Меченая молнией - Гайдамака Наталья Лукьяновна. Страница 9

— А ты?

— Я не могу долго оставаться здесь. Надо действовать, и как можно быстрее. На долгие разговоры времени у нас нет. Я попытаюсь объяснить тебе лишь самое главное и сложное.

— Садись возле меня, — Эрлис устроилась на скамье около стены. — Тебе доведется услышать много неожиданного и чудного.

Вита села, заметив, как пытливо вглядывалась в нее Эрлис. Вот еще! Что в ней особенного? Платье, что ли?

— Представь себе, — начал Ратас, — что существует множество миров, которые образовались в одной исходной точке и развиваются параллельно. Можно сказать, что это варианты одного и того же мира — так много в них общего. Однако у каждого из них есть и свои особенности, они не близнецы, но родные братья. Где-то произошло отклонение, и события в том или другом месте начинают складываться иначе, хотя общее направление развития остается постоянным — вот как река, которая непременно найдет себе какое-нибудь русло, чтобы течь к морю. И ты сейчас оказалась в одном из таких миров, который, относительно твоего родного мира, является одним из вариантов его прошлого.

Вита захлопала глазами. Ну и ну! Невероятно… Вот тебе случай взглянуть так близко на прошлое, ну хотя бы на один из вариантов прошлого, как говорил Ратас, — тебе, девчонке, помешанной на истории! Однако столь многообещающая перспектива не вызвала у нее бурного энтузиазма. Что-то неуютно и одиноко в этом мире ей, насильно оторванной какой-то безжалостной силой от всего родного, теплого, близкого…

Эрлис обняла ее за плечи.

— Не вешай нос, сестра! Все пойдет на лад, вот увидишь.

— Мир, в котором ты сейчас оказалась, — продолжал Ратас, — мы назовем Грестор, потому что именно так зовется тот город, по улицам которого ты недавно ходила. Но есть еще один мир — будем звать его Эритея, — который намного опередил во времени не только Грестор, но и твою родину, и является относительно них…

— Одним из вариантов их будущего? — перебила Вита.

— Верно. И тот, кого ты видела вчера в золотой ладье, пришел сюда именно из этого мира — из Эритеи. Он прячется за страшной маской власти и кары. А мы — мы хотим положить конец его власти, которая несет здешнему народу непоправимые беды. В руках у нового правителя — прибор, который дает ему возможность переходить из одного параллельного мира в другой. Видно, Грестор и те скромные развлечения, которые оказались тут к услугам новоявленного божества, показались ему ничтожными или быстро наскучили. Вот он и решил продолжить свои путешествия. Полагаю, в одном из миров он увидел тебя и, возвращаясь, захватил с собой. Я не могу пока сказать точно, зачем ты ему понадобилась. Но мы помешали ему, потому что нам стало известно заранее, куда именно он вернется. Мы устроили там засаду. Чтобы победить Грозного бога Бисехо, или же Сутара — это его настоящее имя, — нам необходимо захватить атерон — тот прибор, с помощью которого можно перемещаться в параллельных мирах. Слишком далеко зашло дело в Гресторе — чтобы вернуть все на свои места, необходимо, вмешательство Эритеи. Нам нужна помощь, сами мы не справимся. Прибор этот, к сожалению, невелик, его легко переносить с места на место и несложно спрятать. Поэтому нам никак не удается им завладеть. На этот раз мы были близки к цели, но не успели справиться с охраной. Сутар вернулся раньше, чем мы ожидали, и не один, а с тобою. Ты была без сознания. Увидев, что его воинам приходится солоно, Сутар бросил тебя и сбежал на своей ладье, унося с собою драгоценный аппарат. Ну а мы продолжали бой, пока не отбили тебя. Думаю, дальнейшие события тебе теперь более понятны. Все остальное ты узнаешь от Эрлис. Она расскажет тебе свою историю, и тебе станет ясно, кто такой Грозный бог и почему мы боремся против него. А теперь мне пора.

— Но ты еще придешь сюда?

— Тут ли, в другом месте, но мы непременно увидимся. Помни, я пообещал, что ты снова будешь дома, а мое слово чего-нибудь да стоит. Правда, Эрлис?

Эрлис кивнула головой в знак согласия, покрывало сдвинулось, и Вита заметила, что ее правую щеку пересекает извилистый шрам, который начинается от скулы и теряется на шее. Эрлис перехватила взгляд девушки и быстро вернула покрывало на место. В глазах ее метнулось мрачное пламя.

— Это — метка Грозного бога, — сказала она. — Я расскажу тебе, как ее получила.

VIII

Однажды утром Ратас отыскал Эрлис на огороде.

— Идем со мною, я хочу тебе кое-что показать.

Он провел девушку мимо комнаты, где они с Крейоном обычно работали, и открыл дверь в другую, маленькую угловую комнатушку, куда Эрлис давно уже не заглядывала. Первое, что бросилось ей в глаза — детские личики, серьезные и забавные, смеющиеся и сердитые, настороженные и доверчивые… Все они были очерчены скупыми и точными линиями углем на белой глади стен.

Эрлис переводила широко раскрытые глаза с одного рисунка на другой.

— Ратас, — прошептала она удивленно, — ведь это же те дети, которых вы забирали из Грестора, я помню их… Но кто же… — внезапно пришла догадка: — Неужели ты?

Ратас улыбнулся, и она поняла, что не ошиблась.

— Тебе понравилось?

— Еще бы! Как только тебе удалось так…

Но он не дал ей договорить.

— Погляди-ка теперь туда, Эрлис.

В промежутке между окнами девушка увидела большое цветное изображение. Она подступила ближе, чтобы рассмотреть его, и тихонько охнула.

На фоне тревожно-серого грозового неба стояла женщина в голубом одеяньи. Все тело ее напряглось, сопротивляясь бешеному ветру, развевавшему длинные светлые волосы. В зеленых прозрачных глазах застыли несказанная печаль и щемящая нежность, отчаянное упрямство и детская беззащитность… Где взяла она силы выдержать удар огня, упавшего с неба, к которому обращено было ее прекрасное лицо? Пылающий зигзаг молнии, повторяя очертания шрама, пересекал правую щеку и нижним концом упирался в сердце.

Эрлис робко протянула руку, пальцы ее коснулись стены, и на них остался слабый отпечаток краски. Она растерянно отдернула руку и оглянулась на Ратаса.

— Что это?..

— Разве не узнаешь?

— Нет, нет, — девушка замотала головой. — Быть не может… Да я… У меня и платья такого отродясь не бывало…

Понимала, что произносит какие-то глупые, ненужные слова, но ничего не могла с собой поделать: она впервые увидела себя со стороны и растерялась от наплыва противоречивых чувств. Неужто и впрямь она так хороша? И только подумала об этом, как острая боль обожгла щеку, хотя никто не трогал рубца. Молния на рисунке пересекала лицо, не искажая его. А вот настоящий шрам… И рука ее невольно потянулась закрыть щеку.

— Ты уже здесь, Эрлис? — раздался с порога голос Крейона. — Ты видела? Я в живописи немного разбираюсь, но это совсем не похоже на все, что мне раньше встречалось. Кто бы мог подумать, что Ратас… и так быстро… Это настоящее чудо!

— То, что на стене, еще не чудо, — возразил ему Ратас. — Ты к Эрлис приглядись повнимательней, Крейон. Найдется ли на свете такая гроза, что заставила бы ее отступить, и молния такая, что опалила бы ей душу? Вот где настоящее, живое чудо!

При последних его словах Эрлис вспыхнула — и бросилась прочь из дома, туда, в скалы, где знала каждую щель и где хотела сейчас спрятаться от всего света.

Отчего ж она плакала? Ратас не сказал ничего такого, что могло бы ее задеть, напротив, так красиво о ней никто еще не говорил… даже тетушка Йела… Что же она не обрадовалась, а сникла, что ж ей убежать захотелось?..

— Вот ты куда спряталась, — Ратас стоял за ее спиной. — Я знал, где тебя искать. Эрлис торопливо утерла слезы. Второй раз за этот день она почувствовала острую, пронзительную боль в щеке, как будто ее снова кромсал кинжал. Девушка изо всех сил притиснулась лицом к камню, словно хотела уничтожить, стереть рубец…

— Знал, где искать… — повторила она глухо и вдруг встрепенулась, заговорила горячо, быстро, глотая слова: — Ты же все знаешь и все умеешь! Помоги мне! Что со мною случилось? Я так больше не могу…