Одержимые (СИ) - Михайленко Елена. Страница 14

Что еще было в комнате? Колбы, бутылки, порошки... обожженный стол. В домике часто гулял сквозняк и иногда он тушил пламя под котлом или пробиркой. Отчистить его было не проблемой. Даже без волшебной палочки у Экзора было достаточно сил, чтобы колдовать. Только знать об этом не всем полагалось. Особенно студентам и ректору.

А вот теперь самое сложное. Надо было найти все носки, разбросанные по комнате и в душе. Нет, они были чистые, не воняли, лежали попарно, но валялись они где попало. Вот такая неприятная была привычка у профессора, наряду с похрустыванием спиной. Зато у друзей профессора никогда не было проблем с подарком. Стоило лишь найти носки пооригинальней и преподнести их в трех экземплярах. Потому что второй носок всегда терялся после стирки и запасной был как нельзя кстати. Третие носки всегда были еще и предметом шуток Аниты о мерзнущем достоинстве профессора. Последняя пара полосатых шерстяных изделий исчезла в кармане халата. Экзор перевел дух. Подумать страшно, что было бы с его репутацией, найди кто высокие вязаные носки с изображением голого ректора или гольфы с рыжими маленькими перьями. Или носки с карманами, надписью «я - обаяшка!», бабочками, без пяток, в сеточку, с обезьянками, котами и со шнуровкой под сапоги. Даже любимые чисто черные носки с полнолунием на голенях нашлись.

Пока руки собирали весь хлам, Экзор размышлял о том, как же ему все-таки относиться к девчонке.

С одной стороны девочка умная, хотя и не без снобизма на этой почве. Дать ей почувствовать пробелы в образовании было хорошей идеей. Будет старательной ученицей. Вопрос в другом. Насколько ее следует подпускать к себе, и что ей стоит знать. И что стоит о ней знать Экзору. Можно ли выйти за грани отношений учителя и ученицы? Рассказывать о его обязанностях помимо университета не стоит, но о том, что он знал ее отца, сказать можно. Но это после того, как они подружатся. Плавно, постепенно, профессор должен стать ее другом. Только так он сможет наблюдать за ней, оценить, насколько она адекватна, и не демон ли это на самом деле. Экзор знал достаточно об этой девчонке, чтобы судить о ее поведении и характере. Сколько же ему о ней рассказывали! С придыханием, со слезами на глазах, с грустной улыбкой. Как тогда в Экзоре играла ревность! Люди, заменившие ему родителей, любили кое-кого больше побитого жизнью мальчишки. Даже сейчас эта ревность все еще жила в нем. Экзор отлично понимал, что получал удовольствие от ее унижения, и это было неправильно. Он не должен такого чувствовать. Надо срочно искать в девчонке что-то хорошее. Что-то такое, чтобы его привлекало и вызывало если не уважение, то симпатию. Все же не верил он, что она одержима демоном. Сияние было, но оттенок был немного приглушенный, спокойный. Она не скрывала его, хотя, насколько профессор знал, способы это сделать были. Окончательно все сомнения он развеет только в своей лаборатории. Ну или если ему достанется ее тело на пару минут, что сомнительно. Хотя, при условии ее крепкого сна все возможно.

Неожиданно Экзор разозлился. Мало ему было неприятностей! В отделе все вверх ногами из-за дерзкого вторжения и проведения запретного ритуала, отец и учитель умер, Риар опять на мозги капает, Пушка с Карелом все никак не наделают детей, Бен опять со своей женой чудят, детки их тоже не сахар, приглядывай за ними, и тут еще и девчонка! Насколько было бы меньше проблем, окажись она одержимой! Снова под замок, и пусть до скончания века на отражение пялится. Но нет же! Следи за ней. Ищи правду. Иногда Экзору очень не нравилась его порядочность и совестливость, а еще ответственность и все те качества, которые так хвалил и уважал в нем учитель.

Осмотрев комнату еще раз, Экзор нашел последний листик рукописи. Выводы по всему труду и теоретическим расчетам. На обороте была еще одна надпись.

Вот и все, Ричард. Наверное, это последние строки, которые я пишу в своей жизни. Знаешь ведь, мне куда легче написать, чем сказать. А кое-что и духу не хватает выговорить вслух. Проще действовать и доказывать своим существованием чувства, бурлящие внутри. Знаешь, каково это, ведь сам такой. Поэтому и пишу эти строки.

Мы с Розой растили тебя, как своего сына, хотя очень часто ты видел, как мы сравниваем тебя с утерянной дочерью. Глупо писать, что это не так. Ты ведь это видел. И ты прекрасно понимаешь, что я отобрал тебя у Закери и начал учить только из-за Эллисон. Мне так хотелось забрать у него своего ребенка, свою радость всей долгой жизни, но это было невозможно. Всю любовь, которая предназначалась нашей дочери, мы отдали тебе. И тебя это мучило все эти года. Больше века ты боялся услышать, что стал лишь заменой и знал, что это было так.

Как причудливо разыграла партию судьба. Никогда не говорил даже Розе, как я хотел сына! Любимая подарила девочку. Такую хрупкую, слабую. Казалось, магия сломает такое нежное тело, но я пытался сделать из нее желанного наследника. Приучил к лаборатории, мальчишеской прическе и постоянным занятиям магией. А потом увидел ее с Розой в саду. Они ухаживали за цветами, что-то срезали, трепали нежные бутоны, брызгались водой, и мать рассказывала ей свой новый роман. Может, когда ты увидишь своих детей, ты меня поймешь. Детей надо любить таких, какими они родились.

Ты ведь тоже для нас родился. Пусть уже взрослым парнем, но ты все же был для нас младенцем. Мы снова учили тебя ходить, есть, смотреть на себя в зеркало... но мы растили тебя, как своего сына, пусть и отдавая любовь к дочери.

Я просто хочу, чтобы ты знал, что мы любили тебя, мой мальчик. Ты тот самый сын, о котором я мечтал. Забрав родного ребенка, судьба одарила нас тобой.

Будь счастлив.

С любовью, отец.

Выйдя на улицу, Экзор долго смотрел на спящую в кресле девушку. Хрупкую, с мальчишеской прической и тонкими запястьями. Она дрожала от холода даже в летнюю ночь. Плед сполз на землю, и теперь девчонка полулежала в одной курточке. Из кармана халата появилась закупоренная пробирка с ядовито-зеленой жидкостью. Чуть подумав, мужчина открыл ее и мокнул палец в странную жидкость. Соприкоснувшись с кожей, она стала почти прозрачной, с чуть синеватым оттенком. Следующая капля сорвалась с ободка на кожу девушки. Капля тут же потеряла яркость и застыла светло-голубым пятнышком на тонкой руке Эллисон. Экзор не смог сдержать облегченного вздоха и довольной улыбки. Непривычно нежной улыбки. Сын, значит? Хорошо. Теперь у него есть младшая сестра.

Накрыв девушку теплым пледом, мужчина аккуратно взял ее на руки и отнес в дом. Экзору не хотелось, чтобы она заболела и еще полдня страдала от сна в неудобном кресле. Уж он-то знал, как потом спина весь день наказывает хозяина-соню. А еще ему не хотелось, чтобы кто-то видел, что она одержимая. Если свое слабое свечение он не только успешно скрывал, как и настоящую внешность, то девочка, кажется, даже не подозревала о такой возможности. Ну ничего. Почитает книги, узнает... Но в такой маскировке разберется не раньше чем через год. А пока ему придется ее прикрыть. Хорошо, что девочка спит - когда кто-то копается в твоей сути, душе, магии, меняет там что-то, это малоприятно.

Глава 4

Проснулась я поздно. Мама бы была очень недовольна тем, как я сейчас выглядела. Мало того, что перед сном не разделась, не переоделась в ночную сорочку, не легла в свежую, выглаженную постель, не умылась перед сном... В общем, я нарушила все те заповеди, которые в меня вбивали с первых шагов. Сейчас же надо хоть что-то из этого наверстать и привести себя в порядок.

Откинув плед, пришлось быстро вставать из кровати, не позволяя себе отлежаться до обеда. Почему я не в кресле? И без курточки... Лунатизмом я точно не страдаю, значит, меня перенес на кровать преподаватель. Светлые духи! Ну вот мало было между нами неловкости! Хорошо хоть рядом не лег. Ректор бы, судя по всему, не преминул воспользоваться ситуацией. Только вот благодарности к Экзору было меньше, чем стыда.

Но зато комнату мне убрали до идеального блеска и салфеточек на столике. На этой самой ажурной салфеточке стояла простая колба и букет небольших желтых и светло розовых роз в ней. Не давая подозрениям разгореться с новой силой, я решила сначала прочесть записку, ожидающую меня на столике.