Магия отступника - Хобб Робин. Страница 28

Эпини сдула с лица волосы и взглянула на нее.

— А ты полагаешь разумным спрашивать меня об этом? Проще всего мне будет перерезать ему горло и уйти. К тому времени, как они поймут, что он не придет, я буду далеко.

— Думаешь, лес так легко тебя отпустит? — возразила Лисана.

— Нет, — вздохнула Эпини, — я не думаю, что лес или магия отпустит хоть кого-то из нас. Она хочет невозможного. Хочет повернуть время вспять, хочет вернуться в те годы, когда гернийцы приходили сюда лишь затем, чтобы покупать меха, а потом возвращались назад. Этого не случится. Не может случиться. И до тех пор пока магия будет требовать именно этого, решения не будет. Ни для кого из нас.

Я перевел взгляд со склоненной головы Эпини на капли пота, катящиеся по моему собственному лицу, а затем на Лисану. Эпини была права. Стоило мне об этом подумать, как я ощутил, что словно бы начал таять. Магия слабела. Лисана устала, а в моем теле сил осталось слишком мало, чтобы ими воспользоваться.

— Эпини! Я таю. Прости. Я делал то, что считал разумным, но это никому не помогло. Даже мне самому. Прощай. Я любил вас всех так сильно, как только мог. Уезжай, если получится. Все уезжайте.

Неожиданно я оказался в собственном теле, глядящем на Эпини снизу вверх. Должно быть, она различила меня в глазах мальчика-солдата, поскольку мягко проговорила:

— Ты не дал ему убить меня. Помни, что ты смог это сделать. Верь, что в конце концов ты снова найдешь в себе эту силу и одержишь над ним верх. А пока — мне очень жаль, Невар. Я уверена, на моем месте ты сделал бы то же самое. А еще, знаешь, ты это действительно заслужил.

Она подняла топор, но, прежде чем я успел пошевелиться, перехватила его. Обух обрушился на мой лоб прямо между глаз — и больше я ничего не запомнил.

ГЛАВА 8

БЫСТРОХОД

Когда я пришел в себя, Эпини рядом уже не было. Осознал я это не сразу. Вместе с мальчиком-солдатом я страдал от головокружения, был совершенно сбит с толку и не мог сосредоточить ни на чем взгляд. В кишках ворочалась тошнота. Удар по голове, достаточно сильный, чтобы потерять сознание, — всегда штука серьезная, а мое тело вынесло два таких почти что подряд. Я с трудом дышал и не мог шевельнуть ни рукой ни ногой. Мальчика-солдата заметно раздражало то, что ему приходится тратить и без того быстро тающий запас магии на лечение. Но даже и так мы еще час лежали неподвижно, прежде чем он пришел в себя достаточно, чтобы сесть.

Тут-то он и обнаружил, что Эпини прибегла к ряду предосторожностей, прежде чем нас покинуть. Кожаным ремнем от своей сумки она заткнула мне рот, как кляпом, а полосами, оторванными от подола юбки, связала запястья и щиколотки. Мальчик-солдат перекатился на бок и начал высвобождаться из пут.

— Твоя кузина оказалась более находчивой, чем я полагала, — заметила между тем древесная женщина, обращаясь ко мне. — По правде сказать, она могла бы куда лучше послужить магии.

Как бы мало я ни хотел служить магии, это сравнение все же меня задело.

— Возможно, если бы моя сущность не была разделена, я стал бы лучшим орудием для магии. Или лучшим солдатом.

— Весьма возможно, — легко согласилась она.

Мальчик-солдат ее не слышал. Он не смотрел на ее пень, и поэтому я не видел Лисану, но мог представить себе ее мягкую, печальную улыбку. Я ненавидел то, что она сделала со мной, то, как магия извратила мою жизнь вопреки моим ребяческим мечтам о славной карьере офицера каваллы, о милой, любезной жене и собственном доме. Я потерял все это, когда сразился с Лисаной и проиграл. Она добилась крушения всей моей жизни. Но все же я испытывал нежность к Лисане, моей древесной женщине, и уже не только из-за любви к ней мальчика-солдата. Я нашел в ней родственную душу, кого-то, кто уступил магии вопреки собственному желанию, но, как и я, увидев в этом необходимость.

— Итак, что будет теперь?

Она вздохнула — легко, словно ветерок в листве.

— Рано или поздно Оликея или Ликари придет и поможет тебе. Или ты сам сумеешь высвободиться. А потом тебе надо как следует поесть и быстроходом перенестись на зимовье к народу.

— Я не это имел в виду. Я хотел узнать про Эпини и Спинка. Что станет с ними?

Она снова вздохнула.

— Выкини из головы ту жизнь, Невар. Прими ту, которая настала теперь. Соедини половины своей души и стань целым.

Я спрашивал ее совершенно не об этом.

— Ты попытаешься повредить Эпини? — прямо уточнил я.

— Хм. Пыталась ли она повредить мне? Еще несколько минут того пламени, и мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Я уже говорила тебе, что не могу управлять магией и ее делами. — Она помолчала немного, а затем добавила уже мягче: — Но, если тебе так будет спокойнее, знай: я не собираюсь ей мстить. — Она издала странный звук, почти напоминающий смешок. — Думаю, чем меньше у меня будет дел с твоей кузиной, тем лучше для нас обеих.

— Благодарю тебя.

Оликея за мной не пришла. Зато явился Джодоли, перебравшийся через гряду вместе с брюзжащей Фирадой. Он тоже услышал призывный шепот листьев, но находился дальше, а Фирада не хотела, чтобы он отправлялся к Лисане быстроходом. Она сочла, что мальчику-солдату следует самому разбираться с трудностями, вызванными безумной гернийкой. Фирада была недовольна, что Джодоли снова пришлось потратить силы на мое спасение. Все время, пока он меня развязывал, она сердито ворчала себе под нос.

— Что здесь произошло? — спросил Джодоли, едва вытащил кляп из моего рта.

— Кузина Невара, Эпини, напала на Лисану. Но тебе не стоит об этом тревожиться. Все уже хорошо, бояться нечего. Мне жаль, что тебе пришлось снова потратить на меня время.

— Это называется «все хорошо»? — едко поинтересовалась Фирада. — Мы нашли тебя связанным, с кляпом во рту, а твоих кормильцев вообще нет поблизости!

— Я отослал их, чтобы защитить. Все уже закончилось. Оставим это.

Мальчик-солдат произнес это повелительным тоном, который, как мне казалось, должен был прозвучать оскорбительно для нее. Но она лишь надула щеки и замолчала. Мальчик-солдат повернулся к Джодоли и продолжал смотреть осуждающе, но я подозревал, что это он утихомирил Фираду каким-то жестом.

— Джодоли, благодарю тебя за то, что ты снова пришел мне на помощь. Прошу тебя, не откладывай больше свое возвращение к народу. Мне потребуется еще один день, чтобы набраться сил, прежде чем я смогу прибегнуть к магии. Но ты не задерживайся здесь из-за меня.

— Мы и не собирались, — быстро отозвалась Фирада.

Ответ Джодоли оказался более взвешенным.

— Мы действительно должны уйти этой ночью. Но я хотел бы, чтобы ты знал: я ходил посмотреть на то, что ты сделал с дорогой захватчиков. Думаю, ты выиграл нам целый сезон передышки, а то и больше. Это лишь временное решение, но тем не менее я не считаю, что ты зря потратил свою магию. Фирада права, я должен вернуться в наш клан сегодня же. Не стоит оставлять их без защиты. Надеюсь, вскоре ты к нам присоединишься.

Он огляделся по сторонам, задержавшись на обожженном пне древесной женщины.

Мальчик-солдат медленно поднялся на ноги. Голова его по-прежнему гудела от боли, да еще голод вновь вгрызся в кишки. Всю накопленную магию он потратил на то, чтобы исцелить худшие из своих ран. Он вздохнул.

— Схожу-ка я за моими кормильцами. Вскоре увидимся с вами на зимовье. Доброго пути.

— До зимовья, — подтвердил Джодоли.

Он взял Фираду за руку, и они ушли. Я не заметил магии быстрохода, но они исчезли, не успел я дважды моргнуть. Когда они скрылись из виду, мальчик-солдат повернулся к пню Лисаны.

Он подошел к нему, опустился на колени в мягкий мох и тщательно изучил повреждения. Они не были серьезны — огонь лишь облизал кору, но прожечь не успел. Он удовлетворенно кивнул и взялся за рукоять ржавой кавалерийской сабли, по-прежнему глубоко воткнутой в пень. Не обращая внимания на неприятный зуд в руках из-за близости металлического клинка, он попытался вытащить ее. Безуспешно. А в моих мыслях зашевелилось неуютное осознание. Будучи магом, теперь я знал, насколько неприятно прикосновение железа. Однако Лисана ни разу не упрекнула меня за клинок, которым я срубил ее, а потом оставил в пне. Меня терзал стыд.