Золотая планета. Тетралогия (СИ) - Кусков Сергей. Страница 38

Я снова присвистнул. Императорская гвардия – главная спецслужба страны, госбезопасность. Создалась ещё тогда, когда юная Венера провозгласила себя Империей, в пику узурпатору в метрополии, и какое-то время юридически таковой являлась. Затем страна превратилась в королевство, но название службы так и не поменялось – что-то типа дани традиции. А может, с претензией на будущее. Далёкое будущее. О грозности и могуществе оной службы по планете ходят легенды, пересказываемые друг другу шёпотом. Полковник госбезопасности… Это сильно!

– Штандартенфюрер – потому что полковник?^{note 12} – спросил я.

– Угу.

– Настолько крутая баба?

– А как ты думаешь? Если она командовала батальоном коммандос?

– Но три «ангелочка» – это не батальон коммандос! – поддел я, лучась иронией. – Тем более «принцы»! Ни ремня всыпать, ни за ухо отодрать!

– А ей побоку, что мы «принцы», я же говорила! – зло прошипела Бэль, затем вновь осунулась и красноречиво шмыгнула носом. – Она нас быстро на место поставила и по струнке ходить заставила…

Я скрючился от судорог рвущегося наружу смеха. И на таких деток бывает управа. Правда, наверное, только командир батальона спецназа ИГ её и найдёт…

– А когда мы пошли жаловаться на её тиранию: дескать, не хотим больше с ней общаться, – продолжила девушка, – так мать сама отлупила нас и привела назад. И предупредила, что это последний раз, когда мы на неё жалуемся.

Я, не таясь, расхохотался в голос. Такое искренне-плаксиво-негодующее выражение на бледном наивном личике надо видеть. Бэль в ответ вновь насупилась:

– И ничего смешного не вижу! Мы до сих пор по струнке ходим, и конца и края этому нет!

Я был категорически не согласен с ней. История с «ангелочками» меня не впечатлила и сочувствия не вызвала. Моё мнение – драть их всех надо, и драть нещадно. В одном она права: «принцы», дети аристократов, действительно растут с осознанием, что им всё можно. Они – высшая каста, и любые попытки ущемить их права – преступление, это вкладывается в их головки с раннего детства. Мало найдётся воспитателей, которые могут объяснить им, что это не так.

Отсюда вырастают такие типы, как «сын Аполлона» и остальные ублюдки, виденные мной возле «инспирасьона». Они – избранные, им можно всё – вот корень зла этой планеты и главная, скрытая причина ненависти к аристократии со стороны остального народа. И я, как представитель оного народа, несказанно благодарен сеньоре отставному полковнику за то, что хотя бы трое из «золотых» выросли более-менее нормальными людьми.

Но Бэль конечно же мой оптимизм не разделит и такую точку зрения не поймёт, потому лучше оставить её при себе. Мы из слишком разных миров.

– Даю руку на отсечение, с батальоном спецназа ей было проще! – Я подвёл итог витку беседы. Чем вызвал согласную улыбку собеседницы.

– Это точно! Ну что, пошли дальше?

Перед нами расстилалась водная гладь Копакабаны, к которой мы неожиданно вышли. Глаза моей спутницы, глядя на сотни купающихся и загорающих (уровень ультрафиолета в этом месте искусственно завышен, для большего сходства с земным водоёмом), предвкушающе заблестели.

– Хуан, что-то мы заболтались, тебе не кажется? – Она очаровательно стрельнула глазками.

– Ты это к чему?

Я хмыкнул, понимая, на что она намекает. И понимая, что мысль эта мне не по душе.

Копакабана – народное название огромного пруда, оборудованного под купание. Ну, что пруд будет огромен, только предполагалось, когда Альфа-Аделлина проектировалась. Время, как обычно, внесло свои коррективы. Город разросся гораздо больше от запланированного, и при том количестве народа, что здесь отдыхало в выходные, пляж оказался в несколько раз меньше требуемого. И это единственный водоём подобного размера в секторе столицы, где проживает не менее тридцати миллионов человек. Люди ютились на каждом квадратном сантиметре пространства, а в самой воде по головам купающихся, наверное, можно ходить пешком. Брр!

– Я хочу купаться! – безапелляционно заявила девушка, оглядывая пейзаж сквозь сощуренные глазки.

– Но не здесь же, Бэль?! – Я показал рукой на людской муравейник.

Она скривилась, но согласно кивнула. Затем указала на изгиб водоема, теряющийся за деревьями.

– Может, дальше будет меньше народу?

Я отрицательно покачал головой:

– Тут везде одно и то же. Выходной…

Этот водоём единственный в парковой системе замкнут сам на себя, непосредственно на регенерационные агрегаты, но я не стану в нём купаться ни вечером, ни ночью, ни в будни.

Моя спутница была солидарна, но саму идею купания из головы не выбросила. По её нахмуренному личику читалась привычка получать всё, что захочется, наплевав на целесообразность.

– И что, во всём парке негде искупаться? А другие пруды? А протоки?

– Не-а, – закивал я. – Пруды и протоки не намного чище. Этот хоть постоянно рециркулирует, а в тех вода неделями по парку путешествует. Если не месяцами. Здесь же искусственная экосистема, это тебе не Земля.

Ну и что теперь с ней делать? Как отговаривать? Ведь окунётся же где-нибудь из принципа!

Я преувеличивал насчёт других водоёмов, вода в них не настолько грязная. Но там тоже купаются, тоже гуляют и пьют на берегу, тоже мусорят и так далее.

– Есть вариант один, но он тебе не понравится… – замялся я. – Тот пруд, где мы познакомились. Он – головной, значит – самый чистый.

Разочарованию Бэль не было предела. Фыркнув, она присела прямо на коротко подстриженную траву, спуская с навигатора

^{note 13}

, маленького бесцветного обруча на голове (который я сразу не заметил), контур экрана мультивизора и щелчком пальцев завихряя на нём изображение.

Я присел рядом и молча наблюдал за развитием событий. Бэль, как видно, из той породы, кто не любит оставлять неудовлетворёнными свои капризы. Не только разбалованная, но ещё и очень упрямая девчонка! Теперь для неё важен не сам процесс купания, а купание как факт, результат, достижение цели. Маленькая богатая дрянь!

На голограмме тем временем мелькали картинки – схемы, карты, надписи. Интересно, что она придумает? Что вообще можно придумать в этой ситуации? У меня соображений не имелось, но её ресурсы отличались от моих, и было интересно насколько.

Наконец она остановилась на одной схемке и довольно фыркнула:

– Есть, живём!

Но тут же скисла.

– Что такое? – Я придвинулся поближе, пытаясь разглядеть с этой стороны отзеркаленное изображение. Смотреть на зеркальную копию карты – не самое благодарное занятие, понять ничего не получилось.

– Есть тут недалеко один нормальный водоем. Маленький, но чистый. Но меня там могут узнать, и вход туда на противоположном конце парка, очень далеко. А потом ещё после входа в эту сторону столько же идти. Вот, сам посмотри.

Она аккуратно приподняла волосы на затылке, расстегнула навигатор и протянула мне. Дорогущая штукенция! Тонкая, сливающаяся с волосами, мощная (судя по качеству картинки) и при этом без всяких козырьков – прямое голоизображение!

Так-с… Карта. Схема парка. Увеличиваем. Ого, какие подробности! Я таких карт раньше не видел! Они не продаются в туристических магазинах и не качаются из сетей! Это уровень департамента архитектуры, как минимум! Указаны все неровности рельефа, возвышенности с высотами…

Да это схема для охраны! Очень-очень подробная схема! С указанием, где можно сделать засаду, где расположены «карманы» и мёртвые зоны, куда ведёт та или иная тропинка! И такое существует?!

А вот и пруд. Бэль подсветила искомый объект зелёным, чтобы я мог его быстро найти. Он находился в другой, платной части парка, вход туда действительно находился далеко. И по территории платной зоны от входа до него тоже не близко. Минут сорок ходьбы туда и столько же обратно. Зато от нас здесь рукой подать.