Феечка. Еще один разговор о любви (СИ) - Польская Мари У.. Страница 43

— Хорошо, — после некоторого раздумья ответил Рейверт, — я поговорю с дочерью! И сообщу ее решение.

Энтони не спал всю ночь, неотрывно глядя на темные стены крепости. Он понимал, что прощение теперь заслужить будет непросто, но был настроен сделать это любой ценой. А вот Анни всю ночь проплакала. Она понимала, что вновь становится разменной монетой. Но жизнь братьев и всего рода зависела теперь только от нее. И желания, чувства, обиды уже не имели никакого значения.

Утром крепость открыла свои ворота, но только для Энтониэля и на время свадебной церемонии. Из Ддаорса Властитель уезжал с женой, которая так и не проронила ни слова за весь день, пока шел обряд, и сыном. Всю дорогу Энтони провел с Анни, извиняясь, умоляя ее о прощении, обвиняя, что не сказала о своей беременности, спрашивая о сыне. Но женщина будто онемела. Она была холодна и неприступна и совершенно не напоминала ту Анниту, которую Энтони когда-то любил.

Рей встречал все попытки Энтони сблизиться в штыки. С молоком матери он впитал ненависть ко всему роду Властителей. И принять тот факт, что он сам относится к нему, не мог. Рей чувствовал себя преданным и матерью, и своими родными дядьками, которые заменили ему отца.

Только Антонелла оставалась его другом. Она присылала длинные письма и звала с собой — путешествовать. Рей жутко ею гордился, когда узнал, что она все-таки сбежала из дому. Но это письмо было последним, которое он получил от сестры. И в дальнейшем, когда он пытался узнать о ней, его вопросы так и оставались без ответов.

Дальнейшие годы учебы и взросления совершенно отдалили Рея от матери. Она со времени свадьбы не произнесла ни слова, будто расплатилась даром речи за все поступки своих предков. Она так и не простила Энтониэля, оставаясь женой для него лишь номинально. И это свело Властителя с ума. Она постоянно находилась рядом как немой укор, расплата за предательство. Как только Рей достиг совершеннолетия, Энтони начал сбегать из дворца, участвуя во всевозможных стычках, войнах, сражениях. Из одного такого похода привезли лишь его тело. Анни прорыдала над ним всю прощальную ночь. А утром произнесла первые за многие годы слова. Рейстаниэля короновали, а Анни уехала в родной замок.

— Она убила себя прямо на моих глазах, — Рей рассказывал так, будто выдавливал из себя каждое слово. — Мои родственнички опять не могут смириться с политикой государства, считая себя обязанными ставить Властителя на место. А мама стала разменной монетой. Они были уверены, что ее-то я не трону.

— А ты бы… — я замолчала, боясь даже произнести слово «убил».

— Нет, конечно, — он был даже удивлен таким вопросом. — Так… Попугал бы, запер в назидание другим в ее покоях, а потом отпустил домой. Но она все решила по-другому. Я думаю, она желала смерти, ее сердце было истерзано! Она и так прожила столько лет, постоянно чувствуя эту боль! Гордая слишком! Это ее и погубило. Если бы она смогла простить отца, понять, что у него тоже не было другого выхода! Все было бы по-другому. И войны этой, возможно, не случилось бы. Я ведь, оставшись в полном одиночестве, без семьи, без отца с матерью, всем сердцем желал влюбиться, обзавестись семьей, жить, воспитывая своих детей. Когда был в Мирграде с официальным визитом, увидел Валисию, сделал ей предложение и был уверен во взаимности чувств. Я уже строил планы, казалось, мечта всей жизни — вот она… А потом приехал ее…муж, мол, извини, так получилось! А тут еще эти постоянные набеги ничтожных человечков, которые плодятся как кролики… Вот и не выдержал, начал войну… Теперь за все это расплачиваюсь. Одно время даже думал, пусть уж убьют… Наемники же не успокаиваются ни на минуту. И уже не знаю, то ли мои дядьки стараются, мстя за смерть матери, то ли люди засылают убийц. Да что я рассказываю, сама все видела.

Я хотела бы его пожалеть, успокоить, но не знала, как это сделать. Просто сидела, не шевелясь и думая о виденной мною высокой гордой эльфийке, без сожалений и сомнений ударившей себя в грудь кинжалом.

— А Антонелла? — мне сестра Рея показалась очень симпатичной.

— Она пропала. Сколько ни искал ее отец, а так и не нашел. Никаких следов! Но я верю, что когда-нибудь вновь увижу ее.

Мы ехали какое-то время молча, думая каждый о своем.

— Алиса, а ты можешь ответить на мой откровенный рассказ своим? — он чуть сильнее сжал мою талию.

— И что тебя интересует?

— Зачем ты забросила меня в тот лес?

Я смутилась. Ну вот и как все рассказать?

— Понимаешь, мы, феи, исполняем желания, — я запнулась, не зная, что же рассказывать, а о чем лучше умолчать. Он не перебивал меня, просто терпеливо ждал. — Тем более, последние желания… Твоя мама… Помнишь? Ну чтобы ты нашел девушку и влюбился в нее. Я искала подходящие кандидатуры и…

Он так громко и заразительно рассмеялся, что я вздрогнула.

— Неужели ты думала, что та деревенская дурочка… — новый приступ хохота мешал ему говорить.

— Она лучше всех подходила тебе по… многим параметрам…

Рей обнял меня так нежно, что мысли куда-то в миг улетели, оставив внутри тепло и непонятные мне желания.

Хозяйка гостиницы подозрительно осмотрела нас с ног до головы и выдала ключ. В комнатке было тесно из-за большой двухместной кровати, но очень уютно. Я вопросительно посмотрела на Рея.

— А что? — пожал он плечами, — По легенде ты — моя жена!

Я покраснела, не зная куда деть себя.

— Ну-ну, — улыбнулся Рей, — когда обнимала меня там, на берегу озера, ты так не краснела.

— Там была производственная необходимость, — буркнула я.

— И здесь тоже, — он подтолкнул меня к кровати. — Не переживай, я не буду к тебе приближаться. Ты спишь на одной стороне кровати, я на другой!

В какой момент он нарушил свое обещание, я не знаю, но проснулись мы как супруги с многолетним стажем. Я лежала на его руке, обхватив эльфа ногами, он прижимал меня к себе за талию, зарывшись лицом в мои волосы. Хотя, говоря, эльфа, я перегнула палку. Спросонья я даже чуть было не закричала, увидев над собой его заросшее щетиной лицо.

— Это я, не надо пугаться, — произнес знакомый голос. Я кивнула, расслабившись в его объятиях, потом сообразила, что, этот факт, собственно ничего не меняет, и быстро выбралась из кольца рук. Рей только усмехнулся и отвернулся от меня, давая возможность спокойно переодеться.

— Интересно, — пробормотал он, — сколько раз нужно вот так проснуться, чтобы ты перестала меня пугаться?

— А не надо меня так обнимать! Тогда и пугаться не буду.

— Ладно, — согласился он, — в следующий раз обнимать буду иначе!

— Шут гороховый! — я не выдержала и запустила в него подвернувшейся под руку подушкой.

— Ах так! — он подскочил, схватил меня за руку и потянул на себя. — Значит, война!

Я упала на кровать и теперь уже подушка приземлилась на мою голову. Мои боевые крики, готовые разбудить половину гостиницы, потонули в поцелуе. Его губы просто накрыли мои, и мне стало не до войны. Это было так чудесно! Так волнующе! Хотелось еще и еще тонуть в море нежности и загорающейся страсти, вдыхая воздух из его губ как нектар. Я застонала от необъяснимого тягучего томления во всем теле. Он в мгновение отстранился, и я увидела в его синих глазах огонь. В них бушевал пожар! И он грозил сжечь нас, не оставив ни пепла, ни путей к отступлению. Я испугалась.

— Рей… — голос был неузнаваемо низок, — пусти меня!

В глазах мелькнуло понимание. Он сел, и я быстро спрыгнула с кровати, укрывшись за низенькой ширмочкой, отгораживающей в комнате уголок для переодевания. Пока я там сидела, словно испуганная мышка, он поднялся, быстро оделся и вышел из комнаты.

Вернулся Рей уже с полным всяческой еды подносом в руках.

— Ешь, давай, фея моя, нам пора в путь!

— А ты? — я неуверенно посмотрела на него. Он поставил поднос на кровать, решительно подошел ко мне, обнял и чмокнул в носик.

— Неужели моя женушка за меня переживает? — его глаза смеялись. — Я уже перекусил внизу. Так что, ешь на здоровье, а потом спускайся во двор, я пока лошадей оседлаю.