Дорога в космос - Гагарин Юрий Алексеевич. Страница 3

Отец ушёл в армию, и остались мы втроём — мама, я и Бориска. Всем в колхозе заправляли теперь женщины и подростки.

После двухлетнего перерыва я снова отправился в школу. На четыре класса у нас была одна учительница — Ксения Герасимовна Филиппова. Учились в одной комнате сразу первый и третий классы. А когда кончались наши уроки, нас сменяли второй и четвёртый классы. Не было ни чернил, ни карандашей, ни тетрадок. Классную доску разыскали, а вот мела не нашли. Писать учились на старых газетах. Если удавалось раздобыть обёрточную бумагу или кусок старых обоев, то все радовались. На уроках арифметики складывали теперь не палочки, а патронные гильзы. У нас, мальчишек, все карманы были набиты ими.

От старшего брата и сестры долго не было никаких известий. Но бежавшие из неволи и вернувшиеся в село соседи рассказывали, что и Валентин и Зоя тоже удрали от фашистов и остались служить в Советской Армии. Вскоре пришёл треугольничек письма со штампом полевой почты, и я по слогам прочёл матери, что писала нам Зоя. А писала она, что служит по ветеринарному делу в кавалерийской части. Затем пришло письмо и от Валентина. Он воевал с фашистами на танке, был башенным стрелком. Я радовался, что брат и сестра живы, и ещё гордился, что они колошматят гитлеровцев, от которых мы столько натерпелись.

Отец далеко с армией не пошёл. С молодости он хворал, а при немцах с голодухи у него началась ещё и язва желудка. Он попал в военный госпиталь в Гжатск, да так и остался в нём служить нестроевым. И служил и лечился одновременно.

Война длилась долго — казалось, целую вечность, у всех ныла душа: ведь у каждого близкие находились на фронте.

Почтальон был самым желанным гостем в каждой землянке. Ежедневно приносил он то радостные, то печальные известия. Одного наградили орденом, другой убит.

В классе у нас висела старенькая карта Европы, и мы после уроков переставляли на ней красные флажки, отмечавшие победоносное шествие наших войск.

— Советские солдаты освободили Бухарест!

— Софию!

— Ворвались в Белград — столицу Югославии!

— Советские войска начали боевые действия на германской земле!

— Они уже в Австрии, — со слезами радости на глазах сообщала нам Ксения Герасимовна приятные новости.

— Под влиянием побед Советской Армии в странах Европы ширится движение Сопротивления, разгорается партизанская борьба, трещит тыл фашистской Германии.

Мы часами простаивали у карты, изучали географию по военным сводкам Совинформбюро.

Учебников не было, и многие мальчики учились читать по «Боевому уставу пехоты», забытому солдатами в сельсовете.

И хотя в уставе многое было непонятно, книга ребятам нравилась, она требовала от каждого порядка и дисциплины.

Все ждали окончания войны И вот как-то раз прибежала из сельсовета мать, пахнущая распаханной землёй, обняла меня, расцеловала:

— Гитлеру капут, наши войска взяли Берлин!

Я выбежал на улицу и вдруг увидел, что погода разгулялась, на дворе весна, цветут сады, над головой синее-пресинее небо и в нём поют жаворонки. Нахлынуло столько ещё не изведанных, радостных чувств и мыслей, что даже закружилась голова. Я ждал скорого возвращения сестры и брата.

Отныне начиналась новая, ничем не омрачаемая жизнь, полная солнечного света. С детства я люблю солнце!

Кончилась война, и моего отца оставили в Гжатске отстраивать разрушенный оккупантами город. Он перевёз туда из села наш старенький деревянный домишко и снова его собрал. Но я никак не мог позабыть наш старенький домик в Клушино, окружённый кустами сирени, смородины и бересклета, лопухи и чернобыльник, синие медвежьи ушки — всё то, что связывало меня с детством. Теперь мы стали жить в Гжатске, на Ленинградской улице. И школа у меня теперь была другая. Меня приняли в третий класс Гжатской базовой школы при педагогическом училище. Училище это готовило учителей начальных классов. Будущие педагоги проходили практику в нашей четырёхклассной школе.

С нами занималась совсем молоденькая учительница Нина Васильевна Лебедева. Внимательная, начитанная, она болела за каждого. Вела она все предметы. По её оценкам, учился я хорошо. Нина Васильевна часто рассказывала нам о Ленине, показывала книжку, в которой был напечатан табель с отметками гимназиста Володи Ульянова. Там были сплошные пятёрки.

— Вот и вы, ребята, должны учиться так же отлично, — говорила Нина Васильевна.

Мои товарищи по классу рисовали портреты Владимира Ильича, писали о нём стихи. Многие у нас в классе рисовали и сочинительствовали. Но у меня к этому не было склонности — я больше любил арифметику. Хорошая была школа, милые ребята учились в ней. У многих не было отцов — погибли на войне, многие были круглыми сиротами. Каждый из них настрадался за войну, видел ужасы, чинимые оккупантами, испытал муки голода и бесправия — всё то, что невозможно ни забыть, ни простить. А дети со временем становятся взрослыми.

Минуло два года, я сдал свои первые в жизни экзамены по русскому языку и арифметике и перевёлся в другую школу, в пятый класс. Там я вступил в пионерскую организацию. В Доме пионеров занимался в духовом оркестре, участвовал в драмкружке, выступал на школьных спектаклях. Жил так, как жили все советские дети моего возраста.

В это время попалась мне книга, которая оставила яркий след на всю жизнь. Это был рассказ Льва Толстого «Кавказский пленник». Очень мне нравился русский офицер Жилин, его упорство и смелость. Такой человек нигде не пропадёт. Попав в плен, он бежал да ещё помогал бежать Костылину, человеку, слабому духом. Татарка Дина тоже была прелестной. Перечитывая рассказ, я всё время сравнивал его героев со знакомыми людьми. Ведь брат мой Валентин тоже бежал из плена. И в нём я находил черты полюбившегося мне Жилина.

Русскую литературу преподавала Ольга Степановна Раевская — наш классный руководитель, внимательная, заботливая женщина. Было в ней что-то от наших матерей — требовательность и ласковость, строгость и доброта. Она приучала нас любить русский язык, уважать книги, помогала понимать написанное. От неё мы узнали, как работали Пушкин и Лермонтов, как их убили на дуэлях, каким был Гоголь, как писал свои басни дедушка Крылов. Мы декламировали Максима Горького: «Буревестник с криком реет, чёрной молнии подобный, как стрела пронзает тучи, пену волн крылом срывает».

Мальчики и девочки учились вместе, сидели рядом на одних партах, помогали друг другу. В шестом классе меня избрали старостой. Дружил я тогда, да и сейчас продолжаю дружить, с Валей Петровым и Женей Васильевым. Славные были товарищи. Мы помогали друг другу готовить уроки. Петров сейчас в Гжатске, работает техником по лесомелиорации на ремонтно-технической станции. Васильев работает в Москве. С нами дружила Тоня Дурасова. Милая, любознательная девчушка, с ясным, открытым взглядом. Сейчас она продавщица в одном из гжатских магазинов.

Физику в школе преподавал Лев Михайлович Беспалов. Интереснейший человек! Прибыл он из армии и всегда ходил в военном кителе, только без погон. В войну служил в авиационной части, не то штурманом, не то воздушным стрелком-радистом. Было ему лет тридцать, но по лицу его можно было понять, что человек этот многое видел, многое пережил.

Лев Михайлович в небольшом физическом кабинете показывал нам опыты, похожие на колдовство. Нальёт в бутылку воды, вынесет на мороз — и бутылка разорвётся, как граната. Или проведёт гребнем по волосам, и мы слышим треск и видим голубые искры. Он мог заинтересовать ребят, и мы запоминали физические законы так же легко, как стихи. На каждом его уроке узнавали что-то новое, интересное, волнующее. Он познакомил нас с компасом, с простейшей электромашиной. От него мы узнали, как упавшее яблоко помогло Ньютону открыть закон всемирного тяготения. Тогда я, конечно, и не мог подозревать, что мне придётся вступить в борьбу с природой и, преодолевая силы этого закона, оторваться от земли, но смутные предчувствия, ожидания чего-то значительного уже тогда зарождались во мне.