Осенними тропами судьбы (СИ) - Инош Алана. Страница 37

Она полюбила лес. Выучившись обращаться с кольцом, легко находила ягодные и грибные места: оно само приводило её к ним, стоило только ясно представить себе желаемую ягоду или гриб. При этом волшебство кольца берегло девушку от случайного пересечения западной границы Белых гор и попадания в Воронецкое княжество.

Лето перевалило за свой пик и близилось к закату, но всё ещё было полно чудесных, нежарких, погожих дней. Однажды, вернувшись домой, Млада предупредила, что в крепости Шелуга гостила сама княгиня Лесияра, которая каждый месяц зарев [27] любила отдохнуть и порыбачить на озере Синий Яхонт, причём одна, без своей супруги. Ждана не совсем поняла, для чего было сделано это предупреждение: для того ли, чтобы она остерегалась ходить к озеру, или же для того, чтобы при встрече выразила правительнице женщин-кошек должное почтение? Как бы то ни было, приняв это к сведению, в лес Ждана ходить не перестала: там ещё оставалось множество нетронутых ягодных богатств. Из ягод она пекла пироги, делала взвар, морс, заготавливала их с мёдом по рецепту Крылинки – благо, Млада раздобыла целый бочонок «сладкого золота». Ещё Ждана любила, замерев, слушать до самозабвения птичьи песни, которые светлыми, свитыми из цветов и солнечных лучей венками ложились ей на сердце. Ей запал в душу горьковато-тёплый, зелёный запах липкой смолы на пальцах и прохладный, необъятный лесной простор… Нет, ни за что она не променяла бы всё это вновь на городскую жизнь – на грязь улиц, людскую толпу, шум и гам. Её взяла в необоримый плен эта ясная, уединённая тишина соснового бора, а величественное молчание гор научило её слушать и думать.

Случилось ей однажды с корзиной голубики отдыхать у лесного каменного колодца. Создан он был самой природой в виде подземной пещеры, затопленной озёрной водой и имевшей выход на поверхность в виде узкого горла. Над колодцем возвышались каменные глыбы, оплетённые сверху корнями сосен. Вода стояла высоко: чтобы дотянуться до неё, нужно было лечь на край и всего лишь спустить руку. Сначала Ждана просто сидела, вглядываясь в тёмную молчаливую глубину и наблюдая, как солнечные отблески колыхались на стенках колодезного «горла». Свет играл на зелёных узорах малахита, и девушка легла на прохладную траву, чтобы их лучше разглядеть. Нежаркое солнце мягко гладило ей спину, каменный край холодил грудь… От нечего делать она стала кидать в воду камушки, собирая их возле себя. Бульк! Малахитовые узоры заплясали, тонкие солнечные нити заколыхались… Бульк! Гулкий, короткий звук. На десятом камушке свет потускнел: солнце спряталось за облаком. Из-под голубовато-зелёной толщи воды послышался непонятный высокий звук, тягуче-округлый, вопросительный, что-то вроде «бу-у-у-уль-ль?» Ждана замерла, ощутив укол холода в сердце… Ни оторвать взгляд, ни встать она не могла: малахитовое бездонье чаровало, затягивало, выпив из неё всю волю и твёрдость. В воде между тем что-то шевельнулось, медленно приближаясь и проступая… Светлое пятно, окружённое колышущимся облаком водорослей, всплывало к поверхности, постепенно превращаясь в лицо. Из воды на Ждану смотрела дева с мертвенной, зеленовато-бледной кожей и по-лягушачьи большим ртом. Травяная зелень её выпуклых немигающих глаз всасывала Ждану в пучину холодных чар, опутывая душу и прорастая в сознание. Покачивающаяся, дышащая копна волос-водорослей раскинулась на весь колодец, заполнив его собой от стенки до стенки. Лоб девы охватывало очелье из маленьких ракушек, а в ушах вместо серёжек ощетинились костями рыбьи остовы. Широкий рот, полный мелких щучьих зубов, приоткрылся словно бы в зевоте, водная поверхность дрогнула круговыми волнами, и Ждана снова услышала то жутковатое, утробное «бу-у-уль». Протерев глаза зелёными кулачками, водное существо уставилось на девушку.

Ледяное осознание накрыло Ждану: доигралась. Кидая камушки, она разбудила водяницу. Пойманной мышью пискнул здравый смысл: надо уходить подобру-поздорову… Но зелёные щупальца подводных чар крепко опутали её, а край колодца давил на грудь каменным холодом. Свесившаяся с него рука занемела, не в силах втянуться наверх, а к ней уже подбирались пальцы водяницы. Вот они показались над водой, бескровные, с полупрозрачными острыми коготками…

Дёрг! Цап! Плесь!

В запястье Жданы вцепилась мокрая и холодная, как рыбья плоть, рука. Рот ощерился в хищной мелкозубой ухмылке, глаза выпучились, обдавая душу Жданы глубоководной жутью, и девушка с ужасом поняла, что её тянет вниз непреодолимая сила. Не получалось ни ухватиться за что-нибудь, ни упереться… Ноги беспомощно елозили по траве, а край рукава уже намок. Как спастись? Кого звать на помощь, если даже горло сковал глубинный холод?

Конечно, Лаладу, чья солнечная сила была вышита на рукаве рубашки.

Стоило Ждане впустить в свои мысли живительный свет, как выпученные глаза водяницы зажмурились, точно её ослепили яркие лучи от вышитых красных солнц. Коготки царапнули кожу девушки, колышущийся полог волос сжался и втянулся следом за стремительно нырнувшим лицом. С досадливым и недовольным «бу-у-уль» водяница исчезла в глубине.

Солнце снова игольчато пробилось сквозь полог сосновых крон, отогревая душу Жданы и растапливая ледяную корочку страха. Царапины от коготков ядовито горели. Поднеся руку ближе к глазам, Ждана ахнула: кольцо пропало! Водяница стащила, не иначе.

«Вот засранка!» – выругалась девушка, стукнув кулаком по траве.

Сначала сердце лизнули жгучие язычки злости, а потом их потушил холод безысходности… Ждане вспомнилось: нельзя отдавать водяной нечисти ничего своего – ни постоянно носимых украшений или оберегов, ни домашней утвари, ни иных предметов, часто бывающих в употреблении. Через них эти твари вытянут жизненные силы, а потом и вовсе душу высосать могут. Тяжко придавленная негаданно постигшей её бедой, Ждана окаменела… Свет солнца померк, вокруг девушки воздвиглась прозрачная, но непробиваемая стена, отгородившая её от тёплого и родного мира живых – стена отчаяния. Теперь день ото дня она будет бледнеть и чахнуть, сердце ей будет сосать неистребимая, потусторонняя тоска, влекущая в лес, к этому проклятому колодцу. А потом лунной ночью она со стенанием и плачем придёт сюда и кинется в воду. Кожа её покроется такой же, как у водяницы, мертвенной зеленью, волосы выцветут и станут водорослеподобными, во рту вырастут рыбьи зубы, а руки будут тянуться к живым людям, чтобы утащить зазевавшихся на дно…

Нет, нет!… Не бывать этому! Разбив оковы оцепенения, Ждана запустила пальцы в каменную крошку возле колодца, набрала горсть камушков и принялась с остервенением швырять в воду.

«Выходи! – кричала она водянице. – Вернись, отдай кольцо! Оно не твоё!»

Вода с бульканьем глотала камушки, но ничто в глубине не шелохнулось. На все крики и требования Жданы она отвечала ледяным непреклонным молчанием. Мир вокруг не изменился: солнце светило, горные вершины сияли бесстрастной белизной, в лесу перекликались птицы… Никому не было дела до горя Жданы. На траве стояло лукошко с голубикой. К чему оно теперь? Утратив кольцо, девушка даже не знала, как попасть домой. Привыкнув перемещаться с его помощью, она не утруждала себя запоминанием настоящей, пешей дороги. В какой стороне дом? Беспомощно озираясь, Ждана не могла понять… Отчаяние отняло у неё все силы и принудило сесть. Обхватив руками колени, она уткнулась в них лбом и заплакала.