Изменяющие облик - Роберсон Дженнифер. Страница 49

Дункан положил руку на плечо Аликс, словно призывая ее к молчанию.

Мгновением позже она поняла: ее слова ничего бы не изменили. Иное дело — речи Дункана.

— Хомейна бьется в муках, ты не можешь этого не знать, — сказал Дункан. Да, это тяжело сознавать, особенно если ты принц этой земли и когда-нибудь должен будешь взойти на трон. Однажды Чэйсули отвергли истину пророчества — и поплатились за это. Если ты отвергнешь ее, Кэриллон, ты тоже заплатишь за это.

— Я не Чэйсули, — раздраженно ответил Кэриллон. — Пророчество Изменяющихся не может предсказать, что случится с хомэйном. Меня в нем нет.

— Этого ты не можешь знать, — спокойно возразил Дункан. — Как и любой другой человек. Если ты хочешь выжить, ты должен следовать предначертанному пути. Это Пророчество предсказывает, что произойдет с тобой, мой господин, несмотря на то, что ты хомэйн. Я думаю, ты тот самый Мухаар, о котором говорит Пророчество — тот, кто остановит кумаалин, тот, кто вернет нашему народу мир и родные земли.

На лице Кэриллона отражалось усталое недоверие. Дункан вздохнул:

— Мы не можем изменить Пророчество. Но противостоять черной магии Айлини мы умеем…

— Не хочешь же ты сказать, что все случившееся было волей богов? оборвал его принц. — И смерть моего отца…

— Человек должен умереть до того, как его сын станет мужчиной, — мягко ответил Дункан. — И Чэйсули должен вновь воссесть на трон Хомейны.

Кэриллон заметно побледнел:

— Чэйсули? Ты говоришь, что Хомейна попадет в руки оборотня?

Аликс встала между ним и Дунканом, страшась, что не сможет погасить этот взрыв чувств, и коснулась руки Кэриллона, сжимавшей рукоять меча:

— Я узнала, что когда-то эта земля принадлежала Чэйсули, — мягко сказала она, — еще прежде, чем в нее пришли хомэйны. Чэйсули отдали трон твоим предкам.

Дункан не отрицает твоих прав на трон. Он хотел сказать, что ты получишь его прежде, чем он будет вновь отдан Мухаару-Чэйсули. Разве мы не можем стать одним народом?

— Ты будешь править в Мухааре, господин мой, — спокойно сказал Дункан, но только если мы поможем тебе в этом.

Кэриллон не ответил. Аликс улыбнулась и проговорила с ласковой настойчивостью:

— Я не позволю им повредить тебе. Обещаю.

Свободной рукой он провел по ее лицу:

— Тогда моя судьба в твоих руках.

— Нет. Твоя судьба принадлежит тебе. Толмоора.

Чэйсули вошли в Мухаару под покровом темноты. Кэриллон, который все-таки согласился в конце концов на то, чтобы его лечили магией земли, ехал на атвийском коне.

Сверкающее великолепие города исчезло под ударами магии Айлини. Стены лежали в развалинах и были обезображены, словно какой-то дьявольский огонь выжег самое силу и жизнь. Многие дома лежали в развалинах, в других не было заметно никаких признаков жизни. Они смотрели в темноту пустыми глазницами окон.

Аликс, дрожа, прижалась к Дункану. Там и тут появлялись темные фигуры, мгновенно исчезавшие при виде всадников — боялись чародейства Айлини.

Хомейна… Дункан остановил коня и подождал, пока вокруг него соберутся воины.

— Мы пришли слишком поздно, чтобы защитить город от Айлини, — сказал он, но защитить Хомейну-Мухаар еще сумеем. Если падет дворец, падет и держава.

— Дворец выстоял и против сильных врагов, никто из них за века не вступил в Хомейну-Мухаар, Изменяющийся, — ответил Кэриллон. — И перед черным чародейством он устоит.

Дункан медленно поднял руку и указал на еще дымящиеся руины домов:

— Воздух пахнет смертью. Так ли уж важно, сделали это люди или чародеи?

— Что ты сказал? — Нахмурился Кэриллон.

— Только то, что если ты будешь продолжать верить в то, что Шейн не может быть побежден и дворец, в котором он скрывается, не может пасть, то ты просто глуп, — Дункан горько улыбнулся. — Кэриллон, когда-то мой народ в гордыне своей решил, что с хомэйнами не стоит считаться. И видишь, что из этого вышло?

Тинстар достаточно силен. Если Хомейна-Мухаар может быть взята — а каждый замок может пасть — Айлини захватят ее.

— Я не отрицаю силы демона и его могущества. Достаточно просто видеть, что он уже успел сделать. Но тяжело думать, что вся сила этой земли заключена в одном Мухааре, — Кэриллон закусил губу. — Я думаю, что не слишком похож на своего дядю, но сделаю все, чтобы Хомэйна не попала в лапы Беллэму.

— Мы почти ничего не сможем сделать здесь, рухо, — заметил Финн. — Едем в Хомейну-Мухаар.

Дункан еле слышно вздохнул, потом выпрямился в седле и кивнул:

— То, что мы делаем сейчас, быть может, определит судьбу Чэйсули, — он обернулся к Кэриллону. — Ты все еще веришь, что мы желаем роду Мухааров только зла?

Кэриллон обнажил меч — рубин сверкнул алым оком в свете луны:

— Я сказал, что ты узнаешь, во что я верю, когда я стану Мухааром, Изменяющийся. Шейн еще жив, — его угрюмое лицо немного смягчилось. — Но сегодня я буду рад вашей помощи. Финн рассмеялся:

— И на том спасибо. Дорого же дались тебе эти слова! Что ж, малютка принц, надеюсь, сегодня ты покажешь нам, как славный Хомейнский владыка разит врагов и спасает свою землю?

— Я сражаюсь, как могу. Изменяющийся.

Дункан взял в повод его коня:

— Мы пойдем раздельно, как это обычно делают Чэйсули. Когда доберемся до Хомейны-Мухаар, мы позаботимся о благополучии Мухаара.

Воины растворились в темноте. Через мгновение с Кэриллоном остались только Дункан и Аликс. Из темноты выехал Финн:

— Дункан, я надеюсь, этого ты и желал так долго, — непонятно сказал он.

Аликс нахмурилась:

— Ты о чем?

— Он, — Финн кивнул на брата, — всегда упреждал клан против мести за кумаалин.

Именно он отговаривал Совет совершать нападения на патрульные отряды Мухаара, — в глазах Финна вспыхнул странный огонек. — Ты не знаешь, мэйха, что значит сражаться с Чэйсули. Мы убили бы многих из тех, кто искал нашей смерти, если бы Дункан нам позволил.

— Пророчество не говорит о полном уничтожении, Финн, — ответил Дункан. Оно говорит о мире, который наступит между враждующими народами. Разве не с себя мы должны начать?

— Скорее Шейн увидит нас мертвыми.

— Шейн нас увидит, рухо, в этом ты можешь не сомневаться, но не мертвыми,

— Дункан направил коня вперед. — Ты едешь с нами?

— Нет. Я сражаюсь один, Дункан — как и всегда, — глаза Финна блеснули. Ты глупая женщина, мэйха. Ты должна была остаться в Обители со всеми теми, кто ждет.

— Я не могла вынести этого, — тихо ответила она.

Мгновение Финн как-то недобро смотрел на нее, потом растворился в темноте.

Серебряный волк бежал рядом с его конем.

Аликс прижалась к спине Дункана:

— Дункан, мне страшно.

— В страхе нет ничего позорного. Бесчестье лишь в том, чтобы не исполнить свой долг.

Она вздохнула:

— Ты говоришь со мной, как вождь клана. А я не в настроении слушать такие речи сейчас.

Кэриллон усмехнулся:

— Когда ты вообще была в настроении слушать? Если бы это вдруг случилось, тебя не было бы здесь.

Она бросила на принца мрачный взгляд, но ничего не сказала.

…Кэриллон, лучше знавший город, был их проводником. Дункан остановился у полуразрушенной коновязи и, спешившись, помог сойти с седла Аликс. Она смотрела на него с недоумением и хотела было что-то спросить, но Дункан поднес палец к ее губам:

— Ты останешься здесь, чэйсула. Ты уже и так забралась достаточно далеко но это вовсе не значит, что я позволю тебе совать голову прямо в пасть зверю.

— Ты оставляешь меня?

— Да. Похоже, здесь никого нет, и ты будешь в безопасности.

Она заметила, что Кэриллон отъехал в другой конец улицы, оставив их наедине.

— Значит, я останусь здесь в неведении… Но это то же самое, что остаться в Обители!

— Аликс, я понимаю твой страх. На твоем месте я не смог бы подчиниться. Но ты не можешь быть со мной, когда я отправляюсь на войну. Это заставит меня думать не только о бое, но и о твоей безопасности. Это — почти верная смерть для воина.