Меч Лун (СИ) - Сыромятникова Ирина Владимировна "tinatoga". Страница 6

К сержанту быстро вернулось хорошее настроение, проводив взглядом бочку ассенизатора, он поморщился и заметил:

— Для приличных людей сейчас рановато. Может, перекусим пока?

Мой желудок с энтузиазмом поддержал его предложение.

Сержант привычно срезал путь дворами, продираясь сквозь шеренги сохнущих простыней, мимо необъятных луж и задиристых дворовых шавок. Что-то варилось, где-то ругались, вокруг кипел жизнью настоящий людской муравейник. Я гадал, куда это нас несет. Мы вынырнули из подворотни — перед нами сверкала медью шикарная вывеска, предлагающая заглянуть в «Золотую кастрюлю». Заведение выглядело прилично, хотя вид немного портили пятна свежей побелки, желтые на бежевой стене — местный колорит. Сержант спустился на три ступеньки и по-хозяйски распахнул низкую дубовую дверь.

«Золотая кастрюля» была обставлена в шаренском стиле — связки чеснока и перца вдоль стен, расписные кружки на крючках. В такую рань трактир был пуст: ночные посетители уже ушли, а дневные — еще не появились. Кроме нас наличествовал мрачный тип в полувоенном камзоле, похожий на гробовщика. Дюрок привычно занял столик поближе к стойке и отстегнул перевязь с мечом.

Хозяйкой заведения была женщина средних лет, все еще очень красивая, но уже с сединой в волосах и горькой складкой у рта. Она приветливо кивнула сержанту.

— Здравствуй, Пьер. Давно тебя не было.

— Так ведь — служба, тетушка Петт! — вздохнул сержант и заинтересованно проводил взглядом поднос, уносимый служанкой. — Привет, Молли, детка!

Девица одарила его ослепительной лукавой улыбкой и, покачивая бедрами, скрылась на кухне. Сержант немного поскучнел (должно быть, вспомнил поварешку миссис Дюрок) и вернулся к действительности.

— Чем удивишь старого солдата?

Хозяйка усмехнулась:

— Садись, вояка. Уж наскребу тебе каких-нибудь остатков.

«Остатки» тетушки Петт отлично смотрелись бы на графском столе, а в качестве приправы мы получили Молли — девушка подсела за столик и всю трапезу потчевала нас местными сплетнями. Я приспособился макать в чесночный соус маленькие мясные пирожки, воспользовавшись едой как вежливым способом избежать разговора, сержант налегал на свиное рагу и периодически вставлял в ее монолог всякие «хм» и «м-м».

Я слушал вполуха, выделяя среди потока незнакомых имен обычные городские новости.

Новости оказались так себе: цены на продукты этой весной были особенно высоки, а купцы отнюдь не спешили прибывать в Сент-Арану. Многочисленные приезжие из провинции серьезно потеснили горожан и те, кто победнее, открыто роптали. Череда странных происшествий и загадочных убийств потрясла город в конце зимы, соседки судачили о колдовстве и ведьмах.

— Закрыли весь Речной рынок! — возмущенно причитала девушка, Дюрок удивленно вскинул бровь. — И Гильдия Торговцев не пикнула! Еще бы: стража устала выволакивать оттуда изувеченные трупы. А одно безголовое тело нашли прямо у наших дверей…

Хозяйка бросила на Молли сердитый взгляд и кликнула ее принести чистых кружек. Я живо припомнил пятна свежей краски на стене. Дюрок невозмутимо подобрал кусочком хлеба со дна миски остатки подливки, допил пиво и расплатился. Когда мы пробирались к выходу, гробовщик остро глянул нам в след поверх своей кружки и тот час спрятал глаза.

Оказавшись на улице, я не выдержал:

— Думаешь, здесь и вправду кого-то убили?

Сержант меланхолично пожал плечами:

— А может им просто пьяница стенку облевал.

Приподнятое настроение улетучилось без следа, но упрямый чертенок, толкнувший меня на это путешествие, не желал уходить. Мною овладела смутная, тревожная неудовлетворенность. Я бездумно брел по щербатой мостовой, пытаясь разобраться в своих чувствах. Дюрок почтительно держался чуть позади.

На улицах Нижнего города царила дневная суета, но теперь я замечал то, что сразу в глаза не бросалось. Многие лавки так и не открылись, на их ставнях и дверях висели амбарные замки. То и дело на встречу нам попадались бедно одетые люди явно не городского вида — приехавшие в поисках заработка сельские жители. Я задумчиво проводил глазами целую семью, с узлами и детьми, угрюмо пробирающуюся сквозь уличную сутолоку. Никто не обращал на них никакого внимания — дело привычное. В наших владениях тоже ощущался наплыв пришлых людей, в основном из уделов, граничащих с Дебрями. Стало удивительно легко найти батраков на любую работу, но отец не испытывал восторга по этому поводу — внутренние районы Сантарры не могли принять всех. С некоторых пор тема аграрной политики Короны стала в нашем доме особенно популярна.

Спешащие по своим делам горожане не обращали на нас ни малейшего внимания, стоило мне отвлечься на секунду и всякие ориентиры, способные привести нас назад пропали без следа. Крыши домов скрывали от глаз и стены Внутреннего города, и купола храма, и мачты речных судов. Оставалось надеяться, что сержант всегда отыщет дорогу к дому. Я встряхнулся, поймав себя на ощущении, что все эти изгибы и разветвления улиц завлекают меня в гигантский враждебный лабиринт. Тьфу ты, пропасть! Не может быть, чтобы за пару часов я так сильно устал. Стоило выбираться в город ради одного-единственного трактира! Вытряхнув из головы идиотские мысли, я остановился. Нижний город кончился: перед нами лежала широкая улица (начало дороги на Керм), а за ней — хаос и столпотворение сент-аранского Базара. Вот уж не думал, что мы заберемся так далеко.

— Зайдем на Базар? — по-своему истолковал мои колебания Дюрок.

Времени у нас было полно, домой меня не тянуло. Я вспомнил о своем желании поближе познакомиться с жизнью столицы и решительно кивнул. Прошмыгнув между катящимися по дороге возами, мы смешались с пестрой бурлящей толпой.

Столичный Базар считается самым крупным в Сантарре и занимает три квартала на южной окраине, между рекой, Нижним городом и районом Верфей. Секрет его популярности прост — именно в Сент-Аране водный путь от Моря гроз встречается с излюбленными сухопутными маршрутами сантаррских и ункертских купцов. Вероятно, это обстоятельство и стало причиной основания города, а так же подлинным источником его процветания и богатства. По уверению очевидцев, на сент-аранском базаре можно купить все, но первые минуты я был не в состоянии по достоинству оценить это обстоятельство. Шум и плотность толпы меня совершенно ошеломили, ни разу в жизни я не видел ничего подобного. Гомонили торгующиеся, слонялись праздные зеваки и увешанные товарами коробейники, шныряли шустрые мальчишки, в которых я сильно заподозрил воров. Ветер разносил по округе потрясающую смесь запахов дубленой кожи, благовоний и жарящегося на открытых жаровнях мяса.

Несколько секунд я обалдело прикидывал, как это разносчики умудряются передвигаться в такой давке со своими ослами и корзинами.

Все было навалом и вперемешку — саркесские ковры, шаренский фарфор, благовония и лошадиные подковы. Должно быть, это закрытие Речного рынка сорвало торговцев с насиженных мест. Даже Дюрок немного растерялся. Я мысленно прощался с идеей приобрести скромный сувенир — для беглого осмотра прилавков потребовался бы целый день, а нам уже к трем часам следовало быть дома. Все, что в художественном беспорядке громоздилось вокруг нас, было либо баснословно дорогим, либо напрочь лишенным практического смысла.

— Держитесь за кошелек! — сердечно посоветовал сержант, отвесив подзатыльник маленькому плутоватому оборванцу.

Проведя четверть часа в суетливой толкотне и ничего не купив, я начал тихо материться про себя, но даже сент-аранцы не могут, по-видимому, принимать Базар большими дозами. Откуда-то явственно доносилась музыка. Я завертел головой и пихнул сержанта в бок. Дюрок понимающе ухмыльнулся, круто изменил курс и принялся плечом прокладывать себе дорогу.

Сама судьба дала мне шанс приятно провести остаток дня — у закрытых ворот Речного рынка расположился бродячий цирк. Из-за холщевого забора доносился бравурный марш, дурашливые крики клоуна и запахи зверинца. Увешанная бусами и браслетами цыганка собрала с нас за вход по мелкой монете и Базар, как страшный сон, остался позади.