Герцогиня и султан - Галан Жюли. Страница 25

Шейх в своем шатре вел переговоры с туарегскими мужчинами, и Жаккетта заснула одна.

Ночью ей приснился странный сон.

Красное море песков, бесконечное, текущее. И черные прорывы скал, вздыбившиеся над песчаными волнами. Зеленые пятна оазисов редки, как одинокие капли воды на раскаленной сковороде.

По пустыне движутся светлокожие люди. На колесницах, запряженных выносливыми лошадьми. И страусовые перья колышутся на их головах. Воины я белых плащах и сандалиях гонят чернокожих рабов. Они возвращаются с охоты на двуногую дичь.

На границе оазисов мужчин встречают женщины, и самоцветные камни горят на их уборах…

Кто эти люди, откуда? Почему скалы черные, а не бурые? И где верблюды – корабли пустыни? Жаккетта проснулась в полном недоумении. И пошла ловить Абдуллу.

Они вместе нашли девочку. Абдулла, по просьбе Жаккетты, стал расспрашивать ее о кулоне.

Девчушка, довольно хихикая оттого, что амулет показал себя во всей красе, принялась рассказывать про него нубийцу.

Внимательно выслушав юную туарегочку, Абдулла сказал:

– Она говорит, что дала тебе, женщине чужой земли, этот амулет, чтобы ты не думала: пустыня – мертвое место. Здесь живет много народа. Амулет видел один из них, он жил раньше. Камень из амулета; прабабка прабабки этой девочки взяла из горы, где живет много духов. Идинен. Обычные люди боятся этого места, но прабабка ее прабабки была женщиной, говорящей с духами.

Люди, которые помнят этот камень, жили в нескольких больших оазисах. Давно. Они имели сильную армию и любили ловить черных людей. Гнать их, как диких зверей, на колесницах. Тогда верблюды еще не ходили по Сахаре.

Но время прошло, пришел другой народ. Кровь тех людей течет в жилах многих туарегов. Девочка спрашивает, ты хочешь вернуть или хочешь оставить амулет?

– Я верну! – сказала Жаккетта. – Поблагодари ее. Я не хочу оставлять кулон. Он навевает тревожные сны. Не хочу больше видеть черные скалы в красном песке!

Переговоры шейха с туарегами длились несколько дней. Туареги согласились помочь. Довольный шейх вернулся в Триполи.

Глава XIII

Прошло несколько дней, и ранним утром в усадьбу влетели всадники из числа воинов шейха. Они привезли связанного и запакованного в ковер человека. Что-то гортанно выкрикивая, скинули тюк с пленником у входа в черный шатер.

Шейх вышел из шатра. Медленно вышел. Нехорошо.

Жаккетта смотрела и радовалась, что сидит в своей комнате, а не находится в его поле зрения. Воинам и связанному человеку повезло меньше. Значительно меньше.

Шейх острием сабли перерезал путы, стягивающие ковер, пинком развернул его. Бледный, словно вся кровь из него ушла в яркие красные тона ковра, пленник с закрученными назад руками слабо шевельнулся.

Абдулла принес воды и плеснул в лицо пленнику.

Тот чуть встрепенулся, слизал, осевшие на пыльной, коже капли и открыл глаза. Шейх резко спросил его о чем-то. Пленник не отвечал.

Абдулла дал ему воды. Чаша опустела в несколько секунд.

Шейх повторил вопрос. Пленник, зло ощерив зубы, с вызовом ответил. Рядом стоящий воин резким движением подбил ему ноги и заставил опуститься на колени.

Сабля только свистнула – голова и тело перестали быть одним целым. Кровь в пленнике все-таки была. Она хлестала из шеи и запекалась на земле.

Шейх стряхнул капли с лезвия, развернулся и ушел в шатер.

По знаку невозмутимого Абдуллы, который предусмотрительно стоял подальше, чтобы не запачкать белое одеяние, невольники убрали тело и засыпали землей место перед шатром.

И только двор принял прежний вид, завопили с минаретов муэдзины, призывая правоверных к молитве, словно только этого и дожидались.

Солнце быстро высушило влажную землю.

На Жаккетту снизошла несвойственная ей мудрость, и она не стала даже спрашивать нубийца, что произошло.

Что-что… Зайяниды воевали с Альмохадами, Альмохады с Альморавидами, и так без конца. Грустно… Не иначе, как этот человек имел отношение к смерти шейха Мухаммеда.

Шейх Али чего-то ждал. Абдулла то безвылазно сидел в усадьбе, то исчезал чуть ли не на неделю. В эти дни жизнь для Жаккетты становилась совсем безмолвной.

Жанна в своей комнате замкнулась в молчании. Бросая вызов всему, что ее окружало, она упорно ходила в своем золотистом платье и нашпигованной драгоценностями негнущейся нижней юбке. Хотя в здешнем климате, особенно когда налетал песчаный ветер, это было своего рода мученичеством. Одежды местных женщин были куда практичнее и удобнее.

Но Жанне было плевать. Глухая, лютая ненависть ко всему окружающему копилась в ней. Даже Жаккетту она видеть не хотела. Жанну злило, что та, похоже, ничуть не страдает и с детским любопытством открывает для себя новый мир.

Жанна же ненавидела каждой клеточкой, каждым кусочком тела и души. Ненавидела за равнодушие к ней, за то, что здесь все по-другому, за то, что красавица не она.

Но никому и дела не было до терзаний «французской принцессы». Усадьба жила отражениями ожиданий шейха. С каждым днем ожидание становилось все гуще и гуще, словно дым из лампы Ала ад – Дина, в котором вот-вот должен быть возникнуть джинн.,

– Господин тебя зовет! – загадочно сообщил Абдулла Жаккетте.

Жаккетта не без опаски пошла за нубийцем. С чего бы это шейху вздумалось вызывать ее среди бела дня?

Последнее время, особенно после того, как он снес голову привезенному в ковре человеку, шейх предпочитал проводить время один, либо неподвижно сидя у накрытого столика и не притрагиваясь к еде, либо упражняясь в метании острого тонкого кинжала.

… Они вошли в шатер. Шейх сидел на своем обычном месте и держал в руках небольшой, украшенный перламутром ящичек.

– Господин хочет дарить тебе шанбар! – величественно сообщил Абдулла с таким видом, словно это он делает подарок.

– Передай господину, что его невольница благодарит за такую милость! – церемонно ответила Жаккетта, гадая, что это за шанбар такой.

– Шанбар – это полный набор украшений из серебра, которые должна иметь женщина, – угадал ее мысли Абдулла.

«Серебро-о… – разочарованно подумала Жаккетта, стараясь, чтобы это разочарование было незаметно. – Что-то не видно золотого браслета, для которого Фатима меня готовила…»

Абдулла, видимо, читал ее мысли на лету.

– Серебро – священный металл! – веско сказал он. – Такое украшение дороже золотого. Он беречь от болезнь, война и стихия. Его делал большой мастер из Иерусалима. Специально для господина. Господин хочет, чтобы ты была здоровой и счастливой. Ты сильно греешь его сердце!

Таких слов о себе Жаккетта еще не слышала. Она искоса взглянула на шейха: глаза его улыбались.

Жаккетта покраснела от пяток до ушей. Теперь даже украшения ей были не нужны – да за такие слова она сама бы, что у ней было ценного, отдала бы шейху!

– Снимай свои побрякушки! – Абдулла потянул с ее руки браслет.

Жаккетта послушно сняла ожерелья, браслеты, цепочки, сережки.

Шейх достал из коробочки первое ожерелье. Абдулла принял его от господина и надел на Жаккетту, поясняя:

– Это кирдан. Ожерелье на шею.

Шейх протянул ему другое ожерелье из нанизанных одно за другим серебряных зернышек.

– Это шаира, – объяснил Абдулла. Следующим украшением была цепочка с подвеской в виде квадратной коробочки. Коробочка была украшена красивым узором из ярко-голубой бирюзы и красных кораллов. Снизу были подвешены гроздья круглых бубенчиков.

– Это хирз, – продолжал объяснять Абдулла.

– А коробочка что? – тихонько спросила Жаккетта, пальцем трогая бубенчик.

– Это твой амулет, который убережет от беды.

Шейх вынул из шкатулки узенький, тоненький, гладкий браслет.

– Сахиб, – надел его на запястье Жаккетты Абдулла. Потом два браслета, которые были значительно шире и украшены бирюзой и чернеными узорами.

– Мхаббир.

За мхаббирами последовал браслет в виде двух перевитых шнурочков.

– Мабрум, – подогнал его по руке Жаккетты Абдулла.