Мир Гаора (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна. Страница 61

   Построение в коридоре. Плешак радостно ухмыляется ему и быстро шепчет.

   - Во здорово, паря, а то одному и несподручно теперь.

   И Гаор кивает в ответ.

   На дворе уже темнеет, а к складу они подбегают почти уже в темноте. Но ничего, он сегодня уже на снег и свет насмотрелся, под конец езды даже ломило в глазах.

   - А вот и мы, господин надзиратель, - весело здоровается Плешак.

   - Что, - надзиратель, обыскав Плешака, шлепком по лысине отправляет его за дверь, - рад, что напарника вернули?

   Следующим шлепком, уже покрепче и по спине, вбрасывают Гаора, и дверь лязгает, не дав Плешаку ответить.

   - Ну, паря, - Плешак пытливо смотрит на него, - работаем? Иль тебя совсем машина ухайдокала?

   - Чего? - спросил Гаор, берясь за контейнер, который явно был не на месте.

   - А то самое! - засмеялся Плешак и пожаловался, - скучно мне тут без тебя было.

   - Сейчас развеселю, - пообещал Гаор, - давай в слова играть.

   - Давай, - согласился Плешак, - ты вон ту дурынду только вон туды приткни.

   - За ней приедут к вечеру, - возразил Гаор, перекатывая энергоблок в угол слева от двери. - Что такое Дубравка?

   - А, девку одну так зовут! - понимающе засмеялся Плешак, - ты, что она махонькая, не смотри, в сок вошла уже, так что тут всё в самый раз в порядке.

   - А имя откуда?

   - Да от дубравы, лесок дубовый значитца, видал?

   - Дуб? Видал, конечно. - Гаор вспомнил её круглые карие как жёлуди глаза и улыбнулся. - Похоже. А вот ещё...

   - Сыпь, паря, - кивнул Плешак, озабоченно оглядывая штабель коробок с электрочайниками, - ты вон тот край подровняй, чегой-то на перекос пошёл. Ну, так чего?

   "Играть в слова" - объяснять Гаору, какое слово что значит и откуда оно такое взялось, Плешаку очень нравилось. И они трепались почти без умолку.

   А Гаор всё больше убеждался в правоте Седого. Это не отдельные слова, не просто неправильности, а настоящий язык. И начав его учить хотя бы для того, чтобы в нём меньше видели чужака, он всё с большим интересом делал его своим. Незаметно для себя он всё чаще вплетал в речь новые, недавно ещё непривычные чужие слова, а теперь простые и понятные. Большинство говорило на смеси дуггурского и... вот как называется этот язык, никто даже случайно не обмолвился. Опять же, как говорил Седой. "Они" и "мы", но кто они, "мы"? Дуггуры, голозадые, лягвы... это понятно. "Мы" - исконные, тутошние, он уже знал эти слова, разобравшись с помощью Плешака, что по сути это то же самое, что коренные жители, аборигены. Но опять же, кто "мы"? Аборигенами или або себя не называли, никто. И за "або", скорее всего, могут врезать, проверять догадку на практике не хотелось. Спросить впрямую? Нет, раз об этом так молчат, то спрашивать - это нарываться. Ты в разведке. Это что касается надзирателей, отстойников и тому подобного. И на редакционном задании. Это - для всего остального. Задача журналиста - разговорить собеседника, сделать так, чтобы тот сам захотел дать тебе информацию, лобовые вопросы не годятся. Ну и не будем. Спешить ему некуда.

   И ему самому есть, что рассказать им. Понятно, что сегодня вечером ему придется рассказывать о машинах. Какие они бывают, чем танк отличается от трактора, а легковушка от грузовика. Что ж, он не против. Когда информацией делятся, её количество увеличивается. Первый парадокс журналистики - любил говорить Туал.

   В очередную выдачу Гаор неожиданно получил прибавку. Синюю фишку.

   - Три белых за склад, и одну синюю за машину, - распорядился Гархем.

   Про "мягкие" и "горячие" речи не было, раздеваться не заставляли, так что всё у него обошлось прямо-таки прекрасно.

   В спальне Гаор уложил фишки в тумбочку и пересчитал сигареты. До сих пор он определенную себе норму выдерживал и до следующей выдачи должно хватить. Он проверил зажигалку, посмотрев её на свет. Тоже должно хватить. Такие обычно рассчитаны на пятьдесят щелчков, и их выдают через одну сигаретную выдачу. Сдаёшь пустую и получаешь новую - объясняли ему.

   - А если раньше кончится? - поинтересовался Гаор.

   В ответ не слишком весело засмеялись.

   - Значит, лишнего курил. Не положено.

   - А могут и влепить.

   - Не, за это "горячих" не дают. Так, "по мягкому", и то, скажем, раза два.

   - А это на кого нарвёшься.

   - Да, могут и просто по морде смазать.

   - А могут...

   - Они всё могут, - мрачно сказал недавно появившийся мужчина.

   Щетина вокруг рта была у него ещё реже и короче, чем у Гаора, но чёрные прямые волосы густой чёлкой закрывали лоб, так что клейма не видно. А спрашивать впрямую Гаор, разумеется, не стал. Если тот прирождённый такой, то ни вины, ни заслуги его в этом нет. А если обращённый, то не его это рабское дело - за какие дела чистокровный получил клеймо. Звали мужчину Вороном. Видно, за цвет волос, длинный торчащий нос, а возможно, и характер. Говорил он правильно, практически не пользуясь "исконными" словами, но и за чужака его не считали. Спи он поближе к койке Гаора, может, и удалось бы разговориться, но его разместили на дальнем конце, работали они совсем в разных бригадах, так что... тоже успеется, хоть и интересно.

   Гаор тряхнул головой и стал одеваться на выход.

   На дворе дул яростный холодный ветер, разгоняя тучи. Гаор пробился сквозь весело гомонящую толпу к прикрывавшему от ветра парапету, сел на корточки и закурил. Разговор пошёл о погоде, не будет ли опять снега. Гаор закинул голову, разглядывая небо.

   - Нет, вон уже звёзды видны.

   - А чо, и впрямь...

   - Как угнал, так и нагонит...

   - Опять ночь не спать...

   - Это уж как заведено.

   Гаор курил, привычно держа сигарету в кулаке так, что ни свет, ни дым наружу не пробивались. Ветер вдруг изменился, и курильщики, ругаясь, стали разворачиваться к нему спиной, заслоняя собой огоньки. Но у многих погасло. Защёлкали зажигалки. Волох потянулся к Гаору.

   - Дай прикурить.

   Гаор дал ему прикурить от своей сигареты, потом ещё кому-то, а третьему отказал и достал зажигалку.

   - Третий не прикуривает, держи.

   Третьим был Ворон. Он молча прикурил и вернул зажигалку Гаору, а спросил куривший сегодня с ними Мастак.

   - Это почему? Примета что ль такая?

   - Примета, - усмехнулся Гаор. - Первого снайпер видит, по второму целится, по третьему стреляет.

   - А снайпер это кто? - спросил Волох.

   Гаор по возможности кратко и внятно объяснил, что такое снайпер.

   - Это как медведя на овсах из засидки сторожить, что ли ча? - после недолгой паузы спросил кто-то.

   - А это что? - ответил вопросом Гаор.

   Ему в несколько голосов охотно объяснили и рассказали.

   - Похоже, - согласился Гаор.

   Сидеть под ветром было холодно и, докурив, быстро вставали и уходили в толпу на игры. Гаор старался курить помедленнее, растягивая удовольствие, и вскоре остался один. Вернее в двух шагах от него сидел Ворон, но отчуждённо не глядя на него. Гаор дотянул последнюю затяжку, потёр обожжённую губу, погасил и растёр окурок, готовясь встать, когда Ворон заговорил. Тихо, глядя перед собой, будто сам с собой, но обращаясь к Гаору.

   - Зачем тебе это? Ты культурный человек, а они дикари, ты не должен опускаться до них.

   Гаор удивлённо посмотрел на него.

   - Ты это мне, Ворон?

   - Да, тебе. Ты давно раб?

   Гаор мысленно прикинул даты и присвистнул.

   - Да с месяц, наверное.

   - И уже стал совсем как они. Зачем тебе... болботанье это? Ты грамотный, я слышал, водишь машину, ты выживешь.

   - А ты сколько рабом? - пользуясь моментом, спросил Гаор.

   - Много. Я устал, пока я держусь, главное, это остаться человеком, а ты...

   - А они не люди? - перебил его Гаор.