Дорога без начала и конца (СИ) - Гольшанская Светлана. Страница 21

— Как она? — шепотом спросила последняя, но Герда все равно услышала и притаилась.

— Плохо, но это не удивительно после того, что ей пришлось пережить, — ответил Финист. — Ничего, через пару дней придет в себя, а дальше нам предстоит долгий путь на север. Будет уже не до переживаний.

— Ты не можешь позволить ей идти с нами. Ты ведь знаешь, что она сделала, — в голос возмутился Ждан.

— Загвоздка не в том, что она сделала, а как она это сделала, — поправил его Финист.

— Да тихо вы оба. Вон она, — Дугава все-таки ее заметила. Пришлось выходить.

— Не переживайте, вам не придется долго меня терпеть. Я возвращаюсь домой, — не глядя в их сторону, сказала Герда. Она растерла руками листья собранных ею трав, высыпала в кружку и залила горячей водой, не успевшей остыть после завтрака. Сейчас в голове прояснится, и станет легче.

— Ты не можешь вернуться. Тебя сразу же обвинят в убийстве, поджоге, колдовстве и еще демоны знают в чем, — попытался урезонить ее Финист.

— Значит, так тому и быть. Мы должны отвечать за свои преступления… — начала возражать Герда, но вдруг осеклась. — Поджог? Какой еще поджог?

— Чтобы замести следы, мне пришлось устроить пожар в сторожке. Иначе нам бы не удалось уйти из Подгайска, — пожал плечами Финист. — Послушай, мне пришлось стольким рисковать, чтобы спасти тебя. Пожалуйста, не дай всем усилиям пропасть втуне.

Герда молча ковыряла носком землю.

— В конце концов, это просто глупо! — Финист сорвался на крик. — Никому от того, что ты явишься с повинной, легче не станет.

— Мне станет, — упрямо ответила Герда и ушла на противоположную сторону поляны, желая остаться одной.

Зачем он так истово ее уговаривает? Зачем вообще она им понадобилась, ведь они — всесильные Стражи, а она — никто. Пойдет с ними и снова всех в ловушку заведет. И будет у нее на совести не одна смерть, а четыре.

Герда уселась на поваленной сосне на краю поляны, грея руки о стенки кружки.

— Скоро у отца сороковник, а я даже помянуть его не смогу, — пробормотала она себе под нос, ни к кому в особенности не обращаясь.

— А ведь я предупреждал, — назидательным тоном сказал кот, пытаясь забраться на колени.

По лицу против воли потекли слезы.

— Не реви! — пристыдил ее кот, отчаявшись протиснуться на руки. — Если тебе от этого станет легче, ты никого не убивала. У тебя бы просто не хватило сил. Это сделал я.

Герда недоверчиво глянула на него. Он просто хочет ее подбодрить. Как бесплотная выдумка может кого-то убить.

— Он позарился на то, что ему не принадлежало. В землях, откуда я родом, за это карают долгой и мучительной смертью. Так что можешь считать, что ему крупно повезло — он даже понять ничего не успел, — буднично пояснил кот.

— А откуда ты родом? — Герду вдруг одолело любопытство. Раньше он никогда не упоминал о своем прошлом. Какое только у воображаемой зверушки могло быть прошлое?

— Из Буганских пустошей под плато Миянмы. Это слишком далеко, чтоб ты знала, и слишком давно, чтобы ты слышала.

— Это там, где стоит безмолвный Мертвый город с восковыми башнями, и солнце встает не на востоке, а на западе? — задумчиво спросила Герда.

Кот все-таки забрался на руки и вытянулся во весь рост так, чтобы его глаза были на уровне с ее глазами.

— А ты не так безнадежна, как кажешься. Согласись на их предложение. Путь к отступлению отрезан.

— Но ты же видел, как они ко мне относятся. Они — Стражи с невероятными способностями и высшей целью, а кто я? Дочка лесника, которая в жизни ничего кроме леса и книг не видела. Я всегда буду для них чужой, обузой, перед которой надо понижать голос и прятать глаза.

Герда поднесла чашку к лицу, вдыхая сладкий аромат разопрелых трав, и сделала маленький глоток. Кот свернулся клубком у нее на коленях.

— Если тебе что-то не понравится, ты всегда сможешь уйти. А здесь только хуже станет — все будет напоминать о прошлом, — тихо заметил он, мелодично мурлыкая. На душе сделалось заметно спокойнее. Герда зарылась пальцами в кошачью шерсть и медленно потягивала горячий отвар из чашки, глядя на противоположный берег озера, где остался ее дом.

Погрузившись в мрачные раздумья, Герда не заметила приближающихся шагов.

— У тебя волосы неаккуратно обстрижены, — послышался деликатный голос Дугавы. Герда подняла голову и увидела, что девушка стоит перед ней, сжимая в руках ножницы и расческу. — Я подумала, что хорошо бы их подровнять…

Герда повела плечами, ничего не ответив. Какое это сейчас имеет значение? Пусть делает, что хочет. Дугава села на колени и принялась расчесывать ее. Грубо обкорнанные пряди отличались друг от друга на целый палец.

— Мой отец был судьей в Стольном, важным человеком, — непонятно зачем начала рассказывать девушка, подстригая неровные кончики. — Он всегда был такой строгий, что я его немного побаивалась. Знаешь, как родители говорят: «Незамужней барышне одной по улицам гулять негоже. Встречаться с офицерами без наперсницы не смей. Тот тебе в женихи не годится, а об этом даже не думай». Вот так я и жила, тихо ненавидя затворничество, на которое отец меня обрекал. А потом я встретила его, самого красивого, дерзкого, смелого, самого невероятного мужчину. Он был таким нежным, обходительным. Просто очаровал меня своими ухаживаниями, широкими жестами, романтичными речами. Отцу он, конечно же, пришелся не по душе: слишком бедный, недостаточно знатный… босяк. Поняв, что благословение нам не получить, мы решили сбежать и обвенчаться тайно. Так и сделали. А на следующий день после свадьбы случилось это, — Герда повернулась и увидела, как из воздуха на раскрытой ладони Дугавы вырос крохотный замок с молочными стенами.

— Стоило мужу увидеть нечаянно сотворенную мной иллюзию, как он тут же бросил меня. Хорошо еще, что Защитников Паствы не позвал. Видно, я действительно что-то для него значила. Но тогда я этого не понимала. Я была разбита. Подавлена. Как ты сейчас, не знала, куда податься. Такой меня нашли служители Единого. Они часто ходят по трущобам, милостыню раздают, солдат набирают… Они хотели вернуть меня отцу, но тогда я не могла еще полностью контролировать свой дар и случайно выдала себя. Отцу чудом удалось уговорить их передать меня ему для разбирательства. Тогда он отвел меня на подпольную Голубиную станцию. Такие есть практически в каждом большом городе. Там-то я и встретилась с Финистом и Жданом и вместе с ними пустилась в бега. Но отец… он остался в Стольном разбираться с тем безобразием, что я устроила. И боюсь, его убили из-за меня. А ведь тогда я даже не успела сказать ему спасибо. Какой же я была неблагодарной дурой!

Дугава замолчала. Ее душили рыдания. Герда обняла ее и тоже заплакала, переполненная жалостью к этой, как ей раньше казалось, счастливой и беззаботной девушке.

— Хватит уже! — усовестил их Ждан, незаметно появившийся из-за деревьев. — Финист вас на ужин зовет.

— Иди, мы сейчас догоним, — велела Дугава, вытирая слезы носовым платком с вычурной вышивкой.

— Только не задерживайтесь, а то придется есть холодное, — предупредил Ждан и вернулся к костру.

— Вот, посмотри, как хорошо получилось, — Дугава достала из кармана зеркальце и передала Герде, чтобы та оценила ее работу.

Ровно подстриженные волосы теперь едва доходили до середины шеи, а голова казалась непривычно легкой. Без длинных кос лицо выглядело совсем другим, с подчеркнуто высокими скулами и широко распахнутыми глазами. Как же на нее теперь будут смотреть знакомые!.. А никак. Домой она больше не вернется, а чужим всегда сможет сказать, что подстрижена по столичной моде, как Дугава. Никто не узнает, что произошло на самом деле. Подумав так, Герда решила больше никогда не вспоминать о Вальдемаре.

— Красиво, — соврала она и вымученно улыбнулась. Дугава понимающе кивнула, и вместе они направились к лагерю, откуда уже доносился аппетитный запах копченой дичи.

Вечерело. Из воды выползал стылый туман, окрашенный в ровный оранжевый цвет заходящим солнцем. На небосводе зажигались первые звезды. Ветер умолк, стихли птицы, и лишь глухой треск еловых дров в костре нарушал нависшее над берегом безмолвие… На небесный трон взошла серебряная владычица ночи — луна, а потом скрылась за облаками. На пригорке за озером послышался волчий вой. Туман белой патокой заволок весь берег. Путники зябко ежились, закутанные в шерстяные одеяла. Ждан обгладывал остатки мяса с птичьей ножки, Дугава палкой ворошила угли в костре, чтобы тот не погас, Финист напевал под нос тоскливую песню. Герда в задумчивости разглядывала их лица.