Изменяющие облик - Роберсон Дженнифер. Страница 6

Никого. Лагерь казался странно пустым: все воины, кроме Финна, отправились к стоящему в дальнем конце лагеря голубовато-серому шатру.

На Аликс смотрели только янтарные глаза волка.

— Нет… — прошептала она и закрыла уши дрожащими руками. — Ты не можешь со мной говорить. Я не могу тебя слышать.

Но ты же слышишь, проговорил голос в ее мозгу — мягкий и ласковый, словно что-то теплое коснулось ее сердца.

— Что ты со мной делаешь? — с тихой яростью спросила она, стараясь приглушить голос, чтобы не разбудить Кэриллона.

Я ищу, ответил он.

Аликс прикрыла глаза, чувствуя на себе пристальный взгляд волка:

— Я сошла с ума, — прошептала она. Нет, промолвил беззвучный голос. Ты просто устала, испугана и одинока. Не нужно.

— Ты сказал, что чего-то ищешь, волк, — Аликс, тяжело вздохнув, решила на время пойти на поводу у своего безумия. — Что же ты можешь искать во мне? Сторр поднял голову. Я не могу сказать.

Она почувствовала себя неуютно под его чистым и спокойным взглядом, проникавшим, казалось, до самых глубин ее души.

Кэриллон крепко спал, с его лица исчезло выражение боли, оно стало спокойным и каким-то по-детски умиротворенным. Если бы он мог помочь ей, подсказать слова, которые избавили бы ее от наваждения… Если бы она могла так же забыться сном — но нет, ее нервы были слишком напряжены, все ее существо было поглощено одной мыслью — бежать, бежать прочь отсюда!..

Волк? безмолвно спросила она. Он не ответил — поднялся и встряхнулся.

Странно пристальным взглядом посмотрел на нее и потрусил в темноту. Аликс поглядела ему вслед, одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что ни людей, ни других зверей поблизости нет. Она с тоской взглянула на неподвижного Кэриллона, с трудом подавив в себе желание отбросить волосы с его пылающего лба. Нет, если между ними и суждено появиться каким-то более близким отношениям, то не она должна сделать первый шаг. Для этого Аликс занимала слишком низкое положение.

Она прерывисто вздохнула, стараясь успокоиться, и поднялась на ноги, расправив юбки. Ноги ее замерзли и были все в синяках, но сейчас не время было жалеть о потерянных туфлях.

Аликс беззвучно скользнула в темноту. Она не могла стать призраком ночи, как Чэйсули, но все же выросла в лесу и умела ходить по нему, не поднимая особого шума. Девушка осторожно обошла последнюю палатку и вошла в лес.

Сучки и еловые иглы впивались в ее ступни, Аликс закусила губу, стараясь преодолеть боль и страх, и пошла вперед. В ночном лесу было холодно, и она внезапно ощутила тоску по теплу отцовского дома, по горячему сидру с пряностями, который варил отец — тоску столь острую, что сердце сжалось у нее в груди и ей пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не заплакать.

Это ради Кэриллона, беззвучно шептала она, ради него. Потому что принц попросил меня сделать это…

И тут же едва не рассмеялась: глупо играть с самой собой в подобные игры!

Ему вовсе не нужно быть принцем, чтобы я служила ему. Я делаю это по своей воле.

Она оступилась, схватилась за дерево и вцепилась в него пальцами, чувствуя под ладонями шершавую бугристую кору. Прижалась к стволу лбом, невесело смеясь в душе над тем, сколь противоположные чувства владели сейчас ее душой — страх сродни страху маленького зверька в огромном и полном опасностей мире — и одновременно жгучее желание исполнить просьбу Кэриллона. Нет никаких сомнений несмотря на всю свою осторожность она попала в ту же ловушку, что и многие женщины до нее.

Хрустнула ветка. Аликс, вздрогнув, подняла голову, вглядываясь в темноту.

Страх взметнулся в ней штормовой волной, заполнив все ее существо.

В сумраке среди деревьев возник волк — неясный очерк во тьме. Страх на мгновение отступил — она знала, что Сторр не причинит ей зла — но мгновением позже девушка поняла, что это не Сторр. Этот волк был больше, и шерсть его не серебрилась в неверном лунном свете — она была красновато-бурой… Глаза волка неотрывно следили за Аликс, словно он ждал от нее чего-то или хотел позвать ее за собой.

Аликс вжалась в ствол, словно ища защиты — обломанный сучок впился ей в спину, но она не решалась пошевелиться.

Волк медленно вышел на небольшую прогалину. Лунный свет заставлял искриться его густой мех, в желтых глазах светилась мысль. Сверкнули зубы волк улыбнулся.

И — начал изменяться.

Ужас — леденящий древний ужас перед неведомым — заполнил душу Аликс. А существо, стоявшее перед ней, менялось, мерцающий очерк растворился в пустоте, не имеющей образа…

Перед ней стоял Финн.

— Я сказал тебе, что ты от нас не сбежишь, мэйха, — с мягким упреком проговорил он. — Мэйха, ты должна остаться.

Аликс зябко передернула плечами. Финн снова был человеком — его глаза весело блестели, на запястьях бледным золотом светились браслеты, — но страх почему-то не оставлял девушку.

— Ты…

Он развел руками, словно говорил — вот он я, ты что, не видишь?

— Ты сомневаешься в том, что видела, мэйха? — в его улыбке была издевка. Не стоит. Глаза тебя не подвели.

Аликс почувствовала, как к горлу комом подкатывает тошнота:

— Ты был волком?

— Точно, — подтвердил Чэйсули. Ее ужас, казалось, вовсе не задел его скорее, даже позабавил. — Древние боги дали нам способность принимать облик лиир, если между воином Чэйсули и его лиир созданы узы. Мы можем принимать облик зверей, когда того захотим, — в его голосе зазвучала непривычная серьезность. — За это мы вечно благодарим богов…

— Оборотень!

Финн криво усмехнулся:

— Верно, так нас называют хомэйны — когда не кличут демонами, конечно. Но мы не колдуны, мэйха, мы не служим темным богам. Это — дело Айлини, — он как-то зябко передернул плечами, словно бы встряхнулся брезгливо. — Мы — только люди… кровь которых хранит дар богов.

Аликс мгновенье смотрела на него, все еще завороженная тем, что видела, потом, вдруг очнувшись, бросилась прочь.

Кусты рвали одежду девушки, царапали руки, какая-то ветка хлестнула ее по лицу — она не замечала ничего, охваченная единственным желанием — убежать, скрыться от этого человека, этого демона, который оказался еще хуже, чем рассказывал Кэриллон.

Она не слышала погони из-за треска ветвей и шума ее собственного дыхания, но это только подстегивало страх. Оборотень, крадущийся в ночи — оборотень, подстерегающий добычу, движется беззвучно, и нет спасения от него.

Аликс зацепилась ногой за древесный корень и упала ничком, задыхаясь, попыталась подняться — перед глазами плясали яркие искорки…

Тяжелое сильное тело навалилось на нее сверху, прижало к земле. Лицо Аликс горело, щека была рассечена длинной царапиной. Она была распростерта на холодной земле — всхлипывая, пытаясь отдышаться хоть немного — беспомощная в руках Финна.

Чэйсули приподнял ее и повернул лицом к себе, уложив на спину, она замерла, не в силах даже опустить веки или отвести взгляд. Желтые глаза — глаза зверя на человеческом лице — пристально смотрели на нее:

— Разве я не говорил, что бежать невозможно? Я ведь Чэйсули.

Болела грудь, она с трудом могла дышать и едва слышно проговорила:

— Прошу тебя… отпусти.

— Я уже говорил тебе, каких трудов мне стоило поймать и удержать тебя.

Должен же я получить награду за свое упорство! — его пальцы коснулись свежего шрама на щеке Аликс, она дернулась. — Не нужно было бежать от меня, мэйха.

Девушка вздрогнула. Этот человек может, когда захочет, становиться волком.

Она смотрела на его руки, словно боясь увидеть волчьи лапы, заметив это, Финн оскалился в усмешке:

— Когда я в обличье человека, я просто мужчина, мэйха. Хочешь, я докажу тебе это?

Аликс вся напряглась, сознавая, что, попытавшись подняться, она окажется в руках Финн, он тоже понимал это.

— Нет! — крикнула она, когда он наклонился к ней ближе.

Его глаза — желтые глаза дикого зверя — смотрели ей прямо в лицо:

— Я следил за тобой, мэйха. Я ждал. Долго ждал. И вот несколько дней назад мы отправились в обычную вылазку, чтобы добыть женщин для нашей Обители. А я нашел себе другую добычу.