Королевское чудовище - Кашор Кристина. Страница 71

И конечно, именно туда поехал Бриган, потому что Бриган всегда был там, где дела идут хуже всего. Наверное, ему нужно было там быть, чтобы произносить вдохновляющие речи и вести отряды в наступление, ну или что там командиры делают на войне. Ей противно было, что он так хорош в чем-то настолько печальном и бессмысленном. Если бы только он, ну, или кто-нибудь еще догадался бросить меч на землю и сказать: «Хватит! Это глупый способ решать, кому править!» И ей все больше казалось, пока кровати в целительской заполнялись и пустели и снова заполнялись, что из-за этих сражений мало что останется тому, кто будет править. Королевство уже развалилось на куски, и теперь война дробила их на еще более мелкие.

Кансрелу это понравилось бы. Бессмысленное разрушение было ему по вкусу. Мальчишке, наверное, тоже понравилось бы.

Арчер придержал бы свое мнение — от нее, по крайней мере, зная, как она все это презирает. И что бы он ни думал, он бы все равно храбро сражался за Деллы.

Как сражаются Бриган и Нэш.

Когда передовая стража Нэша въехала в ворота, Файер, стыдясь самой себя, спотыкаясь и совершенно не в силах сдержаться, сбежала на крышу.

«Красавица-лошадь, — с мольбой воззвала она к своей подруге. — Красавица-лошадь, я не могу этого вынести. Я выдержу Арчера и Кансрела, если надо, но не это. Пускай он уедет. Почему все мои друзья — воины?»

Через некоторое время, когда Нэш поднялся на крышу в поисках ее, она не преклонила колен вместе со своими стражниками и часовыми на крыше. Она осталась стоять к Нэшу спиной, не отводя взгляд от лошади, ссутулившись, будто защищаясь от его присутствия.

— Леди Файер, — сказал он.

«Ваше величество. Со всем уважением я молю вас, уйдите».

— Конечно, миледи, если вы так хотите, — сказал он мягко. — Но сперва я обещал передать вам около сотни посланий с северного фронта и из города — от моей матери, вашей бабушки, Ханны, Брокера и Милы, это только для начала.

Файер представила себе послание Брокера: «Я виню тебя в смерти моего сына». Послание Тесс: «Ты по глупости испортила свои прекрасные руки, так ведь, миледи, внучка?» Послание от Ханны: «Ты бросила меня здесь одну».

«Хорошо, — послала она мысль Нэшу. — Передавайте мне послания, если так нужно».

— Ну, — немного растерянно начал Нэш, — они посылают свою любовь, конечно. И свою горькую скорбь по Арчеру, и облегчение, что вы живы. И Ханна особо просила передать, что Пятныш выздоравливает. Миледи… — король прервался. — Файер, — поправился он. — Почему ты согласна разговаривать с моей сестрой и братьями, но не со мной?

Она огрызнулась: «Если Бриган сказал, что мы разговаривали, он лицемерил».

Нэш помолчал.

— Он так не говорил. Видимо, я его неправильно понял. Но ты ведь говорила с Кларой и Гараном.

«Клара и Гаран не воины. Они не умрут», — подумала она для него, но, подумав, тут же поняла, что это не причина. Ведь Гаран может умереть от болезни, а Клара — родами. Тесс — от старости, Брокер и Роэн — если на них нападут во время путешествия, а Ханна может упасть с лошади.

— Файер…

«Пожалуйста, Нэш, пожалуйста. Не заставляй меня думать о причинах, просто оставь в покое. Прошу!»

Это его обидело. Он повернулся, чтобы уйти, но потом остановился и обернулся снова.

— Еще кое-что. Твоя лошадь на конюшне.

Файер в недоумении бросила взгляд на скалы, где серая лошадь топтала копытами снег. Она послала свое замешательство Нэшу.

— Разве ты не говорила Бригану, чтобы он прислал твою лошадь? — спросил он.

Файер повернулась кругом на месте и впервые взглянула прямо на него. Статный и бравый, на губе — новый тоненький шрам, плащ скрывает кольчугу и кожаные доспехи.

— Ты ведь не про Малыша говоришь? — спросила она.

— А, точно, — ответил он, — Малыш. В общем, Бриган подумал, что он тебе нужен. Он внизу.

Файер бросилась бежать.

Она так много плакала с тех пор, как нашла тело Арчера, плакала из-за ничтожнейшей мелочи, и всегда слезы беззвучно катились по ее лицу. Но, увидев, как Малыш, спокойный, тихий, с его вечно лезущей в глаза челкой, прижался к перекладине стойла, чтобы дотянуться до нее, Файер заплакала совсем по-другому. Казалось, она вот-вот задохнется от силы рыданий, скрутивших ее, или что-то внутри нее разорвется.

Муза, встревожившись, вошла в стойло следом за ней и гладила по спине, пока она прижималась к шее Малыша, пытаясь отдышаться. Нил подавал платки. Толку не было. Она никак не могла перестать плакать.

«Это моя вина, — снова и снова повторяла она Малышу. — Ох, Малыш, это все я виновата. Я должна была умереть, а не Арчер. Арчер не должен был умирать».

Через очень долгое время Файер доплакалась до того, что поняла: это не ее вина. И тогда поплакала еще немного — просто от горя, потому что Арчера больше нет.

Она проснулась, не от кошмара, и, проснувшись, ощутила, что укутана в теплое одеяло и лежит, прижавшись к теплой, мерно дышащей спине Малыша.

За дверцей стойла кто-то тихо разговаривал с Музой и другими стражниками. Этим кем-то был король.

Паника уже прошла, ее место заняла странная, умиротворенная пустота. Файер приподнялась и провела рукой по прекрасному округлому боку коня и по тем местам, где шерсть росла неровно из-за шрамов, оставленных хищными птицами. Сознание Малыша дремало, сено у его морды шевелилось от дыхания. В свете факелов конь казался темной глыбой. Он был совершенен.

Она коснулась сознания Нэша. Тот подошел к двери стойла и оперся на нее, глядя на Файер. Нерешительность и любовь явно читались и на его лице, и в чувствах.

— Ты улыбаешься, — сказал он.

Естественно, ответом на это были слезы. Разозлившись на себя, Файер попыталась их остановить, но они все равно просочились.

— Прости, — сказала она.

Он вошел в стойло и присел на корточки между головой и грудью Малыша. Погладил шею Малыша, рассматривая Файер.

— Я так понимаю, ты в последнее время немало плачешь, — сказал он.

— Да, — призналась она.

— Наверное, устала от этого.

— Да.

— А как руки? Очень болят?

В этом тихом допросе было что-то успокаивающее.

— Не так сильно, как раньше.

Нэш серьезно кивнул и продолжил гладить шею Малыша. Одет он был все так же, только теперь держал шлем под рукой. Почти все ее друзья старше нее; даже Бриган, самый младший из братьев, старше на пять лет. Но едва ли это разница в возрасте заставляла ее чувствовать себя младенцем среди взрослых.

— Почему ты все еще здесь? — спросила она. — Разве ты не должен уже вдохновлять людей на подвиги в какой-нибудь пещере?

— Должен, — сказал он, слегка поддерживая ее ироничный тон. — И я как раз пришел сюда за лошадью, чтобы ехать в лагерь. Но вместо этого разговариваю с тобой.

Файер провела рукой по длинному тонкому шраму на спине Малыша. Она подумала о своей недавно появившейся склонности легче находить общий язык с лошадьми и умирающими незнакомцами, чем с людьми, которых она думала, что любит.

— Неразумно любить людей, которые должны умереть, — сказала она.

Нэш подумал об этом мгновение, гладя Малыша по шее с королевской неспешностью, как будто от этого осторожного, плавного движения зависела судьба Делл.

— У меня на это есть два ответа, — сказал он в конце концов. — Первый: все умрут. Второй: любовь глупа. Она не имеет никакого отношения к разумности. Ты любишь того, кого любишь. Я вот вопреки всякой разумности любил своего отца, — он пристально посмотрел на нее. — А ты своего любила?

— Да, — прошептала она.

Он погладил Малыша по носу.

— Я люблю тебя, хоть и знаю, что ты никогда меня не примешь. И люблю своего брата, даже больше, чем думал до того, как появилась ты. Ты не можешь выбирать, кого любить, леди Файер. И не можешь знать, на что это чувство способно тебя сподвигнуть.

Внезапно Файер ясно увидела связь. От удивления она чуть отклонилась назад и внимательно изучила его лицо сквозь мягкую игру света и тени. И увидела его по-новому, как никогда не видела раньше.