Хроники императора. Начало пути (СИ) - Мерлянов Юрий Николаевич. Страница 88

- И тебе бы полегчало?

- Ну, не так, конечно, но со временем да.

- Вот именно, что со временем, - я встал, - давай, наездница, пора кататься.

Остаток дня весь прошел в скачках и под вечер, усталый и вымотанный, я кое-как добрел до скамейки, плюхнулся на нее, закинул в себя порцию очередной каши, и не без помощи Иссиль добрался до своего лежака. Ларрити была в восторге от наших занятий, и довольно быстро смирилась с необходимостью спать одной, особенно, когда я пообещал на следующий день исполнять все ее прихоти по маршруту - визгу было выше крыши. Женщины из прислуги теперь не упускали ни одного момента пошушукаться и посплетничать, строя догадки, чем же мы таким там занимаемся, что Иссиль все время возвращается такой довольной и усталой. Слушать все это было довольно интересно, особенно, когда в разговор вступала моя бывшая любовница, тогда он принимал ярко выраженные интимные особенности, и меня чуть ли не препарировали на словах, пытаясь догадаться, в чем же я так хорош, но вскоре мне это наскучило, и я перестал обращать на сплетниц внимание.

Вторая ночь не принесла ничего, кроме очередных боли и корч, и только под самый конец опять получилось перебрать контроль на себя. Хотя и немного быстрее, но, все же, успехом это можно было назвать с большой натяжкой, слишком уж огромными были под конец повреждения тела. Куратор же, как всегда, самоустранился своим "ничем помочь не могу", эта железяка явно была на уровень ниже моего старого знакомого, слишком уж его манера вести диалог походила на машинные фразы, смен интонаций и вариаций при ответах не было почти совсем, на один и тот же вопрос он, зачастую, отвечал абсолютно одинаково. Ну и ладно, впереди был очередной ездовой день, обещающий для Иссиль массу интересных впечатлений, а мне стоптанные чуть ли не до икр ноги.

Первый проблеск успеха я увидел только на четвертую ночь, когда строптивый берсерк замер уже на второй минуте безумной пляски, скрючившись перед очередным прыжком и больше похожий на какого-то монструозного жука, чем на человека. Скорченные руки торчат под немыслимыми углами, ноги расставлены чуть ли не на полтора метра, корпус почти у земли, лицо же стало просто маской ярости, только пены на губах еще не хватало. Как человек из такой позы может сделать хоть какое-то движение - ума не приложу, анализируя потом всю эту ситуацию, я иногда просто отказывался верить, но факт в том, что все, во что отказывался верить разум, мои глаза видели воочию. Кошмар, в общем. Тело замерло и почти не шевелилось на протяжении минут пяти, а потом первое движение рукой, упершейся в землю, далее правая нога переступила ближе, принимая на себя основной вес, лицо искривила гримаса борьбы, но тело уже принимало вертикальное положение. Все это время мышцы были настолько напряжены, что казалось, будто я пытаюсь сдвинуть с места гору, и после всего этого однозначно рухну без сил. Но вот, наконец, вертикальное положение принято, глаза уставились в точку на земле, а внутри все клокотала и клокотала ярость.

Рывок вперед оставил вмятину в земле и бросил тело вперед с такой скоростью, что руки мотнулись бы назад, словно веревки, не будь они до предела напряжены. Я побежал, наклонившись почти под сорок пять градусов, оставляя за собой фонтаны выбрасываемой на несколько метров в воздух земли и вспахивая позади себя настоящую борозду. Создаваемая впереди куратором местность мелькала с умопомрачительной быстротой, попытка сделать прыжок в сторону закончилась погружением опорной ноги по середину голени, вогнав ее в землю, словно раскаленный нож в масло, затем толчок - и я уже стелюсь над землей в немыслимом для меня пятиметровом прыжке. Приземление, и быстрый кувырок в сторону, руки в воздухе хлопнули ладонями, породив небольшую волну воздуха, ощутимо разошедшуюся в разные стороны. Постепенно напряжение спадало, организм принимал новые правила игры, ярость находила выход, и ей этого было вполне достаточно. Но потом что-то случилось с ногами, и я просто упал, беспомощной куклой пропахав несколько метров, кувыркаясь и ломая кости, а под конец так приложившись головой, что шейные позвонки не выдержали, и сломались.

- Уже существенно лучше, с контролем почти разобрались, теперь на очереди отслеживание состояния всего организма, а потом уже приступим к поиску возможностей вхождения в нак`хаси.

Я устало повел плечами, тело ныло фантомной болью и это создавало жуткий дискомфорт, ощущения были препаршивыми. Когда спросил у куратора, почему он не может избавить меня от подобного неудобства, раз ему подвластно здесь столь многое, он ответил, что это будет слишком глубокое вмешательство в деятельность мозга, так что мне пришлось заткнуться и молча терпеть.

Когда прошли оговоренные дни, Искар просто вопросительно взглянул на меня, но я только отрицательно покачал головой, и он кивнул, принимая это как данное. Наверное, лучше всех себя чувствовала в эти дни только Иссиль, полностью определившаяся с одним из будущих своих увлечений, как она потом шепнула мне на ухо, плавно переходя к моим губам и впиваясь в них со страстью голодающего.

- Надо будет купить домик обязательно около какого-нибудь леса, и ты будешь катать меня, как сейчас, - я лишь удивленно моргнул.

- Неужели действительно так понравилось?

- Ага, - она ловко спрыгнула с меня, - я вот еще думаю, может, заказать специальное седло для тебя?

А потом с хохотом дала деру вниз, к остальным, мне же оставалось только покачать головой и устало побрести за ней. Вот чертовка, седло ей, видите ли, надо, тогда уж и удила мне в зубы, и вожжи через плечи, что б уже все как полагается было. Я усмехнулся, пропал ты, парень, ох, пропал.

Однажды ко мне подошел Крисс:

- Скажи хоть, то, чем занимаешься, даст результат? - он пытливо смотрел на меня, словно надеясь понять, совру или нет.

- Результат будет, и очень скоро, поверь, - я положил ему руку на плечо, - более того, без всего этого тот план не имеет ни малейшего шанса.

- Ладно, я все равно ничего не понимаю, особенно, чем тебе помогут эти скачки, - он улыбнулся, подмигнув, - но смотреть на вас довольно весело.

Для всех уже не было секретом, чем мы с Иссиль занимаемся этажом выше, в туалет-то надо всем ходить, и должен признаться, выглядели наши занятия действительно несколько комично, если бы не скорость, с которой все это происходило. Ильса даже как-то раз попробовала намекнуть, что и сама не прочь так прокатиться, но тут же была резко оборвана вклинившейся в разговор Иссиль и понимающе улыбнулась. Про служанок и говорить нечего, они настолько зачастили каждый день по маленькому, что ларрити пришлось лично поговорить почти с каждой, и это таки уняло их пыл, особенно после того, как мы чуть не сбили одну из них, неожиданно выпрыгнув из-за одной из колонн.

У меня уже довольно таки сносно получалось, и контролировать бушующее внутри безумие, и отслеживать показатели своего состояния, достаточно быстро ухудшающегося, в основном, только при быстром беге. А в остальных случаях удавалось поддерживать нужное мне состояние где-то на протяжении двадцати минут, но потом все также наступал коллапс, и я ломался как карточный домик без права на восстановление. Решение, к моему удивлению, поступило от постоянно молчащего в течение всех тренировок куратора.

- Попробуйте давать телу передышку, замедляй процессы.

- Тогда зверь снова вырвется на свободу, слишком сильна ярость во мне, и, сбавляя обороты, я не даю ей выплескиваться в полной мере, так что она просто сметет мое сознание.

- Не обязательно доводить до такого, пробуйте, есть шанс найти приемлемое решение.

И я пробовал, не один и не два раза, но, в конце концов, таки ухватил суть, стало понемногу получаться, и через две ночи удалось увеличить выдерживаемое время до получаса, правда, при беге все это не особо помогало, организм изнашивался почти также быстро, без вариантов. Но подвижки были, и я, захлебываясь кровью и почти теряя от боли сознание, был рад, все не напрасно, у этого всего есть будущее, нужно лишь еще немного поднажать. И поднажимал, кости все еще трещали и ломались, а мышцы рвались от натуги, но уже не так часто, зверь больше не появлялся, я становился полновластным хозяином своего тела, с первой же секунды помутнения беря его в оборот.