Страж - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич. Страница 5

Сейчас бы плыть на галере, и госпоже было бы куда комфортнее. Но к Беллоне они подошли только что, а до этого их путь лежал с запада, и совершить речное путешествие не представлялось возможным. А теперь и не имеет смысла. Им осталась всего одна ночевка на постоялом дворе, а к исходу следующего дня они уже будут в столице. Да и берег реки здесь обрывистый, ни одного удобного места, чтобы пересесть на судно. Поэтому миновать лес никак не получится.

Десяток вооруженных и закованных в кольчугу всадников – серьезная сила, справиться с которой весьма сложная задача. Однако сэр Валеран и не думал высокомерно игнорировать опасность. Неважно, что они находятся в самом сердце королевства. Не имеет значения и тот факт, что с вольницей баронов, постоянно норовивших выйти на большую дорогу, давно покончено, а те, кто не внял голосу разума, повисли на виселицах. Король жесткой рукой навел порядок в своих владениях при полной поддержке графов. Последним спокойная торговля куда выгоднее, чем бесчинства баронов.

Но банды разбойников никуда не делись. Можно бы и наплевать на эти ватаги, отличавшиеся не только плохой организацией, но и отвратным снаряжением. Их основное оружие – охотничий лук, который в большинстве случаев не мог пробить кольчугу даже с близкого расстояния. Десять латников им, пожалуй, не по зубам. Будь под командованием Валерана только этот десяток, рыцарь бы наверняка пренебрег осторожностью, но он отвечал за миледи.

– Гарт!

– Слушаю, сэр.

– Впереди лес, отправь двоих в дозор.

– Слушаюсь. Джон, Жак, в дозор. Осмотрите лес на перелет стрелы. Если все спокойно, подадите сигнал. Потом двигайтесь в голове, в пределах видимости. Жак – старший.

– Слушаюсь.

Солдаты еще молодые, от силы лет по двадцать, но уже имеют боевой опыт. Оба прошли через множество мелких схваток и успели поучаствовать в последней войне. В его десятке вообще нет желторотиков, все ветераны, даже те пятеро, что остались в замке. Сэр Валеран не без гордости обернулся, привстав в стременах, и осмотрел свое воинство. Орлы!

Кавалькада из кареты и десятка всадников продолжала свой путь, не останавливаясь ни на мгновение. Причин для промедления нет никаких. Двое всадников, пришпорив лошадей, с легкостью оторвались от медленной процессии и уже совсем скоро пропали под сенью деревьев. Однако надо заметить, что в лес они въехали уже шагом, внимательно вглядываясь в окружающий подлесок. Осторожность и внимательность успели въесться им в кровь.

Эскорт был уже в семидесяти шагах от кромки леса, когда на опушке появился дозор. Поднятая вверх рука и круговое движение возвестили о том, что путь свободен. Гарт также поднял руку и махнул, давая знак продолжать движение. Всадники все поняли верно и, развернув лошадей, шагом двинулись дальше. На этот раз они не затерялись среди листвы, а старались держаться в пределах видимости.

– Сэр, путь свободен.

– Я понял, Гарт, – согласно кивнул сэр Валеран.

Наконец над головой сомкнулись кроны деревьев, и моментально пришло облегчение. Через поднятое забрало лицо овевает легкий ветерок. Разумеется, рыцарь не первый год носил доспехи и без них чувствовал себя неуютно, они давно уже превратились в его вторую кожу. Но жара оказывала далеко не благостное влияние: он чувствовал, как взмокло от пота тело, окончательно промочив нижнюю рубаху. Это особенно стало ощущаться, когда его обволокла приятная прохлада.

Проклятье. Сейчас бы искупаться в реке, смыть с себя пот и грязь, а вместе с ними и усталость. За время похода тело успело пропитаться такими запахами, что пучки пахучих трав, уложенных под поддоспешником, уже никак не могли маскировать амбре, словно окутывающее его со всех сторон. Но о купании нечего и мечтать. Даже во время остановок на постоялом дворе они не могли себе позволить разоблачиться. Он один как командир имел такую привилегию, но пользоваться ею не хотел, стойко терпя лишения со своими подчиненными. И они это ценили. Единственное, что он мог себе позволить, – ненадолго скинуть кольчугу, наскоро ополоснуться колодезной водой, что никак не назовешь помывкой, и, разместив пахучие травы, снова облачиться в доспехи.

Солдаты смотрели на это как на блажь. Да, такое амбре никак не назовешь приятным, но даже благородные дамы относились к подобному с пониманием, не помышляя о том, чтобы как-либо демонстрировать свое неудовольствие. Уж такова доля воина. Когда речь шла о военном походе, то завшивевшие солдаты и даже бароны или графы не были чем-то из ряда вон. Обычное в общем-то дело. Это ведь не турнир, где вокруг рыцаря вьются как минимум двое оруженосцев. И там следует не просто победить, но еще и произвести должное впечатление. В походе все просто: если ты победил, то остался жив, проиграл – кто-то забрал твою жизнь. А как ты при этом выглядишь, окружающих интересует в последнюю очередь. Главное, чтобы оружие и доспехи содержались в порядке, конь был здоров и отсутствовали запущенные раны, которые могли воспалиться и свести в могилу. Остальное не имеет значения.

Эта поездка была сродни походу, потому как воинам предстояло сберечь от ненужных встреч и посягательств очень влиятельных лиц. Сэр Валеран был крайне недоволен тем, что принц, едва получив известие, спешно продолжил путешествие в сопровождении единственного оруженосца, шестнадцатилетнего мальчишки, сына одного из баронов, пока еще только мечтающего о рыцарской цепи и шпорах. Но тут уж ничего не поделаешь: принц отдал четкий приказ – охранять леди Изабеллу.

Рыцарь поднял глаза вверх, ловя взором проблески солнца в густой листве с редкими прорехами. Это было последнее, что он видел в своей жизни. Охотничья стрела попала ему в незащищенное лицо, впившись в правый глаз и добравшись до мозга. Смерть была мгновенной, а потому он уже не видел, что происходило вокруг. По сути, теперь ему не было никакого дела до этого бренного мира, потому как путь его лежал в голубые небеса, в мир вечного покоя и, если не врут священники, в землю обетованную, куда обязательно попадут все, кто живет по закону Божьему. Иначе и быть не может, ведь, несмотря на воинскую стезю, он всегда старался быть чистым перед Богом и регулярно посещал духовника, искренне каясь и получая отпущение грехов.

События понеслись, как взбесившаяся лошадь. Крики, звон скрестившихся клинков и стрел, ударяющих по доспехам, ржание лошадей, резкие отрывистые команды, брань сошедшихся в рукопашной, топот, хрипы. Истошный женский крик, донесшийся из кареты, выделялся своей инородностью там, где раздавались звуки, столь характерные для схватки. Кричала служанка. Рассмотрев заросшие рожи разбойников, ринувшихся в атаку, она сразу же лишилась чувств.

Обстрел принес свои плоды: среди обороняющихся недоставало уже двоих. Однако не сказать, что потеря командира в самом начале атаки как-то особенно повлияла на солдат. Вопреки ожиданиям они не растерялись. Действовали на одних рефлексах, вбитых долгой службой и прошлыми схватками. К тому же без руководства они и не остались: на месте схватки то и дело раздавался голос десятника, отдающего отрывистые команды.

Семеро всадников успели организовать периметр вокруг вставшей кареты. Первые разбойники, навалившиеся на них, сразу же получили отпор, нарвавшись на удары копьями. Однако сразу после этого солдаты отказались от этого оружия. Мечи в ближнем бою – куда более сподручное средство, да и выдергивать завязшие в телах копья было попросту некогда. Шайка оказалась многочисленной. Да и могло ли быть иначе? Малым числом можно грабить лишь одиночных путников, но не вооруженный до зубов воинский отряд.

– Не вырываться! Держать строй!

Конечно, можно ринуться в атаку, но Гарт решил сначала отбить первую волну. У всадника есть преимущество перед пешим, и даже наличие у безлошадного копья, если он не в строю, не могло изменить перевес. Только после того, как первый порыв будет сбит, можно будет говорить о контратаке.

– А-ахр-р!

Один из солдат начал заваливаться на бок, царапая застрявший в груди болт. Проклятье! Откуда у этих выкормышей шелудивой дворняги взялись арбалеты?! Сражаться и дальше конными становится слишком опасно. В шлем ударила стрела и, скользнув по металлу, унеслась в неизвестном направлении. Удар отдался легким звоном в голове, но это не могло повлиять на боевую активность десятника.