Любовь - сила магии. Зло и есть зло (СИ) - Литвинова Валерия. Страница 48

— Как и он на тебя, — засмеялся Ален.

— Я бы хотела посмотреть, как бы ты среагировал, если бы тебя привязали к кровати и бросили.

— Так это он тебя привязал? — удивился голубоглазый Варт.

— А кто еще?! Или ты действительно думаешь, что я сама случайно приковалась?

— М-да, простеньким арканчиком такого не провернуть. Что ты ему сделала? — почти смеялся Ален.

— В том-то и дело, что ничего, — если Лекс ему не рассказал, то я уж точно не стану этого делать. Ален мало чем отличается от брата, поэтому ждать слов: «бедная моя, малышка. Да я им обоим уши надеру!»— точно не стоит. — Ладно, забыли. Освободи Анну.

Ален подошел к двери ванной и осмотрел вход.

— Алекс, я не вижу тут блока, — в подтверждении своих слов он шагнул в ванную к Анне.

— Там что-то есть, оно не пропускает меня.

Анна осторожно коснулась границ блока, и он отшвырнул ее прямо на Варта.

— Ты как? — поинтересовался Ален у валькирии, надежно удерживая от падения. — Стоять можешь?

— Да, — не уверенно ответила девушка и осторожно присела на край ванны. — Оно бьет с каждым разом все сильнее.

— Ален, что это такое?

— Понятия не имею. Нужно разобраться на что именно стоит блок. Во-первых, когда он образовался?

— Не знаю, Александр вчера отправил меня в эту комнату, я зашла в ванную, а выйти уже не смогла.

— А где был он сам?

— Со мной в холле.

— Далековато. Значит, ловушка была установлена заранее. Такой блок нельзя поставить на определенного человека, зато можно на любое наделенное магической силой существо, а судя по тому, что я его даже не ощущаю, то заклинание не мощное, но с подвохом.

— То есть любой маг, вошедший в ванную, легко не выйдет?

— Хорошо если так. Вполне возможно, что были использованы более хитрые руны и они ориентированы на определенный вид магии или на определенные существа, в нашем случае — валькирия. Было бы элементарно, если бы у нас была еще одна валькирия и еще один белый маг для подтверждения или опровержения этой теории.

— А без подтверждений и опровержений никак нельзя? — с надеждой спросила я. Где ж я достану еще одну валькирию?

— Нет, можно сделать только хуже, добавив новых рун в попытке снять старые, а если они окажутся совместимыми, что вполне вероятно, то заклинание мутирует и станет другим.

— Супер! И что теперь делать?

— Можно выбраться через то окошко, — Анна указала на небольшую форточку под потолком.

— Нет. Ты хоть все стены разнеси — ничего не изменится. Подобный блок не блокирует какой-то определенный вход или выход, если, конечно, это не предусмотрено заклинанием, а создает клетку в клетке.

— Еще лучше. Где этот клыкастый?

Я развернулась и направилась к выходу.

— Алекс, — Ален бросил мне банный халат, — оденься.

— Какие мы нежные, — фыркнула я, надевая халат.

— Мне все равно, хоть голой вышивай, — хмыкнул Варт, одарив меня далеко не однозначной улыбкой.

Бабник!

Раз нужно одеваться, то лучше одеться так, чтобы потом не пришлось повторять эту процедуру заново. Желательно подобрать что-то самое практичное. Кто бы только знал, как я скучаю по ярким шортам, майке с изображением сочного фрукта или ягоды на груди, мокасинам и бейсболке. Вместо этого пришлось надеть серебристый костюм, состоящий из легкой блузки и ровной юбки чуть ниже колен. Ну, прямо, привет самым глухим деревням Шотландии! Такие желанные мокасины заменили старомодные мыльницы, а бейсболку — шляпка с розовыми цветами, которую я надела поверх чувственного беспорядка, как говорит Милли: прическа «после всюношного безобразия», и, подкрасив уже полюбившейся розовой помадой губы, спустилась в библиотеку к Лексу.

— Зачем ты запер Анну? — с порога спросила я у вальяжно развалившегося в кресле с газетой в руках Варта.

— Неужели мне действительно нужно отвечать на этот вопрос? — приподняв правую бровь в легкой насмешке, абсолютно серьезно уточнил Варт.

— Нет, меня больше интересует, почему она до сих пор заперта?

— Вот это уже другое дело. В общем, я узнал где, предположительно, может храниться меч возмездия.

— Отлично, — это действительно меня обрадовало, да что там, я была безумно этому рада, можно сказать счастлива! — Но какое это имеет отношение к заключению Анны? — нахмурилась я.

— Прямое. Предполагаемых хранилищ — шесть, а у вас, мисс Варт, в запасе всего двое суток. Придется разделиться. Вы отправляетесь с Артуром, а Анна остается здесь.

— Почему? — в полном непонимании спросила я.

— Потому что я не собираюсь брать ее с собой, а моему братцу будет сложно уследить за вами обоими.

— Анна может пригодиться, — я знаю, что это мало вероятно, но мне совсем не хочется оставлять подругу запертой в клетке.

— Мне — нет.

— Тогда просто выпусти ее оттуда, — потребовала я, сложив руки на груди.

— Так безопасней и для нее, и для окружающих, — Варт определенно потерял всякий интерес к моим просьбам и требованиям, поэтому демонстративно вернулся к чтению газеты.

— А я могу быть полезной Артуру?

— Нет, скорее наоборот.

— Тогда почему вы не оставите здесь и меня?

— Потому что у меня нет времени, чтобы создать достаточно мощный блок, который для начала удержит вас, мисс Дура, а во-вторых, не впустит сюда вашего жениха.

— Рэд мне не жених и я не дура!

Варт никак не ответил на мою вспышку ярости, он даже не оторвал взгляд от газеты, чем разозлил меня еще больше.

— Я никуда без Анны не пойду!

— И зачем я так старался найти этот чертов меч, если вам жить надоело, — зевнул Лекс.

— Прекрати! Ты прекрасно знаешь, что я хочу жить, а еще больше я хочу жить в моем времени, учиться в Кембридже, быть обычной студенткой, а самое главное — не видеть ни одного из вас!!!

— Вот она благодарность, — устало выдохнул Лекс.

— Да если бы не ты — меня бы здесь не было!

— Да-да, я наслышан о вашем героическом поступке во имя спасения жизни одного очень надоедливого вампира, — засмеялся Варт, заявляя тем самым, что все также не верит ни одному моему слову.

— Я действительно спасла тебя, не заставляй меня жалеть об этом.

— Почему?

— Что почему?

— Почему ты спасла меня? — серьезно и без малейшей доли иронии спросил Варт.

Когда он подстегивает, издевается или подшучивает достаточно просто ответить ему тем же тоном, но когда он спрашивает абсолютно серьезно и хочет услышать ответ — отвертеться почти не реально. Тем более что от моего поведения зависит свобода подруги, как минимум на ближайшие двое суток.

— Потому что один жутко надоедливый и совершенно несносный вампир дорог мне, — честно ответила я.

— Я тебе не верю, — отчеканил Лекс.

Это уже порядком надоело! Вру — не верит, говорю правду — не верит, молчу — требует отвечать.

— Это твое личное дело. Ты спросил — я ответила. На этом все, точка.

— Анна остается здесь, вы отправляетесь с Артуром — точка, — таким же холодным тоном заявил Варт.

Этот вампир рушит всю мою браваду, оставляет огромные дыры в броне. Тем самым демонстрируя мою ничтожность, беспомощность, зависимость.

Обида и поражение, помноженные на пережитые мучения прошлой ночи, и добавленные к месяцу изнуряющих переживаний, хлынули ручьями по щекам.

— Алекс, немедленно прекрати это, — зарычал Варт.

Мне было уже все равно, пойдет Анна со мной или останется здесь. Меня вообще мало заботило, чем закончится весь этот кошмар. Я хочу проснуться, я хочу домой… Грань моих физических и эмоциональных возможностей давным-давно пересечена и оставлена в подземелье Хелдвелл. А я наивная думала, что смогу со всем этим бороться, надеялась на пусть не безоблачное, но все-таки не на грозовое будущее.

Глупая Барби!

Я действительно смирилась с неизбежностью замужества, даже начала искать положительные моменты в супружестве. Мне показали насколько я была не права, и я возненавидела своего вчерашнего любимого. Он спасает меня, оберегает, и я опять ищу в нем лучик света. Он справедливо, но очень жестоко наказывает, и я снова его ненавижу. А сейчас я понимаю, что он опять прав, но не могу это принять и пытаюсь бороться с ним, когда надо бороться с собой. Проблема во мне и только во мне! Я не вижу очевидного и придумываю несуществующее. Я всем сердцем люблю красивого, смелого, умного мужчину и всем существом ненавижу кровожадного, циничного, расчетливого монстра, но это один и тот же человек! Когда он рядом я готова убить его, когда далеко — умереть за него. Сколько еще я буду разрываться пополам?