Работа над ошибками (Puzzle) - Буторин Андрей Русланович. Страница 22

— С нашим миром все еще хуже... Происходит нечто ужасное! И уже давно. А ведь когда я был ребенком, у нас все было примерно так, как в вашем мире... А потом... Многие считают это эпидемией, но я — медик и знаю, что это не так! Но люди вдруг стали терять память... Даже не так... Бывает, словно ты только что проснулся, но идешь по улице. Не помнишь, как ты здесь оказался, что делал до этого, порой не помнишь даже, что вообще с тобой было последние год или два! Зато знаешь то, что с тобой будет — через минуту, завтра, через месяц... Знаешь, что сейчас из-за угла выскочит автомобиль и собьет тебя насмерть, но все равно выходишь на проезжую часть, прямо под колеса смерти... Или же, напротив, все идет вроде бы нормально, ты все помнишь, что-то делаешь, ходишь на работу, встречаешься со знакомыми — все на твой взгляд происходит последовательно и логично. Но! Через неделю — неделю в твоих личных ощущениях! — оказывается, что на самом деле прошел месяц. Или год. Или же кажущийся час оказался секундой! Многие предприятия остановились, особенно высокотехнологичные — очень сложно стало следить за процессами, связанными с временнЫми факторами. В обществе начались беспорядки, назревал хаос. Ученые выдвинули версию, что время “заболело”, стало неоднородным и рыхлым, хотя физической сути происходящего не поняли, скорее всего, даже они. Но они сумели создать устройство — некую камеру, — в котором время по-прежнему было устойчивым. Вот тогда-то ученые — “хронисты”, как они себя называют — и взяли власть в свои руки! Во главе их встал талантливый, но честолюбивый Сетер. Он, с десятком приближенных и верных хронистов, стали единственными, кому в нашем мире стал ведом истинный ход событий, а значит — теми, кто им может управлять! Так появились “черные патрули” — отряды солдат, призванные поддерживать в мире порядок. Порядок! — тут Лекер горько усмехнулся и помолчал какое-то время. А затем, тяжело вздохнув, продолжил:

— Этот порядок стал вещью в себе. Этот порядок на деле стал беспредельной диктатурой хронистов! К хаосу рваного времени добавился террор хронистов. Однако, это они сами называют себя “хронистами”, но есть и такие, кто называет их иначе — “временщики”! И они делают все, чтобы это название себя оправдало!

У Лекера торжественно засверкали глаза, и Алексей понял, что среди этих последних, числится и его собеседник. Более-менее с «серым» миром стало понятно: диктатура хронистов, измученная ею и больным временем остальная часть населения, среди которого сформировалась некая оппозиция режиму — эдакое подполье! Из него-то, судя по всему, был и давешний бомбометатель, да и сам Лекер тоже.

Глава 16

Алексей собрался было спросить о своей догадке напрямую, но в это время что-то перекрыло доступ свету в пещеру, и уже в следующее мгновение в нее беззвучно ворвались люди. Чья-то сильная рука прижала Алексея спиной к холодному камню, а в грудь ему уперся острый наконечник стрелы, заряженной в арбалет. Приподняв голову, Алексей увидел устремленный на него холодный, безучастный взгляд двух серых глаз, принадлежащих высокому мускулистому парню. Если бы не этот леденящий взгляд стальных глаз, лицо мужчины можно было бы назвать божественно красивым. Алексею показалось даже, что он где-то видел уже это лицо. Мужчина был обнажен по пояс, а по его мощным загорелым плечам струился каскад золотых волн — изумительной красоты волосы ниспадали до прикрытых подобием набедренной повязки ягодиц.

— Куулумаа!!! — грозно произнес красавец, и Алексей радостно вскрикнул: это явно был язык, на котором говорила Илма, а значит — они попали именно в ее мир!

— Илма! Илма! — закричал Алексей, кивая головой в сторону лежащей девушки. Посмотрев туда, он увидел заодно лежащего навзничь Лекера, попранного ногой еще одного золотоволосого туземца, приставившего к тому же острие длинного копья к горлу поверженного. Еще один человек склонился над Илмой. Вглядевшись в ее лицо, он радостно закричал, обращаясь к парню, держащему Алексея:

— Тууа Иилмаа!

Парень тут же отпустил Алексея и метнулся к девушке. Он передал свой арбалет позвавшему его мужчине, а затем встал на колени перед Илмой и простер в ее сторону руки.

— Иилмаа! Иилмаа! — удивительно нежно позвал он, но девушка молчала, продолжая крепко спать. И только теперь золотоволосый красавец заметил, что нога девушки замотана бинтом, сквозь который проступило пятнышко крови, а рядом валяется окровавленная синяя тряпка.

Парень взревел, как разъяренный буйвол, в один прыжок очутился возле Алексея, и последнее, что тот успел увидеть — огромный кулак, стремительно заслоняющий собою мир.

Мир вновь ворвался в сознание Алексея словно по щелчку выключателя. В действительности же причиной этому стал, по-видимому, резкий запах, шибанувший в ноздри. И тотчас же во всем теле запульсировала боль — особенно сильно болело лицо и затылок.

Алексей с трудом разлепил один глаз — другой же не открывался вовсе. И тут же, прямо над собой он увидел сияющее счастьем, хотя и с тенью тревоги в глазах, лицо Илмы.

— Леша! Здравствуй! Какой ты? — нежно пропела девушка.

— Почти никакой... — ответил Алексей машинально, но тут же все вспомнил и попытался вскочить на ноги. Но голова тут же закружилась, и он снова рухнул на лежанку. Да, он успел заметить, что лежит на широкой деревянной лежанке, застеленной чем-то уютным и мягким, в чистой и светлой комнате обыкновенного деревенского дома. Впрочем, не совсем обыкновенного; уже непривычного расположения — под самым потолком — горизонтальных пряумоугольников окон было достаточно, чтобы понять это. Но на душе все равно почему-то стало спокойно, да и Илма сразу же успокаивающе заговорила:

— Леша! Лежи тихо! Все в порядке! Мы — дома! Это — мой мир!

При этих словах глаза девушки засияли такой неподдельной радостью, что Алексей, преодолев боль, улыбнулся.

— А как твоя нога? — вспомнил все сразу Алексей.

— Уже лучше! — радостно кивнула Илма. — Моя мама умеет лечить, и ты все сделал как надо, там — в пещере!

— Это не я, а Лекер... — поправил Алексей. — Кстати, о пещере! Кто это так меня припечатал?

Илма виновато опустила голову.

— Это мой брат, Аарнуу... Он подумал, что это вы ранили меня! Хорошо, что от его вопля, когда он на тебя накинулся, я проснулась, а то бы он точно тебя убил!

— А как же Лекер?! — снова попытался привстать Алексей.

— Он... в порядке, — слегка замявшись, ответила Илма. — Уже познакомился с моими братьями и куда-то пошел с ними.

— И все-таки мне надо встать, — сказал Алексей, вновь пытаясь подняться. Но голова опять закружилась и дико заболела. “Черт, сотрясение мозга, похоже!” — подумал Алексей.

— На, понюхай еще! — сказала вдруг Илма и протянула к его носу пропитанную чем-то тряпочку.

Алексей послушно вдохнул, и опять будто по самим мозгам шибанул запах, от которого он и очухался. И сразу стало значительно легче. Боль немного отступила.

Алексей взял ладонь Илмы в свою руку и благодарно погладил. Илма посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

— Леша, спасибо за то, что ты спас меня!

И вдруг она быстро наклонилась и поцеловала Алексея прямо в губы. Затем вскочила на ноги и быстро вышла из комнаты.

У Алексея перехватило дыхание, а голова закружилась еще сильнее, только сейчас это головокружение было не болезненным, а напротив — приятным. Алексей прислушался к охватившему его чувству и удивленно хмыкнул. После гибели Ларисы он не то что не испытывал ничего подобного, но сама мысль, что такое с ним может произойти — казалась кощунственной! И вот тебе — пожалуйста!

“Я что, влюбился?” — спросил сам себя Алексей.

“Похоже на то”, — ответил себе он же.

“Ну, и что будем делать?”

“Будем жить — посмотрим!”

После этого непродолжительного внутреннего “диалога” Алексей еще минут двадцать лежал, блаженно прислушиваясь к происходящим в его душе и сердце переменам. Затем он осторожно опустил ноги с лежанки и, придерживаясь за стену, направился к двери. Выглянув в нее, Алексей прислушался. В доме царила полная тишина.