Эльфийский подарок (СИ) - Борисова Светлана Александровна. Страница 47

— Аталиса, что тебя смущает? Мы же вместе как ты и хотела.

— Дело не во мне, Раэтиэль. Скажи честно, кого ты видишь в этом облике? Свою ненаглядную невесту или смертную дурочку, что имела глупость влюбиться в тебя без памяти? — спросила она и с отстранённым любопытством вгляделась в его лицо.

— Разве что-то поменялось?

Красавица-эльфийка долго молчала, а затем подняла глаза, опушённые огромными веерами ресниц. С ледяной улыбкой на совершенных губах, она бесстрастно сказала:

— О, да, мой принц, с некоторых пор всё изменилось.

Глядя на замкнутое выражение такого родного и знакомого до мельчайших чёрточек родное лицо, Лесной король неуютно поёжился. Чувствовало его сердце, что он вляпался в непростую историю, согласившись на переселение души ведьмочки в тело Атуэль. «Лучше бы они обе умерли!» — сердито подумал он.

— Что ты хочешь сказать?

— Зависит от того, что Вы хотите…

— Ты знаешь, — сердито буркнул Лесной король.

— Неужели моей любви? — слегка улыбнувшись, спросила красавица-эльфийка. С озадаченным выражением на личике, она прислушалась к себе, и виновато развела руками. — Увы! Это невозможно, мой принц. Должна Вас огорчить, к великому прискорбию ведьма Аталиса всё же умерла вместе со своей несчастной любовью. Она осталась в её сердце, которое перестало биться, а у меня осталась лишь её память. С эльфийкой Атуэль и того хуже, она не существует целую вечность, и у меня нет не только её чувств, но даже воспоминаний.

Удар оказался сильным. В смятении Лесной король отшатнулся от жестокосердной красавицы, но быстро взял себя в руки и недоверчиво улыбнулся.

— Это невозможно. Нечестно играешь, моя хорошая! Не придумывай, Аталиса, я знаю, что ты это ты.

— Ошибаетесь, Ваше Высочество, — с сочувственным выражением на лице прекрасная эльфийка коснулась рукава его камзола. — Поймите, мой принц, я это не они. Сожалею, но чувства Аталисы и Атуэль мне совершенно неведомы.

— Ты лжешь!

— Нет смысла. Поверьте и смиритесь, Ваше Высочество. Любовь обеих умерла и вряд ли воскреснет.

— Посмотрим! — прошипел выведенный из себя Лесной король и, не прощаясь, шагнул в открывшийся портал.

Титанию он нашёл на конюшне. В окружении опытных доезжачих она принимала роды у молодой драконихи. Из желтых глаз рептилии градом катились крупные слёды и, мелко подрагивая зелёной шкурой, она со страхом и надеждой смотрела на любимую хозяйку. Периодически она тихонько ревела на низкой ноте, но так что закладывало уши. Как могла Титания пыталась утешить дракониху, и ласково приговаривая, гладила её по беспомощно обвисшему крылу. При виде сына на лице королевы появилась сильнейшая досада. Нетерпеливым жестом она велела ему ждать и не отвлекать от дела, пока она освободится. Недовольный Лесной король смерил мать сердитым взглядом и снова шагнул в портал.

Эльфийский владыка оказался более гостеприимен. При виде внезапно возникшей арки портала в его руке мгновенно возник магический снаряд, но признав сына, он мгновенно успокоился и постарался не выдать своего удивления. С ленивой грацией он снова взял в руки причудливый музыкальный инструмент и снисходительно махнул неожиданному посетителю в сторону дивана. Немного поколебавшись, Лесной король принял его приглашение.

Больше не обращая на него внимания, Оберон коснулся струн и римейра, родственница семиструнной гитары отозвалась нежным серебряным плачем. В нетерпении Лесной король подался к отцу, но тот приложил палец к губам, призывая его к молчанию. С отсутствующим видом эльфийский владыка закрыл глаза, и римейра заплакала под его искусными пальцами, рассказывая о трагичной любви и разлуке. Зачарованный бьющими через край чувствами во всей полноте передаваемой виртуозным исполнением Лесной король забыл обо всем на свете. Страстная, полная неги волшебная мелодия не сразу выпустила его из своего плена, и он очнулся лишь тогда, когда Оберон уже отложил в сторону римейру и вопросительно воззрился в его потрясённоё лицо.

Уйдя в прошлое, Раэтиэль виновато улыбнулся. Он знал, что отец всегда ему рад, но до сих пор ему было тяжело переступить через юношескую предвзятость. В раннем детстве он обожал Оберона, но став подростком начал его избегать. Благодаря воинственной матери мальчик начитался и насмотрелся про храбрых эльфийских героев с луками и мечами наперевес, а изнеженный красавец-отец, предпочитающий научные исследования и искусство героическим битвам, никак не подходил под описание героев славных эпосов. Как правило, ими были отважные суровые воины, и самолюбивого подростка жутко бесило пристрастие Оберона к пению и игре на музыкальных инструментах. Особенно он ненавидел томный вид отца и его причудливые наряды с воздушными кружевами.

Масла в огонь подливали сверстники. Показывая изображения своих отцов серьёзных и мужественных, они напропалую хвастались, и с гордостью расписывали их деяния и подвиги. Происхождением и занимаемым положением родичей юные эльфы хоть и гордились, но хвастаться ими было не принято. Стыдясь никчемного отца, мирно унаследовавшего власть от своего воинственного предка, Лесной король долго не хотел изучать историю его правления. Он боялся окончательно разочароваться.

Всё переменилось, когда во время небольшой смуты он увидел эльфийского владыку в действии. Внутренняя группировка недовольных, подзуживаемая бывшей женой и её родственниками, умудрилась захватить беспечную Титанию вместе с сыном и попыталась диктовать Оберону свои условия с позиции силы. До сих пор перед глазами Лесного короля стоял стремительный гибкий воин, который уложил кучу наседающих на него противников и первым пробился к захваченной королеве и юному принцу. Залитый кровью с головы до ног кровью, он склонился над пленниками и разрубил их путы. Организовав надёжную охрану королевских особ, он снова двинулся в гущу кипящей битвы, но восхищённо сверкая глазами, юный принц порывисто схватил незнакомца за руку и, прижав к сердцу, воскликнул:

— Сентай, назовите своё имя, чтобы я знал, кого благодарить!

На мгновение воин приподнял маску, скрывающую лицо и весело ему подмигнул. «Папа!» — по-детски растерянно прошептал Раэтиэль, не веря своим глазам. Когда всё успокоилось, полный раскаяния, он некоторое время хвостиком ходил за отцом, но всё вернулось на круги своя. Оберон снова скрылся за своей привычной маской, к тому же быстро выяснилось, что он по горло занят делами и не может уделять сыну слишком много времени. Когда наставники ознакомили принца с кругом обязанностей эльфийского владыки, он перестал обижаться на отца и уже сам боялся лишний раз отвлекать его своими мальчишескими глупостями, зная как мало у него свободного времени.

Только с годами к Лесному королю пришло понимание, что главное достоинство Оберона состоит отнюдь не в умении драться, а в незаурядном уме. Благодаря его мудрой политике эльфийское королевство жило мирно и процветало, ловко лавируя в беспокойном мире фейри.

— Извини, отец, мы слишком давно не встречались в домашней обстановке, и я уже забыл, как ты умеешь играть.

— Ничего, мой мальчик, в том есть доля моей вины. Кручусь как белка в колесе и как-то вылетело из головы, что ты уже повзрослел и, следовательно, нам пора наладить новые взаимоотношения.

Оберон присел рядом с сыном и мягко улыбнулся.

— Надеюсь, ты переболел своей тягой к героическому стереотипу?

— Вот ещё! Наоборот, я нашёл образец для подражания!

— Кто такой, почему не знаю?

— Ваше Величество, Вы лучший во всём: и в битве, и в политике, и в науке! — с восторженным видом воскликнул Лесной король, и в синих глазах польщённого эльфийского владыки вспыхнула смешинка.

— Я рад, мой мальчик, что ты гордишься не только моим умением махать мечом и стрелять из лука.

— Отец! Я уже вышел из подросткового возраста! — возмутился Лесной король.

— Неужели? — Оберон насмешливо фыркнул и, видя, что сын обиделся, примирительно добавил: — Вижу, Титания вдолбила в твою голову дворцовый этикет, если ты стал обращаться ко мне по титулу и на «вы». Можешь расслабиться, Раэтиэль, ведь мы одни.