Золотая планета. Тетралогия (СИ) - Кусков Сергей. Страница 257

Она мило улыбнулась, как улыбаются детям.

– Хуан, ты когда-нибудь видел фокусы? Настоящие, профессиональные?

Я покачал головой. Да, естественно, видел. И даже участвовал в одном из них, когда был ребенком. Какая-то чушь с распиливанием, обман зрения, но очень красивый и эффектный обман.

– Когда ты смотришь неискушенным взглядом, – продолжила Маркиза, – кажется, что это что-то сложноосуществимое, что-то на грани волшебства. Но когда тебе объясняют детали, показывают подробности, как делали это, ты понимаешь, что это просто. Настолько просто, что и сказать нельзя.

Здесь то же самое. Это было просто, очень просто, только нужно знать, что за чем делать. Работа с людьми, дезинформация, обещания, угроза, шантаж, немного золота и два дня на подготовку – вот и весь секрет. Все остальное спроси у Катарины, только она правомочна объяснять подробности.

Логичное объяснение. Доходчивое. И даже спрашивать что-то у Лока Идальги расхотелось. Действительно, фокусы, блин!..

– А ты, как понимаю, сейчас мой телохранитель?

Она кивнула.

– Пока. Пока там не разобрались со скорой и гвардией. Никто не знает, что может случиться с тобою, я должна быть рядом.

– Ты имеешь в виду месть Кампосов?

Она пожала плечами.

– В том числе. И пожалуйста, пока наши заняты, не пытайся от меня отделаться? Я не буду тебе мешать, обещаю, а ты не подставляй меня. Договорились?

Я громко, вслух, фыркнул:

– А с чего ты взяла, что я постараюсь от тебя избавиться?

– Мне так сказали. Ты не любишь ангелов.

Я застыл с отвисшей челюстью.

А чего, собственно? Разве она не права? Конечно, права! Не люблю! И то, что лично она вызвала во мне симпатию, какую не смогло уничтожить даже ее участие в операции по моему оболваниванию, скорее исключение из закономерности. Ту же Катюшу я с удовольствием удавлю.

Да, удавлю, несмотря на то, что она права. Даже так: вопреки этому! Вся сегодняшняя акция всего лишь толчок, пояснение, реализация предупреждения того, о чем она говорила возле памятника три дня назад. Топорное предупреждение, слишком явное, но оттого слишком действенное.

Она продемонстрировала мне, что я беспомощен не только перед серьезными людьми, но даже перед форсмажором, перед жалкими уличными бандюками-гопстопниками. Случайность, умело сгенерированная в нужный момент в нужное время, забредшие в магазин бандиты, разнесчастный огнестрел…

…И взгляд бога, смотрящего на меня сквозь его дуло. Бога, смеющегося над моими жалкими попытками выжить и тем более стать кем-то в этой жизни.

Я понимал ее раньше, свою никчемность. Но всего лишь ПОНИМАЛ. Теперь же я ее УВИДЕЛ. Сквозь все то же самое дуло. Как увидел ножи, летящие из невозможной для метания позиции, разящие «плохих парней» направо и налево. И прикрытие, то есть организацию, слаженный механизм, противостоящий превратностям судьбы, защищающий членов этой структуры и небезразличных ей людей.

Ребенок проиграл, его истерики больше не играют для меня никакой роли. Катарина победила. Я еще не был готов разговаривать с нею, я не был готов говорить «да» и бросаться в объятия, во мне еще играла уязвленная гордость… Но я уже знал, что соглашусь. Несмотря ни на что.

И за это ее стоило удавить.

* * *

– Хуан Карлос, – произнесла Пенелопа-Маркиза, глядя вдаль.

Мы брели вокруг памятников космонавтам в ожидании ее начальства, что ее заберут, а со мной проведут разъяснительную беседу по поводу произошедшего. Не могли же они просто так все оставить, не для того устраивали спектакль. Разговор в любом случае должен состояться, и состояться сегодня, по горячим следам. Но не сразу, а когда эмоции стихнут, а нервы успокоятся. Подозреваю, именно с этой целью они подсунули интересную и, что скрывать, симпатичную девочку в ожидании, когда накал внутри меня сойдет на нет, и не спешили. И глядя на Маркизу, я все больше понимал, что это выигрышная тактика. У меня не получалось ее ненавидеть, наоборот, вялая поначалу беседа постепенно захватывала.

– Что? – я обернулся, следя за ее взглядом. Действительно, Хуан Карлос. Изобретатель стоял перед лавочкой, на которой сидели две прелестные «феечки» лет по шестнадцать. Они о чем-то разговаривали, и будущий конструктор активно жестикулировал. Но по его мимике, по глазам, я понял, что эти «феечки» – очередные его «просто друзья».

– Откуда ты знаешь Хуана Карлоса? – спросил я спутницу и усмехнулся. Нехорошо усмехнулся. Речь шла уже не о театральной постановке с моим участием, здесь пахло вмешательством в личную жизнь. А этого Катюше я не прощу никогда. Она не лезла в нее до этого – вот пусть не лезет и дальше.

Девушка же не обратила на мои пыхтения никакого внимания. Невозмутимо пожав плечами, ответила:

– О нем написано в твоем личном деле. Что он – твой лучший друг.

– Ты читала мое личное дело? – Я удивился.

– А что в этом такого? – не поняла она моего удивления.

Действительно, что в этом такого? Чего это я? Ее же не просто послали убить угрожавших мне бандитов в магазине, ее роль гораздо, гораздо большая! Воздействовать на меня морально, промывать мозги под видом охраны, постепенно меняя мое мировоззрение. А какое воздействие может быть, если ты не знаешь «клиента»? Чем он живет и чем дышит? Не дура же Катарина, допускать подобные ошибки?

– Нет, ничего, – замял я тему и направился к изобретателю. На душе скребли кошки. Она пошла следом, чуть сзади.

– О, а это мой друг! Здорово, Хуанито! – Хуан Карлос увидел меня первым, до того, как я его окликнул, и бросился в мою сторону, похлопав по спине. – Как дела, дружище? Куда пропал? – И не давая вставить слово, повернул к своим спутницам:

– Хуан. Мой лучший друг. Тот самый Хуан, – добавил он, стрельнув глазами и перейдя на шепот. Я понял, что в некоторых кругах моя личность известна до сих пор, и вряд ли эта известность пройдет быстро.

В глазах у девчонок я увидел восторг, желание тут же подскочить и как минимум растащить меня на сувениры, но проявить эмоции бурно не дала моя спутница, вставшая рядом с грозным видом собственницы-валькирии. И в данный момент я был ей за это благодарен: в пику виденным ТАМ малолетним убийцам такого же возраста, эти девчушки смотрелись детьми, сущими детьми. А на детей меня не тянет.

«Зажрался, Шимановский?»

– вякнул внутренний голос. –

Им где-то шестнадцать, тебе восемнадцать. Скажешь, раньше на подобных не смотрел?»

«Раньше много чего было…»

– уклонился я от спора с самим собой. Но доля истины в этом была – я менялся, и менялся на глазах.

– А это, знакомься… – Хуан Карлос назвал мне имена «феечек», которые я даже не пытался запомнить. Вместо этого отметил взгляд, которым он буквально сожрал мою спутницу. От этого взгляда мне стало не по себе.

…Да-да, понимаю, сам такой. Сколько я рассматривал ее в магазине? Смотрел, анализировал, строил гипотезы, кто это может быть? Долго. И в итоге подошел с ней знакомиться. Но в отличие от той ситуации, теперь я ЗНАЛ кто она. И подставлять под удар не знающего это Хуана Карлоса мне не хотелось.

Выслушав приветственные щебетания «феечек», я нехотя, но все же представил девушку другу, преднамеренно сбившись на имени: