. Тоскливо и одиноко засыпать в пустой постели, зная с кем именно он проводит сегодняшнюю ночь, но она молилась. Молилась и терпела, зная, что Сэту больше не на кого положиться, кроме нее. Даже любовницы плели жуткие интриги и заговоры против королевской власти, и именно Милке пришлось встать на защиту мужа. Недаром прошли для нее уроки закоренелых преступников. Их методы оказались эффективны не только для свержения королевской власти, но и для ее защиты. В делах безопасности монарха никому доверять нельзя — этому она научилась у мужа. А теперь он, словно слепой котенок, увязший в государственных проблемах, нуждался в надежном тыле. И Милка обеспечила его наилучшим образом, сражаясь с неприятелями, словно с торговцами на рынке, которые хотели всучить ей недоброкачественный и непомерно дорогой товар. Ей было за кого бороться, а это означало, что на поражение у нее просто нет права.

Вскоре поступь у королевы стала уверенной, а познания — большими, но для мужа она так и оставалась тихим существом, что всегда рядом. Милку вполне устраивало, что Сэт считает ее недалекой, ведь очень удобно во время нечастых ночей вдвоем нашептать ему идею, которая на утро покажется мужу своей собственной. Так королевство избавилась от рабства (а вскоре королева самолично проследила, чтобы некие нечистые на руку горожане — Рукин, Гам и Беланд, сгнили в тюрьме), был подписан мирный акт с орками на обоюдно-выгодных условиях, а потом с ними даже началась торговля.

Ну, а в один прекрасный день король просто наплевал на свои обязанности и пришел в покои супруги, где остался на несколько дней. Переселиться к себе он согласился только при том условии, если она сама переедет к нему и никогда-никогда не покинет. Оба условия Ее Величество Королева Мила выполнила с удовольствием. Только много лет спустя он признался, что за день до этого он чуть не погиб, упав с лошади, первое, о чем подумал, когда проснулся — это была она, Милка, Его Королева (по тайному приказу которой в свое время на предмет заговора начали проверяться и королевские конюшни. Оказалось, что тот несчастный случай никто не подстраивал, но нечто подобное уже намечалось, но благодаря вмешательству Ее Величества угроза была благополучно устранена).

Милка улыбнулась. Давно это было! Она уже и забыла, что когда-то он был с ней неласков, временами совсем груб, из памяти стерлись презрительные взгляды и высокомерие… Сейчас между ними была только по-настоящему большая любовь.

— Мама, мама! — в комнату ворвалась девочка, за которой бежали два брата-близнеца. — У меня солнце-пирог не получается!

Родители подняли головы с подушек, чтобы повнимательнее рассмотреть своих чад. А вот и младшенький неуверенно топает заплетающимися ножками.

— У меня никогда не получиться так же как у тебя! — воскликнула она в слезах.

Мальчишки засмеялись, а малыш захныкал — видимо из-за того, что пока не может участвовать в беседе.