Волчье Семя (СИ) - Рагимов Михаил Олегович. Страница 46

К елке Медвежонок вышел на рассвете. Коготь, видно, не спал. Сразу выскочил навстречу, посмотрел вопросительно.

— Пусто! — ларг подал ему горшок со сметаной. — Держи!

Брат снял крышку:

— Сметана?

— Ага. Еще молоко, — Медвежонок подал крынку. — И малина, — освободив руки, начал снимать мешки. — Еды принес. Много… — сел, устало привалился спиной к осине. — Устал немного. Сейчас оклемаюсь. Только сбегаю, съем кого-нибудь…

— Зачем бегать, если еды принес? — не понял Коготь.

— Это вам. Я могу на одних зайцах жить. Или на крысах. А обычным людям надо. Разнообразно. Дед говорил…

— Тебе сейчас только бегать! — возразил брат. — Зайца вчерашнего схавай. Он хоть жареный, — и не давая возразить, ответил. — Белка всё равно не будет. Ее от мяса уже тошнит.

— Как она? — Медвежонок забирался «под крышу» и перекинулся.

— Кэхает, — с самого начала пути братья старались говорить по-поленски. То есть, Коготь говорил, а Медвежонок старался. — И горячая вся. Как печка.

— Плохо… — вздохнул младший, взял котелок и принялся за еду, стараясь не урчать. По дороге он дважды останавливался и охотился. Но сейчас казалось, неделю не ел.

— Ничего, проснется — молоком напою. С малиной, — Коготь распаковывал мешки, встречая каждый новый продукт восторженными воплями. — Где ты всё это взял?

— Купил, — буркнул Медвежонок.

— Как купил? — вытаращился Коготь.

— В смысле украл, — поправился младший.

— Так купил или украл?!

Медвежонок замялся, не зная, как объяснить:

— Я без спроса взял… В погребе… И в амбаре еще… Но монетку оставил… Не могу я так… Просто чужое взять… Тем более, в деревне…

Коготь понимающе кивнул:

— Не дергайся. Пройдет. Я когда-то тоже не мог. А потом привык… — он грустно вздохнул. — Но что монетку оставил — плохо. Так бы они друг на друга думали. А теперь точно знают, что со стороны приходил кто-то. Далеко хоть?

Медвежонок совсем расстроился. Хотел ведь, как лучше, а получилось…

— Тебе три дня идти… — пробормотал он. — На полдень.

— Тогда наплевать, — повеселел Коготь. — Не доберутся. А с избушкой?

Ларг покачал головой:

— Пусто. На восход и полдень — ничего нет. Только деревушка эта. Я туда незадолго до заката вышел. Дымом пахло. Ну и решил — дождусь темноты, молока для Белки добуду. Или еще чего-нибудь… А набрал много очень. Нести неудобно. Сегодня между восходом и полночью пойду. А завтра на полночь. Если ничего не найду… — он пожал плечами, чувствуя, как наваливается сонливость.

— Ты бы поспал хоть немного.

— Я вчера спал, — возразил Медвежонок. — Надо идти…

— Сдохнешь. У тебя уже синяки под глазами.

— В Облике не видно. Надо избушку найти. Там отоспимся, — Отто мечтательно вздохнул. — Эльзу вылечим…

— Может и не быть, — пробормотал Коготь.

— Не, — вильдвер отчаянно замотал головой, словно проверяя, хорошо ли она держится, — точно есть. Я знаю! Надо только найти!

Он полез наружу.

— Я найду, — донеслось до Когтя. — Ты Эльзу лечи!..

Глава 43

Медвежонок бежал, стараясь выбросить из головы любые мысли, целиком превратившись в слух, нюх и зрение. Слишком мало у человека чувств. Даже в Облике толком ничего не ощущаешь. Мельтешение стволов и кустарников перед глазами, запах мокрой листвы и монотонный перестук капель, сливающийся в сплошной шелест…

Но теперь Отто по опыту знал: стоит лишь в однообразие окружающего вплестись чему-то новому, необычному, ларг не пропустит. Как не пропустил накануне слабенький запашок печного дыма, превратившийся в кучу вкусной еды, разложенной сейчас братом по уголкам их временного пристанища. Коготь все три дня роется между корней елки, углубляясь и зарываясь. Посели сейчас в убежище человечков в локоть ростом, тем бы роскошный дом достался. На несколько комнат, с кладовками…

Вот только сегодняшние обитатели землянки побольше будут. Хотя кладовки и для них сгодятся. Но тесновато. И ненадежно. Впрочем, если другого выхода не будет, придется как-то устраиваться. Копать, а точнее рыть, Медвежонок может куда быстрее брата. Вдвоем соорудят под елкой землянку, настелят лапника поверх того, что есть. А через месяц навалит снега, и получится берлога. Только надо будет еще разок добежать до деревни и наворовать одеял и всяких тряпок. Жаль, что они не умеют выделывать шкуры, снять-то в лесу всегда есть с кого.

Вильдвер на бегу потряс головой. Опять отвлекся. А надо избушку искать. Вынюхивать необычные запахи, высматривать охотничьи тропы, ловить странные звуки. Любая мелочь может вывести куда надо. Вот пересекает поляну еле заметная тропинка. Кто здесь ходил? Запахи давно выветрились, а если и оставались, всё смыл проклятый дождь. И следы тоже. Точнее, следы следов. Медвежонок пробежался по тропе. Нет, люди здесь не ходили. Они или обошли бы молодой ельник, или пообломали ветки. Хотя бы несколько. Скорее всего, какие-нибудь мелкие звери шастали. Выследить можно, но ненужно.

И снова бег. Строго по прямой, не замечая чавкающей под ногами жижи. Как обойти болото, когда пойдем все вместе, можно будет подумать потом. Если потребуется. А сейчас — искать, искать…

Ларг замер, принюхиваясь. Нет, не показалось. Опять потянуло дымом. И это не вчерашняя деревня, другое направление… Почти точно по пути. Хотя, запахи летают самыми неожиданными путями. Медвежонок негромко рыкнул, давая выход чувствам, и продолжил бег. Лишь когда уверился, что след стал устойчивым и не потеряется, отвлекся на охоту. Как обычно, поймал и съел. На этот раз барсука. Зарыл останки, тщательно счистил кровь и жир с лица и рук. Принюхался. Запах дыма усилился. И к нему прибавились новые, слабо различимые. Похоже на мед, но слишком сильный, словно рядом очень много пчелиных дупл. И запах большой воды. Понять, с одного места пахнет или нет, не получалось. Слишком далеко…

Медвежонок выскочил на жилье ближе к полудню. Солнце как раз готовилось сделать последний шаг по небу, чтобы взобраться на самую-самую вершину. Лес вдруг кончился, и Отто с разгону чуть было не выбежал на открытое место. Не поляна — огород. Вон, торчат палки из земли — подвязывать всякое.

За огородом — забор. Высокий, локтей пять, а то и больше. Коготь до верха не допрыгнет. А что за забором — никак не рассмотреть. Да и ветер как назло подул в другую сторону, унося запахи.

Впрочем, Медвежонок не расстроился. Нос не помогает? Глаза есть! Паренек забрался на здоровенную сосну, прошел по толстой ветке, и улегся поудобнее. Со стороны его никак не увидеть, а самому видно хорошо. Дед так учил! За забором, как и ожидалось, располагался дом. Большой, но, видно, поставленный очень давно. Крыша из дранки перекосилась, топорщась, будто чешуя, один угол просел… Навес, перекрывавший добрую половину подворья, разглядеть многое не позволил. Но, и того, что Медвежонок разглядел, хватило.

Жили тут двое. Муж с женой. Немолодые, хотя и не дедовы ровесники… Крепкие еще, и без работы не сидят. Маленькая сухонькая бабка так и бегала по двору туда-сюда. То курам зерна дать, то малому свиненку хрючела навалить. Старик худой, жилистый, с сухим морщинистым лицом, чем-то неуловимо напоминающий деда тоже не бездельничал — как сел топориком тюкать, так и просидел дотемна. Что именно делал, Медвежонок сперва не понял, потом, когда пригляделся, а ветерок снова принес сладкий запах, сообразил — колоды для пчел мастерит. Ну то и верно. По весне пчелы роится будут, домики новые потребуются… И запах меда понятно откуда. Пол-леса, небось, колодами увешано. А под навесом — новые, и заготовки под них

Еще, по двору бегали куры, дюжины две, не меньше. Пес был, но тихий, за целый день и пасть не открыл ни разу. Такой, даже и не учуяв запаха ларга, просто так брехать не будет. Хороший пес! Только сторож из него плохой… И сарай, дому под стать. Большой, но покосившийся. Вот куда ночью наведаться можно! Дед туда топор уносил! Вечером взять, утречком, под рассвет назад принести…