Последний свидетель - Гайдуков Сергей. Страница 49

Потом он снова посмотрел на диск солнца, в эту минуту какой-то кроваво-красный, и пробормотал:

— Ну и что ты на меня вылупилось? Радуешься, сука? Рано радуешься...

9

Шустров почувствовал себя просто каким-то сверхчеловеком в эти минуты, легко и стремительно перемещаясь между высоких, в человеческий рост, каменных нагромождений, с «ремингтоном» в одной руке и «Калашниковым» в другой. Он валял этих олухов, как хотел! Сначала из засады, подловив на плачущую, ничего не понимающую девчонку. Потом — в открытую, в лоб, с налета!

Увидев, как вертолет вдруг бросил кружить над котлованом и срочно рванул на юго-восток, Шустров торжествующе захохотал: у этого сдали нервы! Испугался, что и его подшибут!

Шустров в порыве победоносного безумия выпустил вслед вертолету короткую очередь и даже выждал с полминуты — не случится ли еще одного чуда и не пойдет ли машина камнем вниз. Чуда не случилось, но Шустров от этого не очень расстроился.

Главное было сделано: погоня размазана по песку. Стерта в порошок. Утоплена в собственной крови.

Можно было сваливать отсюда, не дожидаясь ночи, что он и собирался сделать. Шустров закинул автомат за спину и побежал по склону вниз, туда, где он спрятал сумку. Совсем невдалеке от того места, где он полоснул по лицу эту дурочку, завопившую, как резаный поросенок. Михаил сбегал вниз, и камни вокруг него становились все выше.

Странное это было местечко. Чем глубже Михаил спускался, тем теснее смыкались развалины и тем выше, уже выше человеческого роста, они становились. «Интересно, а что тогда в центре всего этого? — подумал Шустров. — Трехметровые, что ли?»

Тут он понял, что пробежал немного дальше, чем требовалось. Он остановился и двинулся наверх, и, как только увидел небо, солнце, сразу же почувствовал себя лучше. Когда справа и слева плечи касаются каменных глыб — это не лучшим образом действует на психику.

Шустров добрался до того своеобразного перекрестка древних улиц, на котором он так удачно подловил троих преследователей. Вот два трупа — ориентир для дальнейших поисков. Почему, кстати, только два? Или третий уполз помирать в более укромное местечко? На всякий случай Михаил положил палец на спуск «ремингтона».

Сумку он оставил вот здесь, справа от перекрестка, с другой стороны остатков дома... Михаил сел на камень, внимательно поглядывая по сторонам и поворачивая ствол карабина вслед за взглядом. Левая его рука между тем скользнула назад, за камень. Он тянулся, пока пальцы не коснулись песка. Что за черт.

Спокойно. Очень спокойно. Михаил встал, обошел развалины и присел на корточки, всматриваясь в оставленные сумкой следы на песке. Четыре круглые отметины на песке от металлических нашлепок на дне сумки.

Следы есть, а сумки нет. Вот смешно. Ха-ха. Особенно если учесть, что местечко это называется Городом Мертвых, а сам Михаил только что вписал в население Города еще шесть трупаков, а вот порядка все равно нет. Личные вещи пропадают. Особенно ценные личные веши.

Его лицо приняло обиженное выражение. Неужели опять? Опять эта девчонка? Ей мало? Она не оценила всей его доброты? Ведь он мог выбросить ее из джипа на скорости сто пятьдесят километров в час. Собирали бы потом папа и мама любимую дочь по частям. Он мог бы ей не царапинку на щечке оставить, а горло перерезать. Нет, не перерезал.

Вот ведь зловредный гуманизм! Пожалеешь человека, а он тебе потом пакость подстроит. А с другой стороны...

Шустров подумал и улыбнулся. Даже если эта дурочка и взялась опять за свое, бежать-то ей сейчас некуда. Степь да степь кругом, путь далек лежит. Очень далек. Ключи от джипа в кармане Шустрова.

— Эй, ты! — крикнул Михаил. — Подруга в синем! Пошли, покеросиним!

Молчание. Его предложение осталось без ответа.

— Беги, девочка, беги! Если сможешь! — Он засмеялся искренне, а потом громко.

Опять молчание. Небось все ногти себе сгрызла от страха. Все трусики обмочила, спрятавшись за камушек.

— Де-воч-ка мо-я си-не-гла-за-я! — нараспев выкрикнул Михаил. — Вы-ле-зай-ка, мо-я зай-ка!

Шур-р-р! — точно мышь проскользнула справа за камнями. Шустров резко обернулся на звук, усмехнулся и нажал на спуск.

Грохот, разлетающаяся вокруг каменная пыль. И в этом шуме скрытый — или ему показалось — девичий визг. Писк. Мышиное пищание. Наверное, хочет отыскать для себя норку. Черта с два. Не пролезешь. Слишком задница здоровая. Не как у жены Михаила, правда, но все-таки. Что-то в этом духе уже намечается. Михаил успел это оценить, когда выгонял ее вниз, от джипа в камни.

Ступая на цыпочках, как балетный танцор, Михаил двинулся между камней, на этот самый писк. И не только на него. Здесь в воздухе пыль, какая-то степная вонь. И дешевые польские духи, которыми намазала себе личико и подмышки девушка Наташа, здесь очень даже хорошо чувствуются.

— Раз, два, три, четыре, пять, — прошептал Михаил. — Я иду тебя искать!

Он тигриным прыжком перескочил через камень, оказавшись в метре от Наташи. Девушка завизжала и кинулась бежать. Бежать было легче под уклон, и она побежала вниз — к центру котлована. Бежала, прижимая к груди синюю спортивную сумку, чувствуя, как платье облепило ее вспотевшую спину, чувствуя спиной взгляд Шустрова, который неторопливыми шагами следовал за ней, держа карабин наперевес.

— Как все-таки бабы по-уродски бегают, — произнес он вслух. — И она еще надеется убежать?

Его палец лежал на спусковом крючке, но Шустров не собирался стрелять. В этом не было необходимости.

10

Ноги сами несли ее вперед, все дальше и дальше, все ближе к центру раскопа, к самой глубокой точке котлована. Она не замечала, какими высокими становятся каменные глыбы вокруг, как все труднее ей протискиваться между ними. Расцарапав локти и потревожив царапину на ноге, оставленную одной из пуль Шустрова при расстреле омоновцев, она преодолела очередное препятствие — два близко стоящих дома, — бросила испуганный взгляд назад, опять увидела ствол карабина и рванулась вперед... Тут выяснилось, что бежать-то ей, в общем, и некуда. Она оказалась на дне раскопа, в круге, образованном десятком каменных сооружений разной степени сохранности. Странно, но почва здесь продолжала идти под уклон даже еще круче, чем раньше. Круг имел метров двадцать — двадцать пять в диаметре, а песчаный круговой склон закручивался в глубокую воронку, низшая точка которой была не видна от каменного периметра.

Наташа по инерции шагнула вперед, от камней, и вдруг почувствовала, что песок уходит под ногами, ссыпаясь вниз, к центру воронки. Она поняла это слишком поздно — ее левая нога уже заскользила вместе с осыпающимся песком вниз. Наташа потеряла равновесие, упала на бок и стала быстро сползать, безуспешно царапая песок ногтями свободной руки. Песок уходил сквозь пальцы, стекая сплошной серо-желтой волной вниз...

— Куда это ты собралась? — услышала она насмешливый голос Михаила. Он быстро понял, в чем дело, и протянул Наташе приклад «ремингтона». — Держи, если хочешь.

Наташа ухватилась за гладкое дерево не задумываясь. Ее падение замедлилось.

— Хочешь выбраться наверх? — поинтересовался Шустров. Он присел на корточки и откровенно забавлялся, наблюдая за распластавшейся на песке беспомощной девушкой.

— Да, — выдохнула она. Еще одна волна песка попала ей прямо в лицо, она зажмурилась, стала отплевываться, слыша смех Шустрова.

— Так ты поняла, что нехорошо брать чужое? — спросил он сквозь смех.

— Да! — крикнула Наташа.

Просто замечательно: сумка, ради которой она чего только не делала и с ней чего только не делали, сейчас эта сумка лишним грузом тянула ее вниз, режа пальцы и грозя вывихнуть руку, которая из последних сил удерживала сокровище с белыми буквами «Мальборо» на боку. Она не смогла бы объяснить, если бы спросили, что побудило ее снова схватить синюю спортивную сумку, забрать из тайника. Случайность — таков мог быть ее ответ. Совсем недавно она проклинала себя за то, что ненароком стащила сумку в вагоне, втянув себя и Алика в цепь неприятных и опасных событий. И почти сразу же — повтор, теперь уже совершенно сознательно, потому что не с чем было спутать эту сумку в центре Города Мертвых. И она сделала это.