Когда я вернусь (Полное собрание стихов и песен) - Галич Александр Аркадьевич. Страница 48
О ТОМ, КАК КЛИМ ПЕТРОВИЧ ВОССТАЛ ПРОТИВ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ СЛАБОРАЗВИТЫМ СТРАНАМ
История эта очень печальная, Клим Петрович рассказывает ее в состоянии крайнего раздражения и позволяет себе, поэтому, некоторые, не вполне парламентские, выражения.
…Прямо, думал – я одно – быть бы живу,
Прямо, думал – до нутра просолюся!
А мотались мы тогда по Алжиру
С делегацией ЦК профсоюза.
Речи-встречи, то да се, кроем НАТО,
Но вконец оголодал я, катаясь.
Мне ж лягушек ихних на дух не надо,
Я им сукиным детям, не китаец!
Тут и Мао, сам-рассам, окосел бы!
Быть бы живу, говорю, не до жира!
И одно мое спасенье – Консервы,
Что мне Дарья в чемодан положила.
Но случилось, что она, с переляку,
Положила мне одну лишь салаку.
Я в отеле их засратом, в «Паласе»
Запираюсь, как вернемся, в палате,
Помолюсь, как говорится, Аллаху
И рубаю в маринаде салаку.
А на утро я от жажды мычу,
И хоть воду мне давай, хоть мочу!
Ну, извелся я!
И как-то под вечер,
Не стерпел и очутился в продмаге…
Я ж не лысый, мать их так! – Я ж не вечен,
Я ж могу и помереть с той салаки!
Вот стою я, прямо злой, как Малюта,
То мне зябко в пинжаке, то мне жарко.
Хоть дерьмовая, а все же – валюта,
Все же тратить исключительно жалко!
И беру я чтой-то вроде закуски,
Захудаленькую баночку, с краю.
Но написано на ей не по-русски,
А по ихнему я плохо читаю.
Подхожу я тут к одной синьорите:
– Извините, мол, ком бьен, Битте-дритте,
Подскажите, мол, не с мясом ли банка?..
А она в ответ кивает, засранка!
И пошел я, как в беспамятстве, к кассе,
И очнулся лишь в палате, в «Паласе» –
Вот на койке я сижу нагишом
И орудую консервным ножом!
И до самого рассветного часа
Матерился я в ту ночь, как собака.
Оказалось в этой банке не мясо,
Оказалась в этой банке салака!
И не где-нибудь в Бразилии «маде»,
А написано ж внизу, на наклейке,
Что, мол, «маде» в СССР,
В маринаде, В Ленинграде,
Рупь четыре копейки!
…Нет уж, братцы, надо ездить поближе,
Не на край, расперемать его, света!
Мы ж им – гадам – помогаем, И мы же
Пропадаем, как клопы, через это!
Я то думал – как-никак заграница,
Думал память, как-никак, сохранится.
Оказалось, что они, голодранцы,
Понимают так, что мы – иностранцы!
И вся жизнь их заграничная – лажа!
Даже хуже – извините – чем наша!
ВЕЧЕРНИЕ ПРОГУЛКИ
маленькая поэма
Владимиру Максимову
1
Бывали ль вы у Спаса-на-крови?
Там рядом сад с дорожками. И кущи.
Не прогуляться ль нам, на сон грядущий,
И поболтать о странностях любви?
Смеркается. Раздолье для котов.
Плывут косые тени по гардине,
И я вам каюсь, шепотом, в гордыне,
Я черт-те в чем покаяться готов!
Пора сменить – уставших – на кресте,
Пора одеть на свитер эполеты,
И хоть под старость выбиться в поэты,
Чтоб ни словечка больше в простоте!
Допустим этак: – Медленней, чем снег,
Плывет усталость – каменная птица.
Как сладко всем в такую полночь спится,
Не спит – в часах – песочный человек.
О, этот вечно-тающий песок,
Немолчный шелест времени и страха.
О, Парка, Парка, сумрачная пряха,
Повремени, помедли хоть часок!..
А ловко получается, шарман!
О, как же эти «О!» подобны эху…
Но, черт возьми, еще открыт шалман!
Вы видите еще открыт шалман!
Давайте, милый друг, Зайдем в шалман!
Бессмертье подождет, ему не к спеху!..
2
Ах, шалман, гуляй, душа,
Прочь, унынье черное!
Два ученых алкаша
Спорят про ученое: –
Взять, к примеру, мю-мезон,
Вычисляй и радуйся!
Но велик ли в нем резон
В рассужденьи градуса?!..
Ух, шалман! Пари, душа!
Лопайтесь, подтяжки!
Работяга, не спеша,
Пьет портвейн из чашки, –
Все грешны на свой фасон,
Душу всем изранили!
Но уж если ты мезон,
То живи в Израиле!..
Ну, шалман! Ликуй душа!
Света, Света, Светочка!
До чего же хороша,
Как в бутылке веточка!
Света пиво подает
И смеется тоненько.
Три – пустые – достает
Света из под столика.
– Это, Света, на расчет,
И вперед – в начало!..
Работяга, старый черт,
Машет ручкой: – Чао!..
Вот он встал, кудлатый черт,
Пальцами шаманя.
Уваженье и почет
Здесь ему, в шалмане!
3
Он, подлец, мудрец и стоик,
Он прекрасен во хмелю!
Вот он сел за крайний столик
К одинокому хмырю. –
Вы, прошу простить, партейный?
Подтвердите головой!..
Хмырь кивает.
Работяга улыбается.
– Так и знал, что вы партейный.
Но заходите в питейный
И по линии идейной
Получаетесь, как свой!
Эй, начальство!
Света брызни!
Дай поярче колорит!..
Наблюдение из жизни! –
Работяга говорит.
И окинув взглядом – тесный
Зал на сто семнадцать душ.
Он, уже почти что трезвый,
Вдруг понес такую чушь!.