Ходок IV (СИ) - Тув Александр Львович. Страница 26

«Забавно… – думал Денис расслабленно лежа на спине под крутым бортом галеона. Он раскинул руки и ноги, а чтобы его не отнесло в сторону слегка придерживался кончиками пальцев за толстый – в руку толщиной, якорный канат. – Сейчас мы будем с Шэфом вырезать экипаж этого корабля, а потом его сожжем… или сначала подожжем, а потом будем вырезать… короче – будем убивать людей, которые нам ничего плохого не сделали… которых мы никогда раньше не видели, не знали о их существовании… А с другой стороны эти люди, которые раньше нас никогда не видели, которым мы ничего плохого не сделали, приперлись хрен знает откуда, чтобы схватить нас живыми или мертвыми и доставить в какую-то долбанную Чашу Истины, где говорят живые и мертвые… Забавно… А еще забавно, что Шэф называет ЭТО «работой»… хотя, с другой стороны – не развлечение же, в конце концов… А самое забавное, что предстоящая «работа» не вызывает у меня в душе никаких эмоций, ни положительных, ни отрицательных… Может прав мудрый руководитель, и ЭТО – действительно работа?.. Как он тогда выразился на Земле?.. – я убиваю только тех, кто пытается убить меня… а так я – мирный торговец… хе-хе-хе…»

А затем, Денис попытался вдруг представить, что чувствовал бы тот первый – «довоенный» Денис, если бы лежал сейчас на спине рядом с бортом корабля, который надо будет уничтожить собственными руками. И не смог. Нет, умом он понимал, что тот Денис, который хотя и не был тупым, как утка, но плавал точно, как утюг, во-первых, сюда бы не доплыл, во-вторых, даже если бы и доплыл, то сейчас же начал бы тонуть от страха, ярко представив, какая бездна лежит под ним и какие гады морские в ней могут скрываться, а в-третьих, тот – «гражданский» Денис просто не смог бы начать проливать «невинную» кровь, даже если бы от этого зависела его жизнь. Попытка была неудачной – так и не ощутив даже тени эмоций прежнего Дениса, нынешний выбросил пустые умствования из головы и бездумно уставился в распахнутое настежь звездное небо.

Он расслаблено качался на мертвой зыби, а перед его глазами простирался небосвод, совершенно непохожий ни на земной, ни на тетрархский, ни на маргеландский и вид этот был настолько прекрасен, настолько перекликался с Кантом, что на миг Денису показалось, что предстоящее смертоубийство не имеет к нему никакого отношения, что на всем свете есть только Бог, звездное небо и крошечная пылинка по имении Денис, которой даровано счастье приобщения ко всему этому бескрайнему Миру… К действительности, как всегда, его вернул любимый руководитель.

– Убирай ласты! – приказал верховный главнокомандующий.

– А как?

– Режим норма, – пояснил главком и продолжил: – Дэн, как ты думаешь, за что я люблю раннее средневековье? – Оторванный от возвышенных, во всех смыслах этого слова, размышлений и наблюдений, Денис счел вопрос риторическим, рта открывать не стал – промолчал, и как выяснилось в дальнейшем, правильно сделал, потому что мудрый руководитель сам и ответил на свой же заковыристый вопрос: – Да за то, что у них не разработан «Устав противодиверсионной службы по борьбе с боевыми пловцами противника» и еще много чего не разработано… Они прям, как дети – но детишки эти, как ты сам успел убедиться, с большими мохнатыми яйцами и разнообразным колюще-режущим инструментом в грязных, вонючих и, что самое неприятное, умелых и мускулистых руках – так что, не расслабляйся! Работаем!

А Денису и в голову не приходило расслабляться – дорасслаблялся во Дворце Пчелы… – хватит! Да и детьми солдат и моряков с «Эскортера» он не считал, и вообще время сомнений и размышлений прошло и настало время убивать или умирать (в крайнем случае). Шэф коротко повторил базовые пункты инструкции и компаньоны ловко, как две большие черные обезьяны, невидимые в темноте тропической ночи, буквально взлетели по канату на объятый тревогой, обреченный корабль.

Первым, кому не повезло, оказался молоденький солдат, или матрос, может и юнга, кто его разберет, о юном возрасте которого свидетельствовало отсутствие приличной бороды и усов и наличие вместо них жиденькой поросли на щеках. Скорее всего, он возвращался из гальюна для младших чинов, расположенного на носовом свесе. Когда в тусклом свете звезд он углядел две черные фигуры, без лиц, более черных, чем ночь, его, судя по всему, обуял дикий страх. Несомненно, свою долю внес как сигнал тревоги, поданный с берега, так и боевая задача по ловле демонов, о которой наверняка весь экипаж был прекрасно осведомлен. Поэтому он ни на секунду не усомнился в том, КОГО встретил на борту!

Глаза у парня расширились на пол-лица, принявшего совершенно противоестественный белый цвет, будто его присыпали мукой, рот начал мучительно медленно открываться, чтобы через вопль избавиться от накатившего нестерпимого ужаса, но вся эта беззвучная пантомима была мгновенно оборвана боевым ножом Шэфа. Он сделал движение быстрое и короткое, как росчерк крыла ласточки и на горле матросика открылся еще один красный рот, через который на компаньонов обрушился не вопль ужаса, а фонтан крови, которая, к счастью для Дениса, скатилась со шкиры не оставляя никаких следов. Несмотря на кое-какую привычку к кровопусканию, устраиваемую ближнему своему, Денис внутренне передернулся – уж больно молод был убитый мальчишка и как-то безобиден, что ли…

«У нас с Шэфом руки по локоть в крови, как у проклятой израильской военщины» – пришло ему в голову яркое сравнение, всплывшее из глубин подсознания – во всяком случае в сознательном возрасте он ничего такого из СМИ уже не слыхал – значит, это осело в темных глубинах его памяти еще в нежно-бессознательном периоде жизни.

Эмоционально Денису претило хладнокровнее убийство человека, который ничего плохого ему не сделал, и просто оказался в ненужное время в ненужном месте, но в то же время он прекрасно понимал всю безальтернативность данного действия. Если отбросить сопли и эмоции, то любое человеческое существо на борту галеона, начиная от безусого юнги, день и ночь грезящего о прекрасной танцовщице – приме-балерине Театра Моря, но волей неумолимой судьбы обреченного на любовь портовых шлюх, с их доступной таксой, и заканчивая хмурым ветераном абордажной команды, покрытым шрамами, как глобус координатной сеткой – все они имели категорический приказ доставить Шэфа с Денисом в зловонные подвалы с «Чашей Истины», живыми или мертвыми, и все они были врагами, подлежащими безусловному уничтожению.

Честно говоря, Денис удивился самому себе – ведь он своими руками отправил на тот свет огромное количество народа, а последнюю партию, так вообще, не далее, как десять часов тому назад и никаких эмоций по этому поводу не испытал… Может быть дело было в том, что он «работал» дыроколами, дистанционно, так сказать… а может в том что убивал в горячке боя, когда или ты, или тебя, а может в том, что не видел вблизи истекающего кровью врага, не видел глаз умирающего человека, который только что был живой, а теперь раз – и глаза его тускнеют, из них уходит жизнь, они подергиваются смертной пеленой…

На какое-то краткое мгновение Денис почувствовал себя урбанизированным горожанином, привыкшим к мясу в виде сосисок и рыбе, аккуратно нарезанной на дольки, залитой маслом и запечатанной в консервную банку, случайно попавшим на «праздник» Курбан-байрам, где лица, как бы это пополиткорректнее выразится, ну скажем так – нехристи, отрезают головы баранам, предназначенным на праздничные шашлыки. Все мы лицемеры – мясо едим, но видеть как живой баран превращается в баранину; теленок в телятину, ну и так далее по списку, нам неприятно, мы выше этого – этим занимаются специально обученные люди на бойнях. Но, к его чести, следует отметить, что уже в следующее мгновение Денис все эти общечеловеческие ценности из головы выкинул, и снова был готов к труду и обороне!

Эта боеготовность выразилась в том, что он, по примеру Шэфа, подавив в корне все неуместные в данный момент эмоции, хирургически точно вонзил свой «Черный коготь» в солнечное сплетение очередного матросика или солдатика, спешившего в отхожее место.