Полукровка (СИ) - "Иланоиленэль". Страница 89

— Лия, знаешь, что в тебе мне ужасно не нравится? — я вскинула брови, это было явно не то, о чем я спросила.

— Не знаю, что у тебя была за семья, но прости меня, мне кажется, что мы с тобой уже друзья настолько, что я могу тебе это сказать, ты настолько себя как- то…принижаешь, что ли, не ценишь, что иногда это просто удивительно, как сейчас, например. Ты прекрасный, умный, очень добрый и ответственный человек, которого уважают не только твои друзья, учителя тоже люди и точно так же оценивают учеников, тем более, что мы не просто учим подростков, мы учим магов, которые потом обретают огромные силы и умения и могут, как принести пользу людям и государству, в котором мы все живем, так и зло.

— Естественно, мы оцениваем каждого из вас, видим его слабые и сильные стороны, видим добрый он или злой, завистливый или доброжелательный, жадный или открытый хороший человек. Все потом пойдет в характеристику, которая будет представлена Совету, и когда мы видим в человеке подлость, злость, зависть, стремление унизить кого- то, сделать что- то ужасное- то всегда реагируем. Твоя история не единственная такая за все время существования Школы, но обычно таких магов отчисляли, в некоторых случаях, когда человек шел на убийство, то могли и заключить в тюрьму или запечатать магию. Кору наказали крайне слабо, на взгляд всех учителей, это даже если не учитывать, что к тебе все учителя относятся очень хорошо, поэтому они и присоединились к бойкоту, никто из нас не скажет ей ни слова, это уже мы между собой решили, хотя ректор и просил нас не прибегать к такому наказанию, но… — Айрин отвернулась. — Такое в среде магов не прощается. Ей теперь никто не будет доверять, не ее слову, не свою жизнь. Никогда.

Я шла к себе и думала, что не смогла бы выдержать такой жизни, лучше бы было отчисление, а встретив на работе лорда Рейвола, поделилась этими мыслями с ним. Мне очень не хватало разговоров с Лавиром и я как- то так, незаметно, стала частенько задерживаться на работе, когда приходил милорд и делиться с ним. Он был очень поход на Лира, никогда не смеялся надо мной, всегда объяснял, почему он думает так или относится, а не иначе. В этот раз милорд сразу же прояснил свою позицию:

— Дитя мое, я хочу, что бы эта девочка поняла, понимаешь, прочувствовала и поняла, что она пыталась сделать и что в результате получила. А понять она сможет, если, вообще, сможет, только так, через игнор и бойкот всех с кем она за эти годы сдружилась, кто должен был стать ее кругом, ее друзьями, на долгую жизнь. Почувствовала их недоверие, потеряла многое, что бы потом научилась ценить то, что дает ей судьба и чего она может добиться сама, а не папин титул и вереница высокородных предков. Ну и научиться ответственности. Если конечно у нее получится. Пока она полна ненависти и это меня огорчает.

Выходя, уже в сумерках, за ворота замка, увидела стоящего неподалеку Тайлара, обрадовалась, подбежала и остановилась, разглядев его лицо.

Глава 5

Он был даже не хмурым, он был мрачным, черным, раздраженным и очень глубоко задумавшимся.

— Тай, — позвала тихонько.

Он словно вынырнул из глубокого омута, несколько секунд непонимающими глазами смотрел на меня, потом встряхнулся и попытался улыбнуться:

— Лия, прости, задумался.

— Тай, что- то случилось?

— Нет, все в порядке, — это была такая явная неправда, что мне стало не по себе, но я не стала продолжать эту тему, он явно не хотел говорить, давая мне понять, что это не мое дело.

— Ты был дома?

— Да, — скривившись, нехотя признался Тай, — нужно было кое — что обсудить с отцом. Как твои дела?

— Все как всегда. Тай…

— Я рассказывал тебе о своей маме? — перебил меня, беря под руку и ведя дальше по улице. — Кажется, нет. Она умерла, когда мне было пять, я плохо ее помню, только руки, такие нежные красивые с тонкими длинными пальцами. Она прекрасно играла на пианоле, у нее был очень красивый сильный голос. А еще она пахла, так восхитительно, травами и ландышем, ты пахнешь очень похоже, мне даже, когда закрываю глаза, кажется, что мама рядом.

— Отчего она умерла?

— Не знаю, как- то вечером родители поссорились, они часто ссорились из‑за меня, мама не любила, когда отец начинал меня воспитывать, и всегда вставала на мою сторону, защищала меня. А на утро она не пришла в детскую. Няня сказала, что она плохо себя чувствует, вечером меня пустили к ней, она лежала в кровати и тяжело дышала. Утром ее уже не стало. Какое- то скоротечное заболевание легких.

'Скоротечное заболевание легких? Это скорее похоже на проклятие, чем на какое- то заболевание, не бывает, что бы человек за день сгорел от болезни легких. Странно, неужели Тай никогда не задумывался? Хотя. он же не лекарь.'

— Тай, а она горела? Кашляла?

— Не знаю, при мне, вроде, нет, но меня пустили всего на несколько минут, да и не помню я все отчетливо, только ее белое лицо на белой подушке и на секунду она открыла глаза, они были такие красные и отекшие. И все. Я после этого долго не разговаривал, болел и очень сильно тосковал. Я очень любил ее, — шепотом договорил он и затих.

' Не буду говорить Тайлару о своих сомнениях, сначала спрошу Айрин. Да и не уверена, что скажу потом. Времени прошло много, Тай толком ничего не помнит, а я тут полезу… Скажу милорду, когда приду на работу, пусть он разбирается, если посчитает нужным.'

Так мы добрели до Школы, и на следующий день Тай уже снова встречал меня возле двери. Но многое изменилось. Он уже не рвался меня целовать при каждом удобном случае, не проводил со мной все свое время, хотя было понятно почему, все занимались перед экзаменами, многим были выданы личные задания по многим предметам, и у меня, и у Тая, и у моих друзей таких заданий было очень много. Нас, действительно, гоняли, кто, как мог, стараясь подготовить ко многим испытаниям, надвигала война, это уже было понятно всем. Нападения кхнаров усилились, теперь не проходило и недели, что бы не пришло известие, что то там, то там была вырезана подчистую деревня или небольшой поселок. Маги королевства сбивались с ног, пытаясь отбить эти атаки, на помощь пришли и оборотни и гномы, даже драконы патрулировали южные границы королевства, но нападениям не было конца.

Как- то, сидя у Айрин, мы, как раз, говорили с ней о том, что магам нужны сильные лекари в отряды и Айрин призналась, что наш выпуск для нее последний, они с Крегом после нашего выпускного уходят в отряд, который служит на границе с оборотнями, будут помогать и на землях королевства и на землях оборотней отражать атаки кхнаров.

— Айрин, а как же Школа? Как же остальные студенты?

— Лия, мне жаль, но я, кроме как лекарь, еще и неплохой боевой маг, я могу больше принести пользы там, чем здесь. Здесь вполне справится кто- то слабее.

— А как же Крег, у него же договор?

— Ректор уже отпустил нас. Ну, не грусти девочка, ты ведь и сама не усидишь дома, и мне ли тебя не понять.

— Айри, — вспомнила про маму Тая, — давно хотела спросить, если человек вечером еще вполне здоров, а утром уже едва дышит и на следующее утро умирает, при этом вроде бы не кашляет и особой температуры нет, только глаза красные и это называют скоротечным заболеванием легких- так бывает? Что это за болезнь такая?

— Хм. откуда ты это взяла?

— Да мне рассказали симптомы, это было давно. Так бывает?

— Похоже на заклинание усложненного дыхания. На заболевание легких не очень. Но ты понимаешь, что я так не могу сказать, мне нужно видеть пациента и провести диагностику, а вот так. точно сказать не могу.

— А что это за заклинание усложненного дыхания?

— Это запретные заклинания, они из набора боевых магов, такие заклинания действовали на демонов, но после войны прошло столько времени, что эти заклинания перестали преподавать магам. Хотя нужно сказать ректору, похоже, пришло время снова учить студентов пользоваться подобными вещами.

Айрин, загоревшись этой идей, кинулась к лорду Гайнеру, а я отправилась во дворец, Тай, как это было уже в последнее время, провожать меня не пошел, кажется, он занимался с Крегом на полигоне. В конце дня, когда я уже собиралась домой, ко мне заглянул милорд, как всегда поинтересоваться, как у меня дела и тут я выложила ему свои подозрения, не скрывая ни имен, ни того, что это все только воспоминания пятилетнего малыша, испуганного и расстроенного, ни того, что сказала Айрин.