Феечка. Еще один разговор о любви (СИ) - Польская Мари У.. Страница 24

Только в этот момент я осознала, какая судьба была мне уготована. От жалости к себе я вновь не сдержалась и расплакалась.

— Ну-ну, полно, — эльф подошел и погладил меня по спине. Наверное, так успокаивают детей. — Теперь вы понимаете, что я не мог просто сидеть и ждать, когда все случится. Если бы тогда моей дочери кто-нибудь помог…

— Спасибо вам, — прошептала я, смахивая слезинки. — Если бы я смогла заменить вам дочь…

— Вряд ли это возможно, но мне будет спокойнее, когда вы окажетесь в безопасности. Итак, — он решительно отошел от меня и направился к своему столу. Порывшись, он выудил из-под него внушительный сверток. — До рассвета из замка не выбраться. Здесь очень хорошая охрана, граница все-таки. А вот как рассветет, ворота открываются. Пока господа спят, служанки и кухарки отправляются в город на базар. Здесь — обычное платье служанки и чепец, который поможет скрыть цвет ваших волос. С вами пойдет Аннита. Я ей полностью доверяю, она выкормила и воспитала мою дочь. Аннита доведет вас до базара. В это время у нас много бывает крестьян из человеческих земель, они привозят сюда овощи на продажу. С кем-нибудь из них договоритесь и вас довезут до границы. К сожалению, большего я сделать не смогу. И… вот еще…

Он достал из стола звенящий кошель.

— Здесь достаточно денег, чтобы просто затеряться, — он подошел ко мне и вложил кошель в руки. — Я запру вас здесь. До утра время есть, переоденьтесь и отдохните. А на рассвете Аннита зайдет за вами. И… Желаю вам удачи!

Он привлек меня к себе и поцеловал в лоб. Потом тихонько вышел и бесшумно закрыл двери.

Ну вот, опять побег! Сердце билось о грудную клетку с такой силой, что успокоить его было просто невозможно. Страх, предвкушение, близость свободы пьянили. Какой уж тут сон. А еще история Фрея не давала покоя. Когда обида и первая злость на него прошли, я невольно поставила себя на его место. Что же чувствовал он все эти столетия! Ни богатство, ни доблесть, ни красота, что уж тут говорить, он мог бы стать мечтой любой девушки, не разбили скорлупу одиночества. Он надеялся, что будет хотя бы ребенок. И я могу его понять. Я бы тоже многое отдала, чтобы узнать, где моя семья. Когда ты один, мир разрастается до размеров чудовища, готового пожрать тебя в любой момент. И так трудно ему сопротивляться.

Я не спеша переоделась, оглядела со всех сторон, посмотрелась в зеркало и нашла себя довольно милой. А моя сумка пополнилась еще одним платьем. Жалко было бросать его здесь. Я была полностью готова к новому путешествию. Время еще оставалось, и я решила осмотреть здешнюю библиотеку. Прикасаясь к потертым корешкам, читая названия, я вдруг поймала себя на мысли, что понимаю, о чем эти книги, хотя написаны они на самых разных языках. Вот это — эльфийский, а это — древний общий, а вот — человеческий. В какой-то момент я вдруг почувствовала боль в руке, которой касалась книг, обжигающую боль. Я отдернула пальцы, машинально подула на них и обнаружила, что жжет меня кольцо. Оно нагревалось, едва я подносила его к стеллажам.

Вместе со жжением я почувствовала непреодолимое желание взять в руки неприметную ничем не выделявшуюся книжку безо всяких надписей на корешке. Едва я потянула ее, часть стеллажей отъехала в сторону, открыв черный провал тайного хода, откуда повеяло холодом и сыростью. Я машинально передернула плечами и оглянулась на пустой кабинет. Ну и что мне делать? Идти в эту затхлую мглу мне вовсе не хотелось, но в то же время я чувствовала, что просто обязана это сделать. Взяв ближайшую ко мне лампу, отбрасывающую неровный, но такой родной свет, я шумно выдохнула и шагнула в проход.

Медленно, шаг за шагом, я продвигалась вперед. Время от времени останавливалась, с тоской смотрела на оставшийся сзади просвет, но все-таки не возвращалась. В какой-то момент исчез за поворотом и он. А тайный ход вел вперед, петлял, делился и явно спускался куда-то вниз. Позади меня оставались многочисленные двери, непременно запертые, закрытые окошечки, очень удобные для подглядывания и гулкая темнота. Пару раз я испуганно замирала, мне казалось, что кто-то ходит совсем рядом со мной, и даже что-то говорит. Во мне боролись страх заблудиться и страх быть пойманной. До тех пор, пока не потухла лампа.

Как я уже успела заметить, лампы здесь были самыми обычными масляными. И топлива в них добавлялось ровно столько, чтобы они не погасли до первых лучей солнца. А это значит, что в тайных ходах я блуждаю уже несколько часов. Сгустившаяся вокруг тьма выпустила липкие свои лапы, будто проникавшие под кожу и сжимавшие сердце в тиски. Я машинально попятилась, но почти сразу же поняла, что теперь самостоятельно из этих лабиринтов не выберусь. Тогда я медленно пошла вперед, нашаривая дорогу ногой, а направление — рукой по стенам. Сначала они просто были пыльными, а потом под пальцами я ощутила слизь и капельки воды.

Сложно сказать, сколько я так прошла, прежде чем силы покинули меня. Да и чему удивляться, если я уже даже и не помнила, когда в последний раз хоть что-то ела. А если прибавить к этому отчаяние, медленно, но верно опутывающее меня своими сетям! Я опустилась на пол и зарыдала.

— Ну и что мне с тобой делать? — услышала я раздраженный женский голос. Прямо передо мной появился белый светящийся призрак девушки с растрепанными длинными волосами и в рваном, подметающем лохмотьями пол платье.

— К-к-то ты? — слезы мгновенно исчезли.

Она усмехнулась:

— Вопрос в другом, милочка, кто ты?

Я испуганно пожала плечами.

— Я… я не помню.

— Интересно, на что рассчитывали Богини… — пробурчала она, будто меня тут и не было.

— Богини?

Вот теперь призрак девушки вконец развеселился.

— Они явно переборщили. Как же ты можешь выполнить их великую задумку, если даже их не помнишь, — она покачала головой, а потом как умудренная опытом матрона выговаривает своей воспитаннице, сказала, — милочка, запомни, ты — фея. Как, впрочем, и я когда-то.

— Этого просто… не может быть, — мой голос больше походил на писк.

— Не может, говоришь? — ее взгляд затуманился. — Когда-то и я не могла даже представить, что окажусь здесь, среди смертных. Я же влюбилась в него… Френталион… Первый хранитель восточных границ.

— Ты — Самиэль? — наконец до меня дошло, кто нарушил мое одиночество.

Она фыркнула и как вихрь закружилась вокруг себя.

— Не называй меня этим именем! — голос ее расплылся по комнате рваными грозовыми облаками, грозящими мне молниями.

— Так ты — фея?

А вот этот вопрос успокоил Самиэль. Она вдруг оторвалась от пола и повисла в воздухе.

— Я просила у Богинь возможность быть рядом с ним. И они мне помогли. Только вот счастья мне это не принесло. У каждой из нас, милочка, есть возможность вернуться домой, если уж ничего не получится…

Она пристально посмотрела на меня.

— Конечно же, ты и этого не помнишь. Тогда объясню… Ты можешь отказаться от подарков Богинь, только сделать это надо в их Храме. И вернуть все, что они дали. Тогда снова станешь феей.

— Но почему же ты…

— Я… — голос призрака дрогнул. Теперь это была не гроза, а тоскливый осенний дождик. — Я была беременна. Думала, рожу ребенка, а потом решу. А он!

— Твой любимый?

— Нет, его отец со своими помощниками. Они приволокли меня сюда и заперли. Я долго просила, умоляла пощадить, грозила… Даже рассказала этим двум идиотам, которые меня поймали, что я фея. Они долго не могли поверить, а когда я умерла…

Она вновь взорвалась, волосы ее встали дыбом, глаза засверкали. Я испуганно сжалась на полу.

— Вот и они испугались и побежали. Но я не дала им уйти от возмездия.

— Они умерли?

— Сошли с ума, а потом куда-то забились, да там и остались. Боялись выйти.

— А что здесь делаю я? — наконец осмелилась я задать самый важный вопрос.

— Ищешь свою любовь, конечно. Правда, кто он? Вот в чем вопрос!

— Но ты же помнила, почему я — нет?

— Таков замысел Богинь! Не нам о нем спорить.