Софья Стоцкая: Ангел Особого Назначения (СИ) - Оленик Виктория. Страница 5

Переглянувшись, мы окончательно уверились в том, что тетушка свихнулась…

— Кхе-кхе! Мне, плиз, вон ту вазочку с конфетами! А то пузо вместе с желудком будет болеть от недостатка углевод…

— Заткнись, Володь, а!

— Кать, ему ж надо, пусть берет!

— Теть Поль, да вы что! Он же потом жиром заплывет!!!

— А мы его спасем! Да, теть Поль? За шкирку пару раз встряхнем и…

— Софья, я тя уверяю — этому чуваку и самосвал уже не поможет! Верно я говорю, Полька?

Сказать, что дорогие гости постепенно впадали в тихий ступор — значит, не сказать ничего… Да у них глаза в пятаки превратились и грозились достать до бровей! У нас вообще семейка ненормальная, зато дружная, и шокируем мы смельчаков, рискнувших зайти к нам на чашечку чая, немилосердно!

— Георгий Петрович, не стесняйтесь, берите все, что душе угодно! — это тетя Поля упорно совала прибалдевшему новому русскому засохший пирог в рот.

— Простите, а как ваша фамилия? — Георгий Петрович мягко, но решительно отодвинул сомнительное угощение в сторону. — Я, извините, очень бы хотел знать…

— А чего тут знать? Нарышкины мы урожденные! — охотно созналась тетушка. — Вон еще в Советах порывались нас перестрелять, так у нас предки-то не слабаки и не придурки, магией, говорят, увлекались. Колданули так, что все эти горе-палачи на Марс отправились! До сих пор не нашли…

Ник и Георгий переглянулись, и от моего внимания это не ускользнуло. Наша семейная легенда интересует многих, вплоть до вездесущих журналюг. А гласила она вот о чем — в семье великих Нарышкиных родилась однажды… ведьма! Самая настоящая, обычная ведьма. Ну, конечно же, от любимой дочки сразу же открестились — мол, «чур меня, нечистая» и все такое… Сбагрили ее какой-то крестьянской семье. Потом эта семья разбогатела, и я весьма сомневаюсь, что без участия нашей родственницы. Вот с тех самых пор и появлялись у отвергнутых Нарышкиных всякие ведьмочки и ведьмаки. Но дар не всем доставался. Насчет себя я, например, весьма сомневаюсь… За всю жизнь, как ни старалась, даже на картах «Таро» ничего более или менее похожего на правду не нагадала… Не повезло мне. Но, несмотря на то, что мои московские тетя с дядей в магии тоже не шибко блистали, тетя Поля иногда поколдовывала, так что к простейшей магии я привыкла с детства, как бы это ни звучало странно.

— Нарышкины?!! — вежливо гремел тем временем слаженный хор, состоящий преимущественно из Ника и Георгия Петровича. — Те самые?!

— И она тоже?! — отдельным соло пропел Ник, отчаянно тыча в меня пальчиком.

— И она, — довольно фыркнула я, отскребывая кусочек пирога от тарелки. Это была трудная работенка! — Только папаня у меня был Андрюшей Стоцким, а не Марией Нарышкиной! Сами понимаете…

— Стоцкая, значит? — осторожно поводил ножом по тарелке Георгий Петрович. — Софья, не так ли?

Пришла моя очередь удивленно хлопать глазами. Он-то откуда знает?! Я ему еще не представлялась! Хотя могла сказать тетя или Ник — ничего удивительного, учитывая длинные языки обоих.

— Откуда вы знаете?

— Знал Машку, маму твою, — туманно пояснил новый знакомый русский с нездоровым романтизмом в голосе. — Замечательная женщина была!

Ага! Сейчас он еще скажет, что ее безумно любил, а она любила другого, и пошло-поехало бразильское мыло…

— Ну ладно! — тетя Поля резко хлопнула себя коленям, и мы все дружненько вздрогнули. — Вот еще Володенька Атласов — будущий наш Бред Питт…

При этих словах Катька нервно сжала кулаки и тихо прошипела «Не оскорбляйте Бреда!»

— …и Катенька Сонева, подруга Софьи из Москвы.

Георгий неизвестно с чего покрылся белыми пятнышками… Постойте-постойте… Мы с ним раньше не встречались? Он в нашей школе, случаем, не преподавал? Во всяком случае сейчас он здорово напоминает нашего директора Вениамина Васильевича после устроенной нами дискотеки скелетов в кабинете биологии — тоже в горошек, бледненький, волосы дыбом… Впрочем, нет. Вениамина Васильевича увезли с инфарктом, а этот оклемался быстро! Счастливчик…

— Очень приятно, — дрожащим голосом поведал Гера и приглядевшись ко мне, добавил: — А вы, Софья, очень похожи на свою маму… По характеру. Доброй она была, отзывчивой… Но, знаете, это не мешало ей кого угодно в могилу свести за считанные минуты…

— Знаю, — философски откликнулась я. Знаем, слышали! У нас, у Нарышкиных, это наследственное. Вечно хулиганим, мешаем жить нормальным людям и влипаем в неприятности, различающиеся только степенью нанесенного урона. Москва еще мою прапра…и так далее…бабку помнит! Пошалила чуток, огнем побаловалась — полстолицы и выгорело! Тогда еще целое дело завели — какой хрен Москву сжег?! Порешили, что это татарские французы, ведро им на голову, подстроили… Всё ждали повторения набега этих неизвестных науке субъектов, а бабка умнее стала, с тех пор только легкие ураганчики вызывала из лягушек. Мне бы так!

Мы еще немного поудивлялись столь странной случайной встрече. Судьба, наверное. Тетя принесла бутылку красного вина, они с новым знакомым выпили за упокой души моей мамы… Я, вспомнив о ней, тоже немного взгрустнула, но Катька меня быстро развеселила, отколов несколько шуток в адрес вконец сникнувшего Ника. Володя же, пользуясь случаем, усердно налегал на конфеты.

И вот, когда тетя немного захмелела и даже порывалась спеть (от ее песенок птицы за окном замертво падают — не выносят издевательства над музыкой), раздался жуткий, пробирающий до косточек, крик…

Мы примолкли и прислушались, потом побросали свои вилки в художественном беспорядке и дружным скопом ринулись «зевать», то есть присоединились к армии сонных зевак, столпившихся у квартиры нашей соседки Шапокляк…

Старушка лежала на холодном полу в неестественной позе. Огромные, будто выпученные, глаза неподвижно уставились в потолок, изо рта вытекала слюна, и на лице застыла маска ужаса… Трость выкатилась из руки и лежала рядом…

Старушка была мертва…

И на ее лбу была вырезана буква «А»…

— Что случилось? Что случилось? — переговаривались наши соседи, столкнувшись лбами над телом. Кто-то свалился в обморок, вокруг царило смятение.

— Да вызовите же кто-нибудь милицию!

— Разойдитесь…

Гера пролез вперед и с видом знатока осмотрел труп. Похоже, он действительно что-то в этом деле знает…

Ё-моё! Убийство?! В нашем тихом доме?! Вот блин… Как жаль-то Шапокляк… Правда жаль…

Гера посмотрел в зрачки жертве, пощупал пульс. После чего позвонил кому-то по сотовому, бросил фразу и увлек тетю Полю в сторонку.

— Сон в руку… — растерянно пробормотал Володька.

— Что значит — «сон в руку»? — возник рядом Ник.

— А то и значит, что похороны я видел, вот что…

Глава 3. Ночной визит

— Армия, армия… — глубоко задумалась Катька. — Так не ходи!

Эта гениальная мысль поразила Володьку в самое сердце. Он уже давненько подумывал, чего б такого забацать, чтоб от армии откосить. Нет, его, конечно же, ой как привлекала война, автоматы и все такое интересненькое, но зато всю эту прелесть начисто перечеркивали рассказы очевидцев о зверствах в казарме. Хотя я вот лично ни капельки не сомневаюсь — никто бы там нашего Штива не обидел, как раз наоборот — это он, милашка, всем зубы бы повыбивал. Досталось бы полковнику от него по полной, да и все остальные бы точно дезертировали, потому что Володенька и автомат Калашникова — это идеальный дуэт Апокалипсиса, называется «Спасайся кто может, а кто не может- тот упокойся с миром!». На месте всяких полковников и командиров я бы выделывала кренделя от счастья, что Володе не удалось просочиться в армию! Да-а… У них, у этих заслуженных вояк, знакомство с Владимиром еще впереди! И я им, честно говоря, не завидую…

— Гениально! — издевательски заржал друг. — Да ты просто, Кать, гений какой-то! Прям Эйнштейн в джинсах!

— А чего?! — надула губы Катя. — Я дело говорю! Моими устами глаголет истина!

— Ага! «Истина»! А справочку о косоглазии, плоскостопии, инфаркте миокарда, параличе, переломе позвоночника, недержании мочи и сотрясении мозга с последствиями в виде амнезии ты мне достанешь?! Или снова на Пушкина, бедного, несчастного и заезженного, свалим?!