Может ли он испечь вишневый пирог? - Гамильтон Лорел Кей. Страница 3

— Я Элинор Младшая.

Она осторожно встала на ноги, стараясь не наступить на подол юбки. На мосту по-прежнему не было перил, а великан занимал много места. Она изящно прошла мимо великана, подобрав юбки, жалея, что не додумалась сменить свои бальные туфельки на что-нибудь более практичное. Бальные туфли идеально подходили для быстрой смерти, но если смерть ее будет медленной и непростой, она выбрала бы себе другую обувь. Когда она обошла великана, и места для маневра стало больше, Элинор присела в грациозном реверансе.

— Спасибо, великан.

Он ответил ей, указывая пальцем размером с молодое деревце:

— Иди туда, Элинор Младшая. Иди туда, и встретишься с моим кузеном. Твоя смерть от моей руки была бы быстрой. Если ты провалишь следующее испытание, твоя смерть будет долгой и мучительной.

Она снова присела в реверансе.

— Если вы не против, я бы предпочла умереть быстро, великан с добрым взглядом. Вы не могли бы убить меня, если я провалю второе испытание, избавив меня от долгой и мучительной смерти?

— Нет, я не могу, ведь ты прошла мое испытание. Ступай же, Элинор, иди к моему кузену и помни, что доброта поможет тебе лучше гнева.

Она снова сделала реверанс, нахмурившись.

— Моя мать говорит, что лучше быть доброй с самого начала, чем потом извиняться.

— Твоя мать мудра. Ступай, а я пока займусь толпой.

Элинор оглянулась назад, туда, куда он показывал, и увидела, что некоторые юноши, расхрабрившись, ступили на мост. Они были вооружены мечами и щитами. Очевидно, они решили, что великан не так уж страшен, как им казалось, раз Элинор смогла так легко пройти мимо него.

Элинор дошла до противоположной стороны моста, оказавшись у деревянных ворот. Как только она сошла с моста, великан расправился с молодыми дворянами, вопя и обрушивая на них смертельные удары своей дубины.

Элинор постучала в огромную деревянную дверь на каменных воротах, слыша крики и шум битвы за спиной. Она не могла сражаться с великаном или спасти кого-то, кто отважился на такую глупость. Все, что она могла сделать — это идти дальше.

Дверь тихо отворилась, ее петли были хорошо смазаны. Сначала она видела лишь каменный коридор. Затем в отдалении она заметила какое-то движение. Что-то перемещалось в полумраке. Элинор сказала бы, что это было что-то огромное, но она только что видела великана, так что по сравнению с ним людоед показался ей чуть ли не крошечным.

— Где твой меч, девочка? — прокричал людоед ртом, полным клыков, какие венчают голову кабана, что висит на стене в кабинете ее отца.

— Нет у меня никакого меча, — сказала она.

— Тогда где же твой топор?

Она нахмурилась, всматриваясь в людоеда.

— У меня нет никакого оружия.

— Тогда убить тебя будет просто.

Она кивнула.

— Полагаю, что так.

Людоед кинулся на нее со сверкающим топором, который, казалось, мог прорубить камень. Элинор вмиг закрыла глаза. Так или иначе, упасть в пропасть или погибнуть от удара дубины казалась ей не столь ужасным, как быть разрубленной топором. Она не хотела этого видеть и отчаянно старалась не думать о том, насколько это будет больно.

Элинор надолго зажмурилась, но топор так и не обрушился на нее. Она открыла глаза и увидела волосатую, покрытую бородавками грудь людоеда. Его огромный, сверкающий топор был прислонен к его ноге. Людоед пристально смотрел на нее, не сводя с нее таких же голубых, как и у нее, глаз.

— Ты не боишься меня, девочка?

— Боюсь, — отозвалась она.

— Тогда почему ты не сопротивляешься, почему не плачешь?

— Я не воин и если мне суждено сегодня умереть, я умру без слез.

Он наклонился над ней, сверкая клыками и зубищами, и прорычал:

— Я могу заставить тебя плакать.

— Да, можете. Я уверена, что вы на это способны.

— Ты говоришь, что боишься, девочка, но что-то не похоже на это.

— Я Элинор Младшая и я пришла, чтобы спасти Законного Принца или умереть, пытаясь это сделать.

Людоед резко выдохнул, и дыхание у него было не самым приятным, словно он наелся чеснока за обедом, но это было дыханьем не чудовища, а, скорее, крупного мужчины. Его глаза были не такими добрыми, как у великана, но и злыми они тоже не были.

— Ты можешь пройти, Элинор Младшая. Моя тетя ждет тебя в следующей комнате. Я порубил бы тебя на кусочки и съел завтра на ужин. А моя тетя съест тебя живьем, — с этими словами он наклонился еще ниже, усиливая свою угрозу.

Элинор ощутила, как пульс подступил к горлу: быть съеденной заживо было намного ужаснее, чем быть разрубленной топором и поданной на стол, или быть сброшенной с моста великаном, но она не могла вернуться. Она должна была идти вперед. В конце концов, кто-то точно должен был ее убить и положить конец всему этому.

Она присела в реверансе перед людоедом.

— Спасибо, людоед. Я надеюсь, что у вас будет завтра отличный ужин, но я рада, что им буду не я.

— Твоя радость угаснет, — крикнул он ей вслед, — когда встретишься с моей тетей.

Элинор прошла до конца каменного коридора и обнаружила там маленькую дверь. Она замерла, положив руку на изогнутую металлическую дверную ручку. Ей очень не хотелось быть съеденной заживо. Это участь была хуже, чем выйти за графа Чиллсвота, так ведь?

Она стояла там так долго, что людоед подошел к ней и встал за спиной, спросив:

— Почему ты медлишь, девочка?

— Я боюсь, — честно ответила она, — я не хочу быть съеденной заживо.

— Ты можешь вернуться, — заметил людоед. — Поскольку ты прошла мимо меня и моего кузена, ты можешь пройти мимо нас и обратно.

Она повернулась и посмотрела на него, даже не догадываясь, какими ярко-синими и широко раскрытыми были ее глаза, и какое доверие в них светилось, что было редкостью для девушек ее возраста. Но людоед это заметил.

— Я действительно могу уйти, и вы не причините мне вреда?

— Я уже сказал тебе, что ты прошла испытания. Мы с кузеном не причиним тебе вреда.

— Но ваша тетя за этой дверью может съесть меня живьем, — возразила Элинор, не пытаясь скрыть страх в своем голосе.

Людоед кивнул.

— Она так и поступит, если ты не пройдешь ее испытания, — сказал людоед, прикоснувшись к желтому плащу девушки одним из своих грязных пальцев. — Кто выкрасил для тебя эту ткань?

— Я выкрасила ее с помощью слуг, но травы для этого я собирала сама.

Элинор не была в этом уверена, но ей показалось, что людоед улыбнулся краешком рта, полного клыков.

— Ступай вперед, девочка, если хватит храбрости. Возвращайся, если ее у тебя нет, но то, что привело тебя сюда, все еще ждет по ту сторону моста.

Она кивнула.

— Граф Чиллсвот, — сказала она.

— Это имя мне не знакомо.

— Если я не пройду испытание вашей тети, она действительно съест меня живьем?

Людоед кивнул.

— Съест. Она это умеет. Она любит, когда мясо живое и извивающееся.

Элинор вздрогнула и сглотнула так тяжело, что горлу стало больно. Действительно ли брак с графом хуже, чем это?

Она помнила его руки на своем теле. Помнила тот миг во время танца, когда он не просто провел ладонями по ее груди, а схватил ее, поглаживая. Ее отец приказал бы избить любого дворянина, который осмелился бы на подобную дерзость, или, по крайней мере, выгнал бы его с пира. Она помнила, как по ее коже пробежала дрожь отвращения, как она содрогнулась от прикосновений графа и его взгляда. Неужели такая судьба хуже смерти? Может, и нет, но Элинор решила, что скорее умрет, чем выйдет замуж за графа. Поэтому она должна это сделать. Даже если смерть будет ужасной, она будет недолгой, а потом все это кончится. А вот брак с этим мужчиной будет длиться не один год. Она снова вздрогнула, но на этот раз не из страха перед тем, что было за дверью.

Элинор взялась за дверную ручку и сказала:

— Спасибо, людоед. Вы были так добры ко мне, как я и не мечтала.

— Пожалуйста, Элинор Младшая.

Она отступила от двери настолько, чтобы присесть в реверансе, потом она открыла дверь и оказалась в пустой каменной комнате, где единственный свет исходил от камина у дальней стены.