Заклятие нибелунгов. Амулет дракона - Хольбайн Вольфганг. Страница 26

То немногое, что было у Брунии, — меч, платье, расческа и накидка, — она сложила в кожаный мешок и перекинула его через плечо. Девушка волновалась. Ее кровь кипела. Внезапно у нее появилась цель. Задание.

Вормс. Ребенком Бруния бывала там. Это был прекрасный город с множеством христианских церквей, высоким уровнем культуры и большим количеством образованных людей. Все новое в этом мире, все, что становилось модным, появлялось именно там. Принцессу пугала мысль о том, что стало с этим городом в результате правления Хургана.

— Мы умрем, — послышался голос Кальдера за ее спиной.

Испугавшись, принцесса повернулась.

— Я не верю в это.

Повстанец грустно рассмеялся.

— Если нам удастся сбежать от ордынцев, это будет чудом, я уже не говорю о том, чтобы добраться до Вормса.

— Зачем же тогда пытаться? — упрямо спросила Бруния.

Кальдер сделал шаг ей навстречу, и принцесса разозлилась сама на себя за то, что начала дрожать.

— Потому что такова наша природа. Ловить то, что убегает от нас, требовать то, в чем нам отказывают, — ответил Кальдер.

Схватив ее за платье в том месте, где час назад возлежала рука Зигфинна, он с силой притянул девушку к себе.

— Сейчас у нас нет ни времени, ни возможности, — заявила Бруния, стараясь говорить как можно холоднее, несмотря на огонь в крови.

— Время есть всегда, — хрипло пробормотал Кальдер. — И, вероятно, это наша последняя возможность.

Брунию влекло к Кальдеру, но она уперлась руками ему в грудь.

— Отпусти меня. Мое сердце принадлежит не тебе.

— А мне твое сердце и не нужно, — ответил он, опуская руку на ее лоно.

Бруния закрыла глаза. Сильные, умелые пальцы вызывали столь приятные ощущения, хотя все это было неправильно. Как же она мечтала об этом…

Рука Кальдера скользнула по ее бедру и, забравшись под платье, поползла вверх по голой ноге. Он быстро нащупал средоточие ее страсти, и принцесса тихо застонала. Он заставил ее замолчать, впившись в губы Брунии жадным поцелуем.

Она ответила на этот поцелуй. Развернув девушку, Кальдер толкнул ее животом на кровать, и она услышала, как расстегнулся его ремень и упал на пол.

— Нет, — прошептала она, сжимая руками спинку кровати. — Нет.

Повстанец задрал ее платье, обнажив спину.

— Тогда скажи мне, что ты этого не хочешь. Произнеси мое имя и оттолкни меня.

Бруния чувствовала его у себя между ног, которые сами собой раздвинулись. Жар в ней готов был вырваться наружу. Похоть сражалась со страхом, и страх, видимо, проигрывал.

Она чувствовала, что Кальдер прижался к ее девственному телу. Он готов был войти в нее. Бруния застонала, на этот раз громче.

Затем она почувствовала его горячее дыхание у себя за ухом.

— Произнеси мое имя и откажи мне.

Его пальцы грубо касались ее половых губ, и она вцепилась зубами в покрывало кровати.

Бруния мечтала об этом, но это действие не было ни благородным, ни исполненным любви. Принцессе хотелось, чтобы ее взяли как шлюху, но она не ожидала, что при этом будет чувствовать себя шлюхой. Ее ли лона желал Кальдер, а может, ему было все равно, с кем возлечь?

— Кальдер, оставь меня, — в конце концов прошептала она. — Я не хочу этого.

Но было уже слишком поздно, и Бруния почувствовала, как он вошел в нее. Ей было больно. Он взял то, что было уготовано другому, и сделал это со злорадством, которого она в нем раньше не замечала. В принуждении их близость лишилась всей магии. И Бруния просто ждала, когда же все закончится.

Она закрыла глаза — так же, как и Зигфинн, который как раз вошел в палатку, собираясь открыть ей свои чувства…

Гадарику не нравилось находиться на поле боя. Он чувствовал себя неуютно в ярких лучах солнца, ведь его место было в тени, в пространстве бокового зрения, в полусне. Его голос был шепотом, а рука его предпочитала кинжал. Он предоставил бой Йонару и его Орде. Пускай они добывают головы, которые так много значат для Хургана. Сам Гадарик немного потанцевал над вершинами деревьев, поплавал вокруг корней глубоко в земле и желтым листом упал с ветки. Эта игра была бессмысленной, но он нечасто мог насладиться подобным при дворе у Хургана. Обретая тело, которое видел король, Гадарик чувствовал себя слишком тяжелым и неловким, но здесь, вдалеке от Вормса, он мог предаться пьянящей свободе чистого духа.

—  Мыыы так часссстооо этооо дееелалииии… дееелалиии вмесссстеее… — прошипел знакомый голос, его собственный голос, голос всех нибелунгов.

Нибелунги говорили одним голосом, но их сознания были отдельны.

—  Реееегииииин… — узнал его Гадарик.

Жалкий Регин.

Слуга Хургана разозлился из-за того, что его отвлекли во время отдыха. Еще прежде всех нибелунгов Регин принял облик человека и довольно долго пробыл среди людей. Он не хотел ими править и стремился обучать их. С точки зрения нибелунгов, Регин был предателем, и они с большой неохотой вновь приняли его в свои ряды. Неудивительно, что Регин противился договору с богами. Но нибелунгам удалось переубедить его, и с тех пор Регин редко бывал на виду у остальных. Почему же он появился сейчас?

—  Чегооо тыы хочеешшшшшъ?— осведомился Гадарик.

—  Нельзя забираааать этииих людееееей… — упрекнул его Регин. — Им нее месссссто в этооом врееемееениии…

Этот спор быстро утомил Гадарика. Очевидно, Регин до сих пор был привязан к тому, что уничтожили нибелунги. Он не заключал договор с богами.

В какой-то момент разговор надоел Гадарику, и он, воплотившись в человека, потребовал у солдат вина и жареного мяса.

Кальдер и его люди попытались уйти от ордынцев, пользуясь классической тактикой. Они тихо бежали по ночному лесу, растянувшись в цепочку, чтобы враги не могли атаковать их. Если противник подберется с какой-то стороны, то остальные разбегутся и потери будут не такими большими. С подобным планом превосходящего по силе соперника, конечно, не победишь, но по меньшей мере можно дожить до следующего утра. Бруния держалась поближе к Зигфинну, стараясь не потерять его из виду. Ее место рядом с ним. Так она решила после событий этого вечера.

Излившись в нее, Кальдер молча ушел, и Бруния, через некоторое время помывшись водой из бурдюка, поклялась никому не рассказывать о своем позоре. Она пыталась оправдать поведение Кальдера, но ей это не удавалось. Он силой отобрал то, что она хотела ему подарить, и за это принцесса его ненавидела. Она не обратила внимания, что Зигфинн до сих пор не сказал ей ни слова, объясняя его поведение сосредоточенностью перед боем. Он шел уверенным шагом, сжимая в руках меч, и Бруния чувствовала себя рядом с ним в безопасности. Она решила сказать ему об этом при ближайшей возможности.

В темноте послышался свист. Это был оговоренный сигнал: их обнаружили.

Через мгновение на них напали. Из-за деревьев выскочили ордынцы, в темноте казавшиеся черными тенями. Они почти полностью превратились в демонов, и их головы были похожи на головы волков и медведей одновременно. Они сжимали в когтистых лапах мечи и, несмотря на сутулость, в росте превосходили любого человека в королевстве.

Повстанцы не успели добежать до реки, где надеялись оторваться от ордынцев. Может, им не хватило времени, а может, они неверно выбрали путь. Это было уже неважно. Бруния ловким движением выхватила меч и, сделав выпад, ударила ордынца лезвием по груди. Послышался хруст — меч не смог пробить броню. В следующее мгновение принцесса услышала свист и, быстро пригнувшись, увидела, как над ее головой пролетел тяжелый боевой молот, выломавший кусок ствола из дерева, возле которого она оказалась.

Было слишком темно, да и земля была неровной, так что драться организованно не получалось. Друга от врага во тьме можно было отличить лишь по размерам, а рассчитывать на помощь и вовсе было невозможно.

Рядом с Брунией кто-то захрипел — одного из повстанцев ударили мечом, и она взмолилась о том, чтобы это был не Зигфинн. Схватившись за ветку, Бруния взобралась на дерево, чтобы прыгнуть на врага сверху. Увидев очередную огромную тень, она в прыжке вонзила противнику меч в шею, почти отрубив ему голову. Чудовище упало на землю.