Мясной Бор - Гагарин Станислав Семенович. Страница 97

— Помните, Кирилл Афанасьевич, как ездили вы в Германию изучать опыт тамошней штабной работы? — спросил Уборевич.

Мерецков помнил. В конце двадцатых годов его поразил высокий для своего времени уровень военной техники в рейхсвере. И сейчас он понял, что Уборевич спросил его об этом не случайно. Хорошо изучивший немецкую армию, Иероним Петрович полагал ее потенциальным противником Отечества и всегда ратовал за механизацию и моторизацию РККА. Именно он провел в МВО первое учение с участием недавно сформированной мотомехбригады. Это опытное соединение обязано было проверить теоретическую мысль, высказанную Триандафилловым, заместителем начальника Генштаба и большим умницей, человеком, который впервые в истории военного искусства предложил глубокие операции с применением больших масс танков, мотопехоты, конницы и авиации… То учение провалилось, управлять бронетанковыми войсками никто не умел. Но Уборевич продолжал верить в стратегическую дееспособность крупных танковых соединений. Образовалась троица военных интеллектуалов — Триандафиллов, Тухачевский и Уборевич. Они оттачивали рожденную полководцами Красной Армии архисовременную идею, довели ее до совершенства. И были объявлены врагами народа, а мысли их, ставшие соответственно вредительскими, взяли на вооружение генералы вермахта, успешно применив русскую теорию против самих же русских в сорок певом.

— С тех пор немцы многому научились, — ответил Мерецков на вопрос командарма первого ранга. — Меньше автоматизма, больше инициативы, маневра. И в техническом отношении сильны, хорошо развито саперное дело. Опять же автоматическое оружие имеют. Густой огонь не дает красноармейцам головы поднять, не только прицелиться из винтовки.

— Значит, идея маршала Кулика, как экономить патроны в бою, не оправдалась? — усмехнулся Блюхер.

— Не оправдалась. Без автоматов нам просто зарез. ППШ — хорошая машинка, но мало их в войсках. Не успели еще наделать…

— Вот, пока не наделали, и сидели б в стратегической обороне, — проворчал Василий Константинович. — Как толково предлагал эту позицию на сорок второй год Шапошников! Для наступления надо превосходство создать. Превосходство не только в живой, хорошо обученной силе, но и в танках, авиации, артиллерии, боеприпасах. И в автоматическом оружии тоже. Как же современной армии воевать без автоматов? Об этом Иероним Петрович еще в двадцать четвергом году писал…

«Верно, — подумал Мерецков, — была статья Уборевича в „Военном вестнике“, где он утверждал: Красную Армию необходимо срочно оснастить легким автоматическим оружием».

Сейчас даже не верится, что уже в столь отдаленные от сорок второго года времена находились люди, которые предвидели нынешние просчеты. Кирилл Афанасьевич помнил, что в той давней статье автор подчеркивал: станковые пулеметы в несколько раз дороже легких пулеметов или тем более автоматов. Во время наступления красноармейцы, вооруженные легкими, а потому и мобильными, пулеметами и автоматами, нанесут обороняющемуся противнику куда больший урон… Парадоксально, но это было опубликовано в 1924 году! В начале тридцатых годов возникла реальная возможность приобрести лицензию на производство финского автомата «Суоми». Вопрос этот рассматривался на заседании Реввоенсовета. Отвечавший тогда за вооружение РККА Григорий Иванович Кулик, ставший затем Маршалом Советского Союза и уже в начале войны разжалованный Сталиным за бездарность в генералы, безапелляционно заявил категорический протест.

— Это ж какую прорву патронов надо при автоматической стрельбе! — возмутился он. — Бойцам только волю дай, они и будут пулять в разные стороны… То ли дело винтовка! Каждый выстрел только в цель… Один патрон — один убитый вражеский солдат.

Предложение по поводу автоматов для РККА после таких аргументов — кто же будет против экономии боеприпасов? — тут же и похерили. А в тридцать девятом финны задали нам жару с помощью «Суоми». Спохватились мы тогда и на базе этого автомата в пожарном порядке создали собственный пистолет-пулемет Дегтярева, образца 1940 года, прямо-таки близнец финской машинки. Только неудобный получился автомат, не пошел он у нас, куда ему до безупречного ППШ-41, появившегося перед нападением тевтонов.

Только мало ППШ на фронте, до сих пор не успели наделать, хотя производство автоматов Шпагина настолько простое, что наловчились их изготовлять в любой механической мастерской.

— Техника в современной войне — вещь, конечно, серьезная, — сказал Уборевич. — Тут немцы по многим параметрам нас опередили. По крайней мере, часть пехоты посадили на машины. Но и механизированными войсками надо умело командовать, творчески использовать принципиальные положения тактики и стратегии.

Мерецков знал, что вопросам теоретической подготовки командного и политического состава Красной Армии Иероним Петрович придавал первостепенное значение. Еще в 1921 году, будучи командующим 5-й армией в Сибири, он основал журнал «Красная Армия на Востоке» и печатал там статьи, в которых призывал готовиться к войне с будущим противником, у которого — это исторически неизбежно! — военная выучка и приемы боя будут на несколько порядков выше, нежели у Колчака и Деникина, Юденича и у белополяков. «Подумать только! — мысленно воскликнул Мерецков. — Ведь он предвидел такую возможность в двадцать первом году!»

— Ты пришел ко мне, Кирилл Афанасьевич, уже после службы в Белоруссии, — напомнил Блюхер. — Прошел хорошую школу, будучи начальником штаба у Иеронима Петровича… А поскольку достиг немыслимых высот, сам командовал Генштабом, скажи: как случилось, что забыли наши предостережения против зазнайства и шаблона в военном деле? Почему твои командиры ударяются в панику, потеряв управление боем? Я уже не спрашиваю о том, почему они это управление теряют, а вот при наступлении бьют в одну раз и навсегда выбранную ими точку…

— Точку им определяют сверху, Василий Константинович, — заметил Уборевич. — Деревню Н. взять к восьми утра в лобовой атаке… Нужна ли эта деревня для улучшения общей обстановки дело десятое. Главное — успеть включить ее в боевую сводку и донести наверх. Не так ли?

Мерецков согласно кивнул. Эти люди говорили правильные вещи, но слишком они оторвались от сложившейся практики. А кто ее сложил, практику эту? Мы сами… Каждый стремится показать, что он лучше, нежели другие, более достойный, потому как имеет материальный успех: взял деревню Н. А скольких жизней стоила эта деревня, которую уже к вечеру, может быть, придется отдать, ибо брали ее, не согласуясь с обстановкой, возможностями собственных бойцов и соседей, сие начальство не волнует. Он ведь тоже хорошо теперь выглядит там, где именно так выглядеть положено. Комфронта хорошо знал от знакомых генштабистов о прошлогоднем конфликте Жукова с Рокоссовским. Последний, командуя 16-й армией, против которой, действуя в направлении против Москвы, гитлеровцы бросили 5-й армейский, 40-й и 46-й моторизованные корпуса, творчески оценил обстановку и решил занять выгодную оборонительную позицию в районе реки Истра и водохранилища. На этих рубежах можно было надежно отбиваться небольшими силами, а высвободившиеся войска отвести во второй эшелон, перегруппировать и бросить на более опасное, клинское направление. Рокоссовский, тщательно взвесив все «за» и «против», обсудив идею в собственном штабе, обратился к Жукову за разрешением загодя отвести войска на истринский рубеж. Иначе противник все равно отбросит армию туда и, не дав закрепиться, на ее плечах с ходу одолеет истринское препятствие.

— Стоять насмерть! Ни шагу назад! — категорически ответил командующий Западным фронтом.

Рокоссовский резонно заметил, что позади 16-й армии нет никаких войск. Если мы все погибнем, то путь на Москву будет открыт. Лучше немного отойти и уж на естественном рубеже стоять насмерть.

— Нет! — упрямо заявил Жуков.

Армейские правила позволяют в исключительных случаях обратиться через голову прямого начальства. Рокоссовский не о собственных амбициях думал, а тревожился о судьбе Москвы, что была за его спиной. Командарм снесся с начальником Генштаба, и Шапошников утвердил единственно верное решение. Ведь сила у немцев была в танках. Они бессильно ткнутся в природный барьер, а мотопехота не сумеет использовать собственную подвижность. Но едва Рокоссовский начал маневр, пришла грозная радиограмма комфронта: «Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков».