Маг Эдвин и император (СИ) - Зинченко Майя Анатольевна. Страница 62

Только пройдя по дорожке, я заметил, что дверь неплотно приставлена к проему. Хватило легкого толчка, чтобы она упала. Ожидая любой неожиданности, я вошел внутрь. Все в доме было перевернуто вверх дном. Книги из шкафов свалены на пол, мягкие подушки кресел вспороты, даже горшки с цветами, стоящие на подоконнике, разбиты. Домового не было видно, вероятно он лежал где-нибудь с сердечным приступом. Быстро обойдя первый этаж, я убедился, что в кухне царит такой же беспорядок, что и в остальных комнатах. На полу виднелись многочисленные следы сапог. Судя по их размеру мой дом атаковали какие-то громилы. Ловушки, которые я поставил перед уходом, были сняты. Это означало, что громилы путешествовали в компании мага.

Поднявшись на второй этаж, я заглянул в кабинет. Он был разгромлен с еще большим азартом. Вряд ли здесь нашлась хоть бы одна целая вещь, кроме стеклянного шкафа, лежащего на полу среди заляпанных зельями книжных страниц. Ящики стола были вытащены, их содержимое испорчено, обереги сломаны, а пузырьки со снадобьями разбиты. От зелий, смешанных с реагентами, шел резкий неприятный запах. Не помогало даже широко распахнутое окно. Оставалось только надеяться, что мой маленький зверинец избежал участи разбитых пузырьков и спасся во время этого погрома.

За письменным столом сидел щуплый, начинающий лысеть мужчина. Его карие узко посаженные глаза с интересом уставились на меня. Он почесал указательным пальцем кончик своего длинного носа и его тонкие губы разъехались в довольной улыбке.

— Долго же тебя пришлось ждать, Эдвин. Вечно ты впутываешься во всякие истории. Если где-то что-то важное происходит, значит, без Эдвина не обойтись, верно?

Клавдий дал знак и двое охранников, чьи лица были словно вытесаны из дубовой чурки, подскочили ко мне и надели на шею кожаный ошейник с вставками из антимага. Я не сопротивлялся. Клавдий ведь не знал, что из нас двоих теперь только он, несмотря на все свое неумение, может называться магом.

— Признаюсь, твое появление на лужайке в облике дракона было впечатляющим, — Клавдий кивнул и снова улыбнулся, не скрывая своей радости.

— Где моя жена?

— С ней все в порядке. Я благородной человек и не стану причинять боль такой красивой женщине. Не стану, если мы с тобой договоримся, — со значением произнес он.

— Мне нужны гарантии. Я хочу ее видеть.

— Было бы опрометчиво с моей стороны привезти ее сюда. Она укрыта в надежном месте и будет возвращена обратно в этот милый маленький домик в целости, если ты выполнишь мои требования.

— Чего же ты хочешь?

— Как я понял, все самое ценное ты хранишь в этом проклятом шкафу. Ценю твое чувство юмора, Эдвин. Любой может видеть его сокровища, но не может забрать.

— Поэтому ты разгромил мой кабинет?

— Нет, порядок здесь я навел для собственного удовольствия. Долго пришлось ждать владельца, вот и заскучал.

— В таком случае мы квиты, — я пожал плечами.

Клавдий с сомнением посмотрел на меня, но развивать тему дальше не стал.

— Я деловой человек. Вижу, что здесь, — он встал из-за стола и пнул носком сапога стенку шкафа, — нет венца Сумерек. Поэтому полагаю, что он у тебя. Давай его сюда.

Если бы Клавдий знал, какое удовольствие доставила мне его просьба, он бы испугался. Порывшись в сумке, я нашел тонкий серебряный обруч и вложил его ему в руку.

— Чтобы носить венец, нужно быть незаурядным человеком, — как можно безразличнее заметил я. — Осилишь?

— Можешь не сомневаться в этом. — Клавдий вцепился в венец обеими руками. — А теперь доставай «Некрос».

— Для чего он тебе?

— Чтобы занять положение, которое заслуживаю. Никто не сможет мне помешать, ни император, ни ты, ни другие маги… Ты очень многого не знаешь обо мне, Эдвин.

— Я знаю только лишь, что все кто некогда владели венцом Сумерек и «Некросом», сейчас лежат в холодных могилах.

— Но ты ведь жив, верно? А о старении можно будет забыть, если использовать «Некрос» как полагается, — Клавдий сделал знак и один из охранников ощутимо толкнул меня в спину. — Поторопись, я и так тебя здесь долго жду.

— Как только книга окажется у тебя, что будет со мной?

— У нас были небольшие разногласия недавно, если помнишь. Ты тогда считал себя всемогущим, но я великодушный человек и могу забыть былые обиды. Твою жену отпустят, а ты можешь уйти в добровольное изгнание в Подземелье.

Все это были пустые обещания, Клавдий не собирался меня отпускать. Я был жив только потому, что он отчаянно желал заполучить «Некрос».

— Все-таки я хочу поговорить с женой.

— Невозможно.

— Не знаю такого слова. Вон лежит мой хрустальный шар. Или я говорю с ней, или книга останется на своем месте.

Золотые страницы «Некроса» блестели столь заманчиво, что Клавдий решил уступить. Потекли томительные минуты ожидания. Наконец похититель придвинул шар в мою сторону. Я наклонился и увидел в голубоватом свечении знакомый образ. Мелл выглядела встревоженной, но, похоже, что с ней обращались сносно. Кто-то, чьего лица я не видел, стоял за ее спиной, держа за плечи.

— Эдвин! — она приникла к шару.

— Ни о чем не волнуйся. Все будет хорошо, верь мне, — я постарался, чтобы мой голос звучал спокойно, надеясь, что она не заметит ошейник.

— Да, я понимаю, — Мелл, не отрываясь, смотрела на меня. — Не беспокойся обо мне, береги себя.

Ответить мне не дали. Клавдий убрал шар, прервав наше короткое свидание, и выжидающе уставился на меня. Мое лицо выражало глубочайшее презрение, когда я открыл дверцу шкафа и взял книгу. Клавдия ждал большой сюрприз. Теперь мне не был нужен венец Сумерек, чтобы увидеть истинный облик этой книги. Словно невзначай мой указательный палец угодил между страницами. Стоило «Некросу» раскрыться, как он увеличился в размерах, превратившись в огромный том, который выскользнул из рук и шлепнулся на пол. Время остановилось, книга создала вокруг иную реальность, отчего Клавдий и его головорезы превратились в безжизненные нелепо застывшие фигуры.

Из девственно чистых страниц вынырнула голова, принадлежащая девушке, чья красота была совершенна. Ее широко распахнутые глаза смотрели на меня с теплотой и нескрываемой радостью.

— Хозяин, вы снова вспомнили обо мне.

— Здравствуй, Кара. Ты меня узнала?

— Я всегда вас узнаю.

— Но ведь на мне сейчас нет венца, как же ты знаешь, кто я?

— Это не имеет значения, — ее губы разошлись в мягкой улыбке. — Видеть меня и говорить со мной можете только вы. Что желаете?

— С тобой кое-кто хочет встретиться, — я опустился на колени и прикоснулся к гладким страницам книги.

Закрыв глаза, я представил себе серые своды зала, где коротало вечность злое начало венца Сумерек. Я полагал, что он как обычно утащит меня в свое логово, но Двойник пришел сам. Он присел рядом и тоже положил руки на страницы.

Так странно смотреть на тело, что является твоей копией и в тоже время разительно отличается от тебя. На Двойнике была белоснежная мантия. Пугающие бездонные глаза он прикрыл веками, отчего лицо сохраняло спокойное, можно даже сказать, приятное выражение. Мой же вид после перенесенных лишений был жалок — Прозрачный маг, который чувствует себя еще более скверно, чем выглядит. Изучая профиль Двойника, я уже не знал, кто из нас двоих олицетворял зло: умиротворенный господин, нежно гладящий золотые страницы или нервный человек в грязной рваной одежде и в унизительном ошейнике в придачу.

Кара с некоторым удивлением взглянула на Двойника, а потом понимающе кивнула.

— Как давно это было, — сказала она мелодичным голосом.

— Да, — прошептал Двойник. — Но мы не исчезли. Ты… ждала встречи со мной?

— Мне было одиноко, Хозяин, — со вздохом ответила девушка.

— Я не Хозяин, ты же знаешь это, — он печально улыбнулся.

— Но ты — Он, больше, чем кто-либо.

— Мне приятно видеть тебя. Ты ничуть не изменилась.

— Ты тоже. Старые друзья всегда рады встрече.

Мгновенье они пристально смотрели друг на друга. Двойник нежно провел указательным пальцем по щеке девушки и обернулся. Как только он остановил на мне свой взгляд, мы перенеслись в хорошо знакомый зал с бронзовым зеркалом. Никогда прежде не видел его владельца в таком состоянии. Если бы он был обычным человеком, я бы решил, что Двойник пребывает в сильном смятении. В угрюмом молчании он медленно ходил вокруг зеркала, всецело погруженный в свои мысли.