Время скидок в Аду - Уильямс Тэд. Страница 39

— Пытаешься освободиться? Конечно, конечно, но не калечь себя слишком. А то испортишь всю прелесть того, что нам предстоит. — Оно протянуло руку и погладило меня по груди. Даже несмотря на всю боль, я вздрогнул и отступил назад, почувствовав его липкое прикосновение. — О, нет. Не бойся. Вместе мы сделаем доброе дело. Вместе мы создадим нечто прекрасное.

Наконец Зеленозуб заметил, что оковы соскочили и я поддерживал их руками. Все еще не видя глаз, я услышал, как он изумленно раскрыл свой зубастый рот. Я не дал этому жуткому существу поднять тревогу, ударив как можно сильнее туда, где, как я думал, будет больнее всего — где-то между ногами и грудью. Шут уронил факел; пламя заколебалось, но не погасло. Существо споткнулось и упало на спину, хрипя, как я надеялся, от сильной и мучительной боли. Я кинулся на него и начал подпрыгивать на нем вверх-вниз, не обращая внимания на хруст костей под моими пятками — ведь я не знал, насколько он на самом деле силен. Когда его тело деформировалось настолько, что я уже не мог на нем ровно стоять, я спрыгнул на пол и стал добивать его, пиная по голове и груди.

— Теперь он не причинит тебе боли, — сказала Паук сердец. Ее голос звучал так, будто ей понравилось все, что здесь происходило. — Он еще долго никому не причинит боли.

Но во мне кипела бешеная ярость, которая не отпускала меня, и я продолжал избивать изуродованное тело. Я нанес ему еще пять-шесть ударов и в полумраке увидел тусклые брызги жидкости — мне понравилось, как они выглядели. Когда я остановился, то не мог отдышаться, а сердце стучало, будто станок, работающий на полную мощность, но я хотел лишь избить его еще сильнее. Нахождение в Аду неслабо влияло на меня.

На поясе шута я нашел ключ, а также нитку маленьких колокольчиков и набор острых предметов, которых хватило бы, чтобы усадить в тюрьму целую уличную банду. Я вытер грязь с факела, и пламя снова стало ярким. Я собрал кости Паука сердец, все еще покрытые обрывками плоти, положил их в связанный узелок и перекинул его через плечо. Кости застучали, когда я двинулся к выходу в темный коридор. Клянусь, это был радостный стук.

Паук сердец заговорила прямо мне в ухо, от чего я слегка подпрыгнул.

— Если бы только мы могли сделать то же самое с Нилоком… Но он слишком силен.

Я не горел желанием снова встречаться с хозяином дома.

— Просто скажи мне, куда идти. Как мне выбраться?

— Иди вниз. Как у большинства младших лордов Ада, в берлоге Комиссара Крыльев и Когтей есть множество входов и выходов. Иди вниз к котлам. Вниз.

Она повела меня вниз, через несколько подземных этажей. Даже посреди адской ночи из-за дверей раздавались звуки, и я молился — да, молился, — чтобы не увидеть то, что творилось по ту сторону. Дом был настоящим лабиринтом, и когда мы добрались до самого нижнего, по словам Паука сердец, уровня, Нилок или его рабы должны были обнаружить оставленный мной беспорядок, и особенно любимого шута Комиссара.

Нижняя комната была похожа на римские катакомбы: бесконечные каменные арки и гигантские трубы, будто сделанные из обожженной глины и подсвеченные шаровыми фонарями, которые я уже видел в холле дома. Зрелище было практически обыденное, словно мы находились под станцией метро или каким-то другим урбанистическим сооружением, правда, трубы были вздутыми, а на стенах кровью были выведены слова проклятий — вероятно, кровью рабов или пленных.

— Дыхание подземелья, — сказала Паук сердец, когда я спросил, что переносят эти трубы. — Именно с их помощью работает свет и все аппараты в доме Нилока.

Видимо, тот самый вулканический газ, которым он так хвалился; бесконечное топливо, которое сделало Комиссара могущественным лордом в этих центральных уровнях Ада.

Теперь я слышал, как сверху доносятся звуки: крики и топот. Я знал, что времени остается немного, так что Паук сердец повела меня дальше сквозь лабиринт туннелей и труб. К сожалению, она не так уж хорошо разбиралась в этом нижнем уровне, так что я начал ходить кругами и из-за этого все больше волноваться. Нилок, должно быть, уже обследует дом и скоро пришлет кого-нибудь и сюда. Расстояния между фонарями становились все больше, и если бы у меня не было факела, я бы точно заблудился.

— Туда! — сказала Паук сердец, когда мы повернули за угол. В конце прохода стояла старинная деревянная лестница, которая вела вверх к вертикальному туннелю. — Этот проход выведет тебя наверх в сад. А там ты найдешь выход и сможешь сжечь мои кости. Тогда я снова обрету свободу.

Слова Паука сердец подкинули мне идею. На полу я нашел кусок отколовшегося камня и поднял его. Вытянувшись как можно выше я разбил им светящийся шар в конце коридора. Потом побежал назад по проходу и быстро разбил еще шаров десять.

— Что ты делаешь? — спросила Паук сердец. — Еще мгновение, и Нилок со своими уродцами доберется сюда. Они разорвут тебя на мелкие клочки. Нельзя больше ждать. Надо уходить отсюда, иначе мне никогда не быть на свободе!

Возвращаясь бегом назад, я слышал, как из разбитых фонарей, шипя, выходит газ. Это был не веселящий газ со странным запахом, но я был более чем уверен, что и этот может нанести мне вред, так что я поспешил к лестнице и полез вверх. Там я обнаружил, что мне преграждает дорогу ржавый железный люк, но он не был закрыт полностью, и я смог его сдвинуть — правда, не без ущерба для моего и так помятого и окровавленного тела демона. Когда я выбрался в относительно ярко освещенный сад, то закрыл крышку люка и сел на нее сверху. Неподалеку из Дома могильных гор доносились громкие крики, и я знал, что времени у меня нет, но, несмотря на укоры и ворчание Паука сердец, я продолжал ждать.

— Он уже идет! Он найдет тебя! Его псы сожрут твои кости… и мои тоже!

Я не обращал на нее внимания. Она была в ярости, но я не двигался.

— Ты просто дурак! Что же ты делаешь? Ты хоть понимаешь, что?..

Где-то вне поля моего зрения скрипнула входная дверь и кто-то начал закрывать засов. Это, вероятно, означало, что Нилок закончил обыскивать дом или же решил, что вряд ли я все еще мог оставаться внутри. В любой момент он мог выскочить со своими рабами и солдатами, и зубастыми уродцами — жутких существ в его доме было полно.

— Предатель! Ты обрекаешь себя на верную смерть!

Когда голос Паука сердец стал так полон отчаяния, что и Комиссар мог бы услышать эти высокие нотки, я повернулся и снова открыл люк. Раздался скрежет ржавого металла о металл, крышка едва поддавалась, что мне нужно было лишь немного приподнять ее. Я протолкнул факел внутрь и снова закрыл люк, а потом побежал по каменному саду, направляясь в укрытие к аллее окаменевших деревьев.

Земля затряслась. На мгновение все пространство передо мной засияло от взрыва огненно-яркого света: загоревшийся газ пробился через крышку люка, подняв ее своим порывом высоко вверх, будто налетевший торнадо. Падая вниз, она чуть не ударила меня, приземлившись рядом и зарывшись глубоко в землю; затем земля снова загрохотала, и из половины окон Дома могильных гор вырвались клубы пламени.

Паук сердец была слишком ошеломлена, чтобы говорить, но когда я пополз назад к люку, она начала умолять меня не упустить этот шанс. Я даже не был уверен, что она поняла, что это я устроил взрыв. Языки пламени вырывались из туннеля, будто все катакомбы были полностью в огне. Земля подо мной шумела и тряслась. Когда я поднялся, то увидел, что одна из стен Дома могильных гор обрушивалась вниз каменной лавиной. Из уцелевшей части дома слышались крики. Паук сердец была права: мне не стоило больше здесь задерживаться.

Я снял с плеча связку с ее костями и бросил их в туннель. Я услышал крик Паука сердец:

— Предатель! Ты предатель! Я наложу на тебя…

И затем она замолкла, а ее кости падали все дальше вниз по туннелю — теперь она поняла, что на самом деле происходило.

— Ах! — вздохнула она, словно тонущая женщина, наконец сумевшая вынырнуть на поверхность. Пламя выжгло ее останки дотла, и она ушла.