Охранитель - Мартьянов Андрей Леонидович. Страница 35

— Никакой он не «живой», — хрипло ответил Рауль. — Телесное воплощение не означает жизни, грубая подделка.

— Не ловите меня на слове. Всего лишь неудачная метафора. Выводы из вчерашнего сделаете самостоятельно или подсказать?

— Чего уж там подсказывать… Где–то отверсты Врата. Проход, через который эта пакость и изливается в Мир Тварный. Найдем Врата — закончим дело.

Кортеж, сопровождаемый назначенными Уолтером Моуни дворянами при полной броне с наилучшим вооружением, покинул город до полудня — чтобы ни у кого не оставалось сомнений, на пиках шедших впереди рыцарей развевались два хорошо различимых издалека вымпела: белый с зеленым крестом, свидетельствовавший о принадлежности к Sanctum Officium, и папский, золотой с серебряными ключами святого Петра. Никто больше не желал повторения прискорбных инцидентов — служители Церкви неприкосновенны!

Сэр Уолтер Моуни сдержал слово — отпустили всех без исключения, имущество вернули в целости, а объявившийся поутру граф Арунделл неуклюже извинился перед его преподобием.

Капеллан упросил брата Михаила отслужить мессу в Нотр–Дам–де–Кале, в благодарность за избавление от скверны диавольской, а при прощании получил ценный совет — относиться к своим обязанностям с должным усердием, ибо времена нынче тревожные.

— Вы помните его слова? — шепотом сказал отец Дионисий. — «Выйдет из моря Йамму»? Что это может значить?

— Йамму? — нахмурился Михаил Овернский. — Ах, да… Морской демон, повелевающий чудовищами океана, по одному из апокрифов приказавший киту проглотить пророка Иону, сына Амитая. Молитесь и уповайте на Господа, отче, ибо нет в Универсуме силы, противостоящей неизреченной милости Его…

Раулю преподобный не рекомендовал ехать верхом — сударь, в моем дормезе предостаточно места, займете лежанку. Вы слишком плохо выглядите.

Мэтр и не подумал отказываться. При одной мысли о конном переходе до Арраса ему становилось нехорошо: человек не владеющий искусством чародейства вряд ли представляет, чего стоит магу применить аркан уровня «Огня очищающего». Сейчас бы отоспаться денек–другой, да и кушать постоянно хочется. Однако, перспектива остаться еще на несколько дней в негостеприимном Кале удручала. Непереносимая сырость, хамоватые англичане (где это видано — гербовому дворянину да в рыло, будто распоследнему смерду!) и, конечно же, зловещее «смерть еще до заката», прозвучавшее из уст Альдаберона, гостя из Бездны…

Демоны могут недоговаривать, могут играть словами и выражаться двусмысленно, но лгать — никогда. Вопрос лишь в трактовке речений изгнанного беса — непонятное «Йамму» вполне способно оказаться неистовым шквалом, налетевшем со стороны Пролива, разрушившем город вместе с гаванью и потопившем суда, а «смерть до заката» примет облик некоего рыцаря–паладина с заходящим солнцем (или, к примеру, заходящей луной) на гербе, который в одиночку или с отрядом выбьет англичан из Кале.

Маловероятно, но история и не такие казусы знала.

В любом случае риск не оправдан. Береженого Бог бережет, надо ехать вместе с остальными. Танкред и Ролло будут подтрунивать над изнеженным французским дворянчиком? Да и пусть — они ведь не со зла, а исключительно по веселости характера.

Таким образом мэтр Рауль Ознар занял место на ложе в дормезе преподобного, укрылся одеялом, — грубоватым, но очень теплым, козьей шерсти, — и едва повозка прогрохотала по мосту ведущему прочь из Кале, задремал. Братья–доминиканцы разбудили его к ноне, когда на полдороге к Аррасу, между Бюрбером и Лапинуа, решено было сделать привал и перекусить горячим.

После немудрящего обеда спать уже не хотелось, лучше обсудить с братом Михаилом сомнительные успехи прошедших двух дней, отбросивших расследование далеко назад, а равно обогативших подлежащими осмыслению и весьма настораживающими сведениями.

Неподалеку от Бетюна английский эскорт отпустили восвояси — возвращайтесь к своим, вечереет. Тут земли Франции, Священному трибуналу ничего не угрожает, дорога безопасна. В крайнем случае остановимся в любом из окрестных замков: дворяне Артуа не откажут в помощи королевскому прево и монахам–доминиканцам. Поезжайте с Богом, мессиры.

Возражать мессиры не стали и вскоре два рыцарских копья скрылись в поднятых копытами лошадей облачках снежной пыли за поворотом на Сент–Омер.

— Наша доблестная охрана, надеюсь, доберется без приключений, — сказал Михаил Овернский, поглядывая вслед англичанам. — В Кале они окажутся после заката , верно? Когда проклятие Альдаберона перестанет действовать?.. Эй, позовите ко мне прево!

Подъехал Летгард, утомленный, но старавшийся бодриться. Пустил коня шагом рядом с дормезом так, чтобы можно было видеть в окне повозки его преподобие.

— Вот что, шевалье… Поскольку его светлость сенешаль Готье де Рувр человек малоопытный и с юношеским ветром в голове, остается надеяться на вас. Летгард, какими силами мы располагаем?

— Военными?

— Да. Графские министериалы, дворянское ополчение, кнехты, наемники. Общее число?

— Ну–у, — вздохнул прево. — Скажу прямо, немного. Сотен семь оружных, если поднять каждого…

— Вот и поднимите, это в вашей власти. Дороги на север перекрыть. Заставы. Разъезды. Попросите помощи у епископа Сент–Омерского, его владения так же пострадали от набега. До возвращения Филиппа Руврского мы сами обязаны держать оборону.

— Мы, ваше преподобие?

— А кто же? Я родился во Франции, ныне живу в графстве Артуа, пускай и временно. Не взирая на сан и должность я обязан помнить, что война не закончена, а перемирие нарушено… Чтоб мышь не проскочила! Поняли, Летгард?

— Точно так, ваше преподобие. Но сенешаль… В его руках казна.

— Не беспокойтесь, я смогу убедить Готье. Завтра же нанесу визит. Боюсь, в ближайшие дни придется потрудиться, сударь…

— Поднимать всё графство из–за одного–единственного набега? — вполголоса сказал Рауль, когда прево, поддав шпор лошади, отъехал в сторону. — Англичане не слепые, заметят военные приготовления и тогда надежда на новое перемирие исчезнет. Берете на себя ответственность?

— Беру, — кивнул Михаил Овернский. — О каких приготовлениях вы толкуете, мэтр? Предосторожность, не более — следует накрепко закрыть северную границу. Вы ведь не хотите, чтобы вышедший из моря Йамму в один далеко не прекрасный день объявился на Иерусалимской улице в Аррасе и постучал в вашу дверь?

— Вы на самом деле так полагаете?..

— Просчитываю вероятности, мэтр. Сейчас ни в чем нельзя быть уверенным. Мы находимся в центре водоворота событий, управлять которыми не способны. Отчего вдруг божественному провидению потребовалось направить наши стопы в Кале против своей воли? Правильно: что–то увидеть, услышать, узнать, а затем интерпретировать и расшифровать символы. Сомневаюсь, что для изгнания дурно пахнущего Альдаберона требовались объединенные силы Трибунала инквизиции в полном составе, умелого мага, аррасского прево, сержантов и приблудившейся деревенской ведьмы…

— Кстати, что с ней делать? Знахарка будет с нами до Судного дня путешествовать?

— Как и прежде — ровным счетом ничего. Переночует в аббатстве клариссинок, а завтра отправим домой.

— Примет ли ее община? Деревенские сами выдали…

— Вы плохо знакомы с жизнью простецов, — перебил Рауля преподобный. — Последнее слово в сельской общине принадлежит кюре; если Трибунал разобрался и отпустил с миром, значит невиновна. Священник знает это и воспользуется своим авторитетом.

— Она первая почувствовала присутствие демона.

— То есть? — брат Михаил заинтересованно взглянул на мэтра. — Не вы? Она?

— Когда по распоряжению сэра Моуни англичане пришли в каземат, чтобы перевести нас в верхние помещения, Жанин забеспокоилась…

— Ведьму зовут Жанин?

— Да, Жанин Фаст, фамилия вроде бы фламандская…

— Забеспокоилась, говорите? Дальше?

— Ее поведение напоминало hystera — внезапно заскрежетала зубами, закатила глаза, а потом указала в сторону одной из камер: «Стая, стая!.. Не знают, не разумеют, во тьме ходят; все основания земли колеблются….» Я поначалу не обратил внимания.