Джинн и Королева-кобра - Керр Филипп. Страница 30

— Пока не знаю, — пробормотала она задумчиво. — Но этот шифр вряд ли слишком сложный. Иначе Килликранки не было бы никакого резона писать свое письмо невидимыми чернилами.

— Это верно, — кивнул Джалобин.

— А мне эти змейки что-то смутно напоминают — сказал Джон, глядя на змеиные фигурки — Только что?.. — И тут его осенило. — Ну как же! Я прекрасно знаю что! И как это я раньше не дотумкал, еще в библиотеке? Я же фанат Шерлока Холмса! Эти змеи — все равно что «Пляшущие человечки». Помните рассказ Конан Дойла? Только у нас пляшут змеи, вот и вся разница.

Дыббакс утробно заурчал и закатил глаза к потолку.

— Что ты там такое талдычишь?! — воскликнул он, размахивая тибетскими четками которые предусмотрительно лежали на столике в каждом номере. — Ну-ка разъясни, или я тебе сейчас этой штуковиной ка-ак вмажу!

— Полегче на поворотах, парень. Глядишь, и сам начнешь в чем-нибудь разбираться, — сказал Джалобин Дыббаксу. — Джон-то прав! Слышите! Наш Джонни прав! Эти змеи — точь-в-точь как пляшущие человечки у Конан Дойла. — Джалобин уничижительно взглянул на Дыббакса. — Жаль, мы не привезли из Лондона эту книжицу. По ней бы мы разгадали этот шифр, как по нотам.

— АППЕНДЭКТОМИЯ! — произнес Джон, и на столе появились четыре экземпляра сборника «Возвращение Шерлока Холмса». Именно в этот сборник и входит рассказ «Пляшущие человечки». Все книжки были в мягком переплете и изрядно потрепанные — совсем как книга, которой Джон зачитывался в Нью-Йорке.

— Ай да Джонни! — просиял дворецкий.

— Это элементарно, мой дорогой Джалобин сказал Джон. — Теперь предлагаю всем нам прочитать рассказ, слышите — всем! А потом поломаем головы над тем, как решить нашу загадку, в стиле мистера Холмса.

Дыббакс снова заурчал, как фагот.

— Что? Опять читать? С тех пор как мы с вами закорешились, я только и делаю, что читаю всякие глупые книжки. — Он сердито покачал головой — СКУЛОЖАБЕРНЫЙ! Желаю знать, что означает этот шифр и для чего он применялся.

Джон рассмеялся.

— Так джинн-желания не работают. Пора тебе повторить Багдадские законы, — сказал он Дыббаксу. — Уложение четыре, раздел три, параграф один. Ты не можешь пожелать то, чего не знаешь. Ты можешь пожелать только то, о чем имеешь представление.

Это тонкое различие не всегда понимают люди, но джинн от него никуда не деться, поэтому Дыббакс о нем конечно же знал. Кстати, он только прикидывался, будто ничего не знает и терпеть не может книг, а на самом деле читал довольно много (включая Багдадские законы).

— Да я просто так, — сказал он. — Воздух сотрясаю. Я никаких желаний не загадывал.

— Тогда зачем ты произнес слово-фокус? — требовательно спросила Филиппа. — Если ты не хотел, чтобы желание осуществилось?

— Привычка, — сказал Дыббакс. — Привычка — вторая натура.

— Дети, не отвлекайтесь, — встрял в разговор Джалобин и, взяв одну из книжек Конан Дойла, перегнул ее по корешку. Обожавшая книги Филиппа даже поморщилась от такого варварства. — Нам предстоит прочитать целый рассказ. Иначе желание Дыббакса не осуществится никогда.

— Я — Бакс, — сказал мальчик, нервно покусывая губу. — Просто Бакс, договорились?

Начертив на листе бумаги сетку из квадратов, Филиппа нарисовала в левой колонке змей с картины, а правую оставила пустой.

— Если действовать по логике Шерлока Холмса, — начала она, — надо искать самые частые буквы. В нашем алфавите это Е, О и А. Есть вероятность, что они попадутся даже в коротком предложении. В нашей шифровке змея, глядящая налево и имеющая тройку вместо хвоста, встречается двадцать семь раз. Больше, чем любая другая. Значит, это, скорее всего, буква Е, О или А. Ну, допустим, Е. — Она вписала букву в свою сетку рядом с этой змеей.

— А у меня есть еще одно соображение, — сказал Джалобин. — Вы заметили, что у некоторых змей язык виден, а у других нет? Опять же, опираясь на рассуждения Холмса о пляшущих человечках, по-моему, будет справедливо предположить, что раздвоенный язык обозначает конец слова.

Он разделил ряд танцующих змей, проведя вертикальную линию после каждой змеи с языком.

— Если так, то в некоторых словах всего по три буквы. Самые распространенные трехбуквенные слова — «все», «так», «где». В сочетании с идеей Филиппы про гласные мы вполне можем сделать некоторые предположения. Например, если допустить, что вот это слово «все», мы получим буквы В и С. — Он написал С и В в двух клетках под соответствующими змеями и улыбнулся. — Прямо как кроссворд разгадываем.

— Или в крестословицу играем, — добавила Филиппа.

— Ненавижу крестословицу, — сказал Дыббакс.

Решив, что теперь его очередь, Джон попробовал подступиться к двухбуквенным словам:

— Наверно, это предлоги, — сказал он и принялся выписывать в столбик все пришедшие на ум предлоги. — «На», «от», «из», «по»… или местоимения… «он», «ты», «мы»… гм…

— «Гм» — не слово, — поправил его Дыббакс.

— Знаю, просто больше ничего в голову не лезет, — ответил Джон.

— Еще могут быть «не» и «ни», а из трех букв — «нет», — заметил Дыббакс и принялся расширять начатый Джоном список. Он писал и писал, без остановки, и Джон понял, что друг опять прибеднялся насчет крестословицы. Похоже, словарный запас у Дыббакса не так уж мал.

— Что ж, неплохо, — оценила их достижения Филиппа. — Теперь можно пожонглировать имеющимися буквами. Представим, что здесь слово «не», тогда вот здесь получаем Н, а вот тут, скорее всего, будет О. — Она радостно добавила эти буквы в таблицу. — Что-то выходит! Мы сможем все разгадать!

Филиппа оказалась права. Следуя методу Шерлока Холмса, они подбирали наиболее частые сочетания и скоро увидели, что шифр совсем не сложный. В результате получилось письмо полковника Маунтстюарта Уэйвелла Килликранки. И выглядело оно так:

Расшифровать слова действительно удалось, но понять их истинное значение ни Джалобин, ни дети пока не могли. Дыббакс заскрежетал зубами.

— Столько времени угрохали, а что имел в виду этот полковник, так и не знаем. — Он покачал головой. — Слова в простоте не скажет! Одни намеки! Неудивительно, что его семейство осталось с носом.

— Как он, интересно, змею обезвредил? — спросил Джон Джалобина.

— Понятия не имею, — сказал Джалобин. — Слабо представляю, как можно обезвредить эту тварь, оставив ее при этом в живых. Я по змеям не специалист.

Дыббакс нахмурился.

— Мы, должно быть, где-то ошиблись.

— Нет, по буквам все сходится, — уверенно заявил Джалобин. — Ты уж поверь опытному кроссвордисту.

— Но это же белиберда какая-то! — поддержал Дыббакса Джон. — Как можно сказать, что собираешься умереть от рук своих врагов, но при этом тебе улыбнулась удача. И при чем тут лак и хна?

— Во-во! — воскликнул Дыббакс. — Ракшас написал, что полковник Килликранки погиб от укуса королевской кобры. Тут уж не до покраски волос!

Расстроенный Дыббакс в сердцах хлопнул рукой по расстеленной на столе картине, вскочил и заметался по комнате. Потом остановился у висевшей на стене карты Непала и северной Индии.

— «М.У.К.», — сказал Джон. — Это определенно инициалы полковника. Значит, по буквам и правда все сходится. «Зеленые глаза Королевы кобр из Катманду» — тут тоже по смыслу все верно, хотя господин Ракшас в своей записке назвал ее «Королевой-коброй». Нет, похоже, мы все таки правильно выбрали город.

— А парень внизу, за стойкой, сказал, что неправильно, — возразил Дыббакс. Он ткнул пальцем в карту и провел невидимую линию от Катманду к индийскому штату Уттар-Прадеш. — Если верить его словам, нам надо искать где-то здесь.