Ваш выход, рыцарь Вешковская! (СИ) - Саринова Елена. Страница 6

— Это… что?

Девушка охнула и, подскочив с бортика, взметнула к левой груди руку:

— Агата!..

— Ксения, это что? — и мир для меня… обвалился…

Черный камень агат в надежном гнезде перстня был похож на подобравшего ножки паука. Мастер вздохнул и, отведя от моего носа маленькую, обтянутую серым бархатом коробку, вновь повторил. Будто для самого себя. Не для меня, переступающей в нетерпении с другой стороны прилавка:

— Этот перстень — очень серьезный подарок. Очень… Вы понимаете, госпожа Вешковская?

— Ага, — потерла я нос.

Конечно, я понимаю. Да и мы с Ником тоже — натуры чрезвычайно «серьезные».

— Это — на всю вашу жизнь. А у магов она — о-очень длинная.

— И что, никаким заклятием уже не убрать?

— Никаким. На то она и «амор экситиум». «Фатальная любовь».

— А-а… Фатум… То, что надо. И активизируется…

— Сразу после «пика» вашего мужчины. Он — лишь проводник. Клеймо будет на вас. Поэтому данная магия ему незаметна.

— Ну и ладно. Вот ваши деньги. И… спасибо, мастер Мюссо.

— А можно вопрос? — да что же еще-то?!

— Агата, почему Прокурат? Ведь не женское это дело. Для меня подобный шаг — полнейшая тайна. Вы знаете, если б моя дочь…

— Я поняла, — и он туда же… — Не знаю. Точнее, раньше не знала. А сейчас… В мире много страшного и непонятного. Хотелось бы, чтоб было меньше. Я постараюсь. А еще, главное знать, что есть и другое. Куда всегда можно вернуться и отогреться, что ли… Есть родители, друзья и… Он есть. Он — это всё, — а потом смущенно засмеялась. — Амор экситиум. До свидания, мастер! — и на улицу, под дружную мартовскую капель… К Нему…

— Агата… Агата, ты не молчи.

— Покажи.

— Что? — «лучшая подруга» ошарашенно выкатила глаза. — Что ты хочешь?

— Покажи мне его. Клеймо.

— А-а… — и плетью бросила руку.

«Навеки твоя». Крупные буквы красивым старинным шрифтом вырисовывались прямо напротив сердца. Сердца моей «лучшей подруги».

— Смывать бесполезно. Это теперь — на всю твою жизнь. Хотя, попробуй. Попробуйте…

— Агата, ты куда?! Агата! Это все несерьезно! Он к тебе тогда приходил и был очень пьян. Он даже не понял сначала… Агата!..…………….

— Добрый вечер, господин некромант. Извините, что я так поздно.

— Кадет Вешковская? — Глеб Анчаров, качнувшись в прямоугольнике дверного проема, сделал приглашающий жест. — Вы извините, у меня тут… только что дом этот купил и два дня, как перебрался, так что… А вы все же надумали?

— Ага. Когда отбываем на место службы?

— В Бередню? — прищурил он на меня свои фиалковые глаза. — Я — завтра. Вы, видимо, сразу, как только…

— А можно и мне вместе с вами?

— Почему? — некроманта вообще сложно удивить, но у меня получилось. — Почему?

— Так надо. А диплом потом. Или…

— Ну, раз надо… Я через вашего канцлера оформлю. И по дипломатической почте.

— И у меня еще будет к вам просьба: я хочу, чтоб никто из моих… близких об этом не знал.

— Почему?

— Потому что у меня их больше нет. Всех, кроме родителей…

— До-говорились… Агата…

Глава 1

Август пришел в Куполград тихо. Без привычных в это время небесных грозовых перехлестов и затяжных дождей. Просто спустился в уличную листву паутинками, да так в ней и уснул, лишь шурша по ночам прохладным северно-западным ветром. А днем в столицу вновь возвращалось полноценное лето. С беззаботным чириканьем воробьев и радугами в фонтанах от яркого теплого солнца. А еще густым ароматом шафранов. Пожалуй, лишь они одни сейчас восседающим на бессчетных скамейках горожанам о грядущей осени и напоминали, качая с клумб своими желтыми бархатными головками: «Сидите, сидите. Пока еще… сидите». И почему их в Ладмении так повсеместно любят? От больших городов до самых худых деревень? Вот в Бередне… Бередне… Там повсюду цветы лесные, луговые, горные. Овражные и кладбищенские… Хм-м. Да…

— И чему ухмыляетесь, Агата?

— Что вы сказали? — оторвалась я от широкого в белоснежной раме окна.

Строгий пожилой лекарь, окончив, наконец, мой осмотр, направился прямиком в угол. К точно такому же «девственно снежному» письменному столу. — Можете одеваться, — и уже оттуда заметил. — Рыцарь Вешковская, я бы на вашем месте к собственной судьбе отнесся гораздо серьезней. А у вас, у молодых, одна лишь бравада с ухмылками в фаворе.

— Господин Дучи, да я совсем не о том, — шаря глазами по верхнему краю разделяющей комнату ширмы, уточнила я… Да где же?.. И хмыкнула уже в полный голос. — Представляете, штаны свои с рубашкой по привычке ищу, — и сдернула вниз набивное шелковое платье.

— Да и я вам то же самое внушаю. Вы ведь, женщина, Агата. Красивая двадцатишестилетняя женщина. Для мага подобного потенциала — почти юный возраст. И сейчас самое время задуматься о…

— Своей профвыбраковке?

— О-о, — скуксился мой оппонент. — Это — неизлечимо. И тоже профболезнь. Две трети ваших коллег, рыцарей Прокурата, ею страдают. А называется: «смещенье реальности в сторону службы».

— Да вы, господин Дучи, еще и душевный лекарь? — покончила я с пуговицами и принялась за широкий поясной бант. Выходило коряво. К тому ж разговор наш меня, мягко говоря, угнетал. Однако, повидавший множество «профпатологий» специалист, наоборот, распалился:

— Агата, о чем вы мне говорите? У вас — все симптомы данной заразы и на лице и в свечении! Подумаешь, продырявили четвертый преобразователь!

Вот, ничего себе!

— Да как же…

— Так он у вас восстановится. Если вы, конечно, продвинете лечебный процесс. И свои рекомендации я уже дал.

— А-а…

— Остальное — тоже за вами… Да, именно центральная, сердечная чакра — ваша профдоминанта. Но и без вечного шипения нечисти в голове маги живут. И без левитации тоже… люди, — хоть выкатыванием глаз, но, парировала я. — Тем более, на время опоздавшего на семь лет отпуска, ни то ни другое вам явно не пригодится. Ведь интуиция природная при вас до сих пор?

— Это — из другой моей… «чакры». И вы, господин лекарь, еще про прокладывание подвалов забыли. Для меня теперь и оно недоступно.

— Да подумаешь!

— Ну, знаете ли!

— Агата, я многое знаю, — доверительно понизил голос мужчина. — А еще уверен, ссылаясь на собственное же знание, что вам о-очень крупно тогда повезло, в бывшей своей гремучей Бередне. Или я не прав? С какого уровня был тот демон? — и пронзительным взором- в упор.

Пришлось и мне выдуть пар:

— С пятого… скорее всего.

— О-о, то-то же! Так что, в полноценный, без ненужных мыслей в голове отпуск, рыцарь Вешковская! Выход — через дверь, по лестнице и направо! В отпуск! Восстанавливать свою профдоминанту!

И я, как запущенная арбалетная стрела, выскочила из кабинета вон.

Мраморно-серый прокуратский коридор пролетела, даже не глядя по сторонам. Да и на кого мне здесь пялиться и с кем точить лясы, если за минувшие в «длительной командировке» семь лет, была в главном дворце справедливости всего-то два раза? А потом застучала каблуками по лестнице вниз… И странное это ощущение. Куда привычней вовсе не слышать собственных осторожных шагов? И неделями не лицезреть отражения в зеркале. Да и шрамы мои, пусть мелкие, но, все ж, куда гармоничней «вписаны» в совершенно иную среду. Там, где день отмеряется: от задиристых петушиных перекличек на заре до вечернего хора лягушек в камышовнике (хотя мой, обычно, начинался вторым). А многокарманные штаны с рубашкой на удобной шнуровке? Это вам не чтоб тебя «демони супрезел аних» [1] из пафосного столичного магазина. Но, дело даже не в этом (хотя и ощущала я себя всю неделю в «цивилизации», как коза в кринолине), а…

— Агата!.. Агата, минутку, пожалуйста, погоди, я сейчас! — уф-ф… Вот, собственно, в этом все и дело — в моем нежелании возвращаться в саднящее до сих пор прошлое… Мужчина из центра просторного холла внизу, вновь вернул к своему царственному собеседнику сощуренные глаза. — Мы с вами уже закончили. Я так понимаю? И вот что: на той неделе у меня будет свободное время, займемся вашим вопросом. Всего доброго, господин главный судья!