Красавица и пират - Галан Жюли. Страница 22

– Объясните мне, пожалуйста, дорогой маркиз, – попросила она, – господин Лоренцо деи Медичи является правителем Флоренции? Ведь так?

– Так, – подтвердил благодетель.

– Почему же у него нет никакого титула?

– Да потому, дитя мое, – засмеялся благодетель, – что Флоренция – республика.

– Все равно не понимаю, – обиделась Жанна.

– Ну, если вам хочется слушать мои разглагольствования, то я могу рассказать, почему семейство Медичи заняло во Флоренции такое положение.

– Расскажите! – вмешалась в разговор и Жаккетта. – Дорога длинная.

Поскольку неотразимая госпожа Нарджис выразила желание послушать историю Медичи, остальные кавалеры, ранее совершенно равнодушные, присоединились к этому желанию, и при полном внимании слушателей благодетель начал:.

– Как известно, город Флоренция с древнейших времен предпочитает такую форму правления, при которой граждане сами выбирают правителей. И неизбежно при таком устройстве государства и общества большое влияние приобретают отдельные семейства. Могущество семьи Медичи создавалось в течение многих поколений. Уже прадед Лоренцо был достаточно влиятельным человеком и активно участвовал в государственной жизни. Но по настоящему влиять на положение дел в государстве стал дед Лоренцо – Козимо.

Случилось так, что с давних времен граждане Флоренции разделились на две основные партии – партию знати и партию простолюдинов. Козимо был очень влиятельным лицом во второй партии, так как вел жизнь добродетельную и благодаря богатству мог помогать многим своим согражданам, что неизбежно притягивало к нему людей. Даже победа партии знати, дай бог памяти, в 1433 году не нанесла его влиянию урона, скорее даже наоборот. Хотя дело поначалу складывалось очень серьезно.

Противники вызвали Козимо во дворец Синьории и там арестовали. Он был заключен в некоем помещении башни дворца, которое флорентийцы называют «гостиничкой». Там ему пришлось провести несколько дней, слушая бряцанье оружия под окном и звон колокола, призывающего избранных в собрание для решения его судьбы. А враги его, должен вам заметить, хотели умертвить Козимо, чтобы раз и навсегда решить эту проблему. Козимо все это прекрасно знал и больше всего боялся, как бы враги не лишили его жизни противозаконным образом.

– Это как? – не вытерпела Жаккетта.

– То есть не дожидаясь решения собрания, – объяснил благодетель. – Козимо очень боялся яда, поэтому все эти дни не принимал пищу, только подкреплял свои силы небольшим количеством хлеба. Но флорентийский гражданин, коему поручили стеречь Козимо, заметил это и сказал: «Неужели ты думаешь, что у меня так мало чести и я способен приложить руку к твоему отравлению? При таком количестве друзей и во дворце Синьории, и за его стенами тебе не стоит опасаться за свою жизнь. Но даже если и замышляется против тебя худое, то будь уверен, что не моими руками оно свершится, ибо я никогда не видел от тебя ничего дурного. Успокойся и живи. А я буду разделять твою трапезу, чтобы ты не сомневался в моей искренности».

Помощь этого гражданина оказалась для Козимо бесценной, ибо тот привел к нему человека, находящегося в приятельских отношениях с гонфалоньером справедливости, – а это очень важное должностное лицо во Флоренции, уполномоченное выносить решения по вопросам, касающимся жизни и смерти граждан. И после разговора с ним Козимо дал ему письменную доверенность к казначею Санта Мария Нуова на получение тысячи ста дукатов. Сто дукатов брал себе за хлопоты приятель гонфалоньера, тысяча предназначалась гонфалоньеру.

Был ли награжден флорентийский гражданин, охранявший Козимо, я не знаю. Но думаю, что без награды он никак не остался, ибо не в правилах Медичи забывать обиды, нанесенные врагами, и помощь, оказанную друзьями.

Вовремя появившиеся деньги способны изменить многие взгляды, и гонфалоньер, ратовавший ранее за смерть Козимо, смягчился и теперь вел речь об изгнании его в Падую. Это решение и победило. Синьория сообщила Козимо вынесенный приговор. А Козимо невозмутимо ответил, что охотно отправится в любое место, какое назначит Синьория. И когда он выехал за пределы Флоренции, то везде его встречали не как изгнанника, а как уважаемого и влиятельного человека.

В самой же Флоренции царили страх и смятение – как среди друзей Козимо, так и среди его врагов. Не добившись смерти Медичи, самые мудрые из них поняли, что проиграли и что рано или поздно партия Козимо, сильная поддержкой низов, восторжествует.

Почти год Козимо провел в изгнании, но на очередных выборах в Синьорию попало достаточное количество его сторонников, и новый гонфалоньер был из числа его приверженцев. Они начали осторожно поднимать вопрос о возвращения Козимо из изгнания.

А в стане его противников царили разброд и растерянность.

Они предприняли попытку выйти на площадь с оружием в руках и сместить вновь избранную Синьорию. Но из-за трусости одних, легкомыслия других и несговорчивости третьих дело провалилось. Чувствуя, что поражение неизбежно, партия нобилитета кинулась за помощью к папе Евгению, коего народ римский изгнал в ту пору из Рима, и он находился во Флоренции. Папа был уверен, что силой своей власти и доверия сможет добиться для партии безопасности.

Полагаясь на заступничество папы, вожди партии сложили оружие и остались у него в резиденции, которая располагалась в Санта Мария Новелла. Оттуда они вели переговоры с Синьорией. Синьория же, ведя переговоры при посредничестве папы, тайно вызвала в город вооруженные отряды, которые ночью заняли Флоренцию.

И тогда колесо Фортуны повернулось. Враги Козимо были приговорены к изгнанию и сосланы в разные города, а Козимо вернулся на родину, где его встретили с таким ликованием, словно он был полководцем, приведшим победоносное войско с поля брани.

По мнению Жаккетты, благодетель сильно уступал Аньес с ее захватывающими историями про нечистую силу, оборотней и колдунов. Но и его рассказ слушать было интересно.

Благодетель продолжал:

– После возвращения Козимо его партия нагнала страху на своих врагов. Многим были продлены сроки изгнания, а иных он отправил в изгнание своей властью. Были и случаи казней.

Те, кто встал у власти, провели новые законы и правила, чтобы обеспечить собственную безопасность. Были обновлены избирательные сумки, имена сторонников партии нобилитета изъяты и добавлены имена сторонников партии масс. Комиссии Восьми дали право выносить смертные приговоры, а изгнанники после окончания срока изгнания могли вернуться во Флоренцию лишь после того, как члены Синьории и коллегий разрешат им это большинством голосов.

Подобные меры привели к ослаблению противников и укреплению положения партии Козимо в государстве. А во внешней политике он заручился взаимными соглашениями о защите и с папой, и с Венецией, и с герцогом Миланским. Укрепив власть, Козимо долго стоял у кормила власти. Как мудрый политик, он вовремя расправлялся с врагами и не допускал чрезмерного увеличения влияния друзей, потому что и то, и другое ведет к подрыву власти. Пользуясь поддержкой народа, ой правил в течение двадцати с лишним лет.

Жанна, пользуясь тем, что сидит несколько в тени, чинно дремала во время рассказа благодетеля. Со стороны казалось, что она пребывает в глубокой задумчивости. Когда благодетель переводил дыхание, Жанна на секунду появлялась из тени, одобрительно улыбалась ему и снова погружалась в дремоту.

Жаккетта внимательно слушала, понимая почти все, только гонфалоньер почему-то представлялся ей человеком, ни днем ни ночью не расстающимся с большим, обшитым бахромой знаменем. Даже в момент получения тысячи дукатов.

Приоткрыв рот, Жаккетта смотрела на повествующего благодетеля и в задумчивости теребила жемчужинки, которыми был отделан вырез ее корсажа, низко открывающего грудь.

Завороженные кавалеры не сводили глаз с ее пальчика, гуляющего по полной груди.

Довольный благоговейным вниманием слушателей, оценивших его ораторский талант, благодетель продолжал: