Крап-чаг соединяет (СИ) - Гусейнова Ольга. Страница 60

— Позволено ли мне будет узнать, кто твой хранитель, моя сладкая малышка?

Анита, частично просвещенная Евой о местных нравах, с озорной усмешкой вспомнила предупреждение Рантаира об этом мужчине и, лукаво взглянув из-под полуопущенных ресниц, заявила.

— Я не замужем, поэтому согласно обычаям Рокшана, хранителем для нас с Сабриной стал лин моей племянницы Евы, эльтар Рантаир кован Разу.

Она специально уточнила, что не совсем одинока и не совсем свободна от определенных обязательств. И это не укрылось от Нарна. Чуть сузив глаза, он выбросил руку в ее сторону и схватил за ладонь. Внимательно разглядывая ее руку, чуть более хриплым голосом чем раньше, спросил.

— А позволено ли мне будет узнать, где и кто отец твоей дочери, Аттойя?

— Его имя не имеет значения, потому что он остался на Земле, наши отношения с ним длились только неделю, и только два раза я была с ним близка, но это нанесло моему здоровью довольно ощутимый вред, и нам пришлось расстаться. Навсегда! А через месяц я узнала, что ношу Сабрину. Ему до этого не было никакого дела. В моей жизни больше не было мужчин, но моя дочь имеет для меня первостепенное значение.

Анита заметила, как удовлетворенный ее ответом Тирни, кивнул своим мыслям и словно хищник перед прыжком весь подобрался и напряженно уставился на нее.

— А позволено ли мне будет узнать, есть ли шанс, что ты сочтешь меня достойным стать хранителем для тебя и твоей дочери?

Анита облегченно выдохнула, все же волнуясь перед этой встречей и чувствуя неуверенность в своей привлекательности для него, учитывая тот факт, что у нее есть дочь. Потом встала и пересела на краешек пьедестала, на котором он лежал и, склонившись к нему, прошептала, глядя прямо в серые глаза, подернутые красной пеленой.

— А это будет зависеть от того, как ты будешь ухаживать за мной.

Его глаза расширились еще больше от удивления, потом, резко сузившись, сверкнули усмешкой. Он поднял руку и все же неуверенно и осторожно, коснулся ее щеки, изучая мягкость кожи. Заметив, что она не против его ласки, потрогал волосы, яркой медной волной стекающие ему на грудь, пальцем очертил губы и контур ее лица, переместился на ушко, выглядывающее из-под волос, рассмотрел длинные сережки с зелеными камешками на концах, а потом выдохнул со свирепой уверенностью в голосе.

— Ты не представляешь, как я хочу получить тебя, обладать тобой, боль от этого желания сильнее самого сильного голода, который я испытывал в своей жизни. Я согласен на все что ты захочешь, лишь бы ты выбрала меня, единственная моя. Хочешь ухаживаний, значит, ты их получишь, только дай мне еще сутки, чтобы выбраться от сюда.

Анита почувствовала, как от его слов внутри будто разжалась пружина, выпустив на свободу чувства ликования и восторга. Она действительно нашла того, кого искала! Подвинувшись еще ближе к нему и, стараясь не задеть раненную грудь, чтобы не причинить лишней боли, пальчиками легко погладила его лицо, заново уже тактильно знакомясь с чертами его лица. Потом поддалась на уговоры своего тела и, не слушая разум, приникла к его губам, мягко нежно легко касаясь его губ своими, только обозначая поцелуй и пробуя его на вкус. Он схватил ее обеими руками за голову, заставляя приникнуть к нему ближе, потом неумело, но жадно углубил поцелуй и теперь хозяйничал, подавляя и главенствуя. Но она с легкостью покорилась, доверилась, отдалась его воле и желанию. В эту реальность ее вернул хриплый стон Тирни, она, судорожно отстранившись, в замешательстве испуганно посмотрела на него. Тирни же, запутавшись руками в ее волосах, не хотел отпускать от себя. Заметив в ее глазах страх, он выпустил ее волосы и устало откинулся на головной валик.

— Прости, сладкая моя, я испугал тебя, но ты слишком великое искушение, чтобы спокойно лежать рядом с тобой. Особенно зная, что могу тебя касаться, не причиняя вреда.

— Тирни, я испугалась, что слишком увлеклась и по неосторожности причинила тебе боль. Ты застонал, и меня это напугало и привело в чувство. Только это, а ты доставил мне удовольствие!

Нарн недоверчиво уставился на Аниту, потом, заметив ее припухшие от поцелуев губы, облизал свои, запоминая ее вкус, потом снова, словно магнитом притянутый, коснулся ладонью ее щеки, ласково поглаживая нежную кожу, ответил.

— О, больно мне стало, но не там, где ты подумала, моя маленькая Аттойя! Может ты повторишь еще раз?

Анита усмехнулась, наклонилась и коротко чмокнула его в щеку, от чего его серебристые брови поползли вверх от удивления, потом встала и, уже на выходе обернувшись, сказала, глядя на заметно встревоженного мужчину.

— Тирни, мы же договорились, что это ты за мной ухаживаешь, а не я за тобой! Отдыхай, пока ты будешь тут поправляться, у нас есть куча времени узнать друг друга ближе.

Выйдя за дверь, Анита счастливо улыбнулась, заметив довольную усмешку Тирни, потом вприпрыжку, словно Сабрина, помчалась искать сестру и племянницу. Очень хотелось поделиться захватывающими впечатлениями от встречи.

Анита сидела с Тирни по полдня, не меньше, но и этого ему было мало, он постоянно просил ее задержаться еще, откровенно заявляя, что ему мало. Она же только посмеивалась над ним и продолжала терроризировать вопросами о его семье и жизни, увлечениях и любимой еде, о животных и вкусах. Он не уступал ей в настойчивом желании узнать все о ней. Сабрина тоже приходила, иногда вместе с матерью, а последний раз даже забралась к нему на колени, чем вызвала у Тирни странное ощущение трепетной нежности к ней. Такая маленькая уязвимая копия мамы. Его Аниты. Сабрина. Его маленькая Сабрина! Он нежно коснулся нежной щечки, потом пощекотал маленькие ребрышки, вызвав веселый громкий смех и икоту у малышки. Он смотрел на девочку изучающим пристальным взглядом, так же знакомясь с ней как с Анитой, и принимая ее в свое сердце и душу. Отныне они обе его малышки!

Анита с легкой тревогой следила за ними, но заметив тепло и нежность в его глазах к ее дочери, успокоилась и расслабилась полностью. Он принял Сабрину, а значит — больше препятствий для их союза у нее нет, и это чертовски обрадовало ее. Сияющими глазами она смотрела на свою дочь и своего мужчину, пытаясь успокоиться. А ведь так хотелось кричать от счастья, переполнявшего ее всю до краешков. Три дня ис Дар заставил Нарна находиться в медитеке, и только на четвертый день ему разрешили переместиться в одну из спален на первом этаже, настойчиво порекомендовав постельный режим. Лежать он уже был не в силах и ему как можно скорее захотелось увидеть свою богиню, поэтому он осторожно, придерживаясь стенки пошел в сторону гостиной, откуда слышались голоса. Добравшись до двери, услышал голос Йанура Вайсира, в котором слышались напор и тревога.

— Эльтарина Анита, вы понимаете, на что идете? Тирни — хищник, и мягкой зверюшкой в ваших руках никогда не станет. Все Нарны хищники и детей своих воспитывают подобными. Я хорошо знаком с его отцом Ревасом дуран Нарном и не раз сталкивался с ним в делах. Эльтар Ревас — просто зверь, который убьет любого и не вспотеет. И сожалениями свою голову занимать не станет. Я не спорю, что он хороший отец, как я слышал и его лиане, мать Тирни, тоже весьма приятная добрая женщина. Но вы уверены, что сможете ужиться с младшим Нарном. Им невозможно управлять и требовать, к нему можно только приспособиться. Вам это надо? У вас такой богатый выбор! Любой беловолосый сочтет за счастье стать вашим лином.

— Мне не нужен другой, Йанур! Спасибо за вашу заботу и беспокойство обо мне, но я свой выбор уже сделала. Я люблю его, таким как есть и другого мне не надо. Тирни — хищник, это я еще в том злополучном переулке поняла, но этот хищник мой. Я уверена, что смогу приручить его, а если потребуется, то и приспособиться к нему тоже. Рядом с ним я чувствую себя в безопасности и счастливой. Когда пойму, что он любит меня и безоговорочно принимает Сабрину, я безотлагательно соглашусь стать его лиане, если он попросит.

Она замолчала и, заметив угрюмые настороженные взгляды друзей, явно уставившихся на что-то за ее спиной, медленно обернулась и увидела Тирни. Он стоял в дверях и, не отрываясь, смотрел на нее. Анита заметила, как он судорожно сглотнул и перевел взгляд на Рантаира, который выпрямился в кресле и, положив ладонь на стол, напряженно посмотрел на Нарна. Потом в комнате раздался глухой баритон ее любимого мужчины.