Самый лучший демон. Трилогия (СИ) - Снежинская Катерина. Страница 52

Чем больше он бесился, тем больше его рык напоминал какое-то утробное урчание. Вроде как у кошки, только лекарка таких больших котов себе и представить боялась.

— Не думаю, — помотала Арха головой и попыталась быть как можно более убедительной. — Ты мне можешь спокойно объяснить, как я могу исправить все это? Ирраш, считай меня кем угодно, но меньше всего я хочу навредить ему. Ты это попытайся понять.

— Откажись от него. Только по-настоящему откажись. Засунь все свои чувства куда-нибудь поглубже — и уйди.

Он тоже постарался быть как можно более убедительным. Даже наклонился вперед, упираясь ладонями в колени и гипнотизируя ведунью. Наверное, автор любовного романа про демонесс написал бы, что внутри у девушки все оборвалось, а мир полетел во Тьму. Но ничего подобного лекарка не чувствовала. Слова шавера так и остались словами. Нет, смысл Арха поняла, но…

Кто может добровольно отказаться от руки или ноги? Даже зная, что если их не отрезать, то гангрена отравит кровь, убьет? Любой до последнего будет отбиваться, не даваясь врачам. Не только потому, что ампутация — это больно. Скорее представить невозможно, что руки у тебя не будет. А Дан для ведуньи был даже не конечностью. Демон — это она сама. Девушка фыркнула, оценив пафос собственных мыслей. Но что делать, если только это и было правдой?

Шавер, кажется, понял, что убедить ее не получилось. Недовольно нахмурился и откинулся на спинку дивана, сложив руки на груди.

— Об этом я с тобой и хотел поговорить. То, что ты принимаешь за любовь — просто инстинкт. Инстинкт шавера.

Арха не нашлась, что на это ответить. Поэтому благоразумно промолчала.

— Нас в древности называли «боевыми котами хаш-эдов». Истинные нас создали, Арха. Мы животные, просто животные из Тьмы, — он ткнул пальцем в гравюру. — У нас даже разума не было. Зато имелись инстинкты. Шаверы — самые страшные хищники в Бездне. От них не спастись. Но хаш-эды приручили их, в подкорку, в самую сущность заложили безусловное подчинение. Догадайся, как можно добиться такого повиновения?

— Через любовь? — тихо спросила ведунья.

— Точно. Это наш инстинкт, он в крови. И никуда не делся даже тогда, когда мы обрели разум. Меня с детства учили противостоять ему, управлять им, быть самостоятельным. Не смотреть каждому хаш-эду в рот, ожидая, пока он меня по холке потреплет. Но я так и не сумел справиться.

Говорил он обычным своим, слегка недовольно-раздраженным, тоном. Но Арха видела, как тяжело ему дается каждое слово. Желтые глаза позеленели, шея напряглась, словно он тяжесть поднимал. Ведунья могла его понять. Он, такой весь из себя гордый, лорд из лордов, так и оставался боевым котом. Только не хаш-эдов, а отдельно взятого рогатого. И переломать он себя не мог. Да и не хотел, наверное.

— Ты знаешь, что такое импринтинг? — спросил ушастый — лекарка кивнула. — Теперь ты понимаешь, что с тобой происходит?

— Я наполовину человек.

— Ты наполовину шавер. А кровь Тьмы гораздо сильнее человеческой.

Он замолчал, пытаясь, кажется, свою правоту впечатать девушке в голову. Наверное, будь его воля, он ей череп бы вскрыл — и вложил внутрь нужную мысль. Так, чтобы она точно никуда не делась. А поскольку он этого сделать не мог, то просто пытался просверлить в ведунье взглядом дырку.

Арха думала. Каким бы бредом ей не казалось то, что он сказал, это могло быть правдой. Кстати, многое объясняющей правдой. Да только лекарке она не подходила, не могла она принять такую реальность. Точнее, девушка бы ее и приняла, только вот ничего это не меняло. Умереть ради него — нет ничего легче, пожалуйста, в любой момент. Отказаться от него — нереально. Просто не-воз-мож-но.

— Наверное. Знаешь, Ирраш, может ты и прав, — заговорила она, наконец. — Только вот трусость это самая настоящая. Ты прячешься за своими инстинктами, как за каменной стеной. Мол, это не я, это все кровь.

— Ты так ничего и не поняла, дура! — прорычал он.

— И в этом ты вполне можешь быть прав, — Арха спорить не стала, — да только лично я предпочту сама принимать решения, а не списывать все на неведомое происхождение. Но спасибо, что рассказал. Я учту. И то, что ты говорил про слабости — тоже. И не надо мне ничего сейчас доказывать. Все равно не докажешь, а ссориться даже с тобой на ночь глядя не хочу. Спокойной ночи.

Она встала, глянула на стеллажи, набитые книгами. Но решила, что, пожалуй, обойдется сегодня без чтения. Правда, уже у самой двери не удержалась. Поскребла створку ногтями и негромко мяукнула. И только потом выскочила в коридор. В библиотеке что-то грохнуло, зазвенело разбитое стекло. Дверь заглушала разъярённый демонический рев, но смысл эпитетов, которыми ведунью осыпал шавер, все равно дошел.

И не смотря на то, что эпитеты были не слишком лицеприятными, Арха удалилась хоть и поспешно, но улыбаясь. Лучшее снадобье от тяжести на душе — сделать мелкую гадость ближнему своему.

— Слушай, надо бы тебе собственной лошадью обзавестись! — выдал Шай, поворачивая свою конягу на улицу, ведущую к клинике.

— А почему сразу не крылатого единорога? — мрачно поинтересовалась ведунья.

В столицу пришли холода. Да такие, каких лекарка припомнить не могла. Обычно в морозный день небо голубое, солнце светит ярко, снег искрится. А сейчас город словно нахмурился. Все кругом накрыла какая-то сероватая дымка. Окна и двери были закрыты наглухо. Пустынные улицы, казалось, звенели, словно промороженные насквозь. И даже дышать было холодно. Ледяной воздух обжигал горло, будто она огонь глотала.

А бравому блондину все было нипочем. Он, кажется, неудобств вообще не ощущал. Плащ на груди распахнул, не смотря на то, что под ним виднелся только не слишком теплый форменный китель. А капюшон Шай вообще сдвинул едва ли не на затылок. Хотя его острые уши пламенели ярко-малиновым цветом. И трещал он без умолку, а лекарка даже выдыхать старалась в меховой воротник. Вот что значит внутренний настрой. Архе с утра было достаточно ему сказать, что лекарство можно прекратить принимать, как настроение ифовета взлетело до небес и мелкие бытовые неудобства прекратили его занимать.

— Не, крылатые единороги только у членов императорской семьи могут быть. Хотя, попроси Дана, может, он тебе достанет по дружбе.

— Да пошел ты во Тьму, кретин, — обиделась лекарка.

— Ар, ты чего надулась? Да я просто пошутил. Ну, извини, неудачно, — залебезил демон. — Все знают, что у вас с ним чистая и незамутненная любовь. Эй, ты куда? Стоять!

Он перехватил девушку, усаживая назад на лошадь, с которой она попыталась съехать с гордым видом. С гордым, конечно, не получилось. И плащ, и подол немедленно задрались, и мороз ледяным языком лизнул по ногам. Да еще и Шай, перехватил ведунью понадежнее, обняв за талию. В общем, вид у нее получился еще тот.

— Да чтоб у тебя нос от сифилиса провалился!

От всего своего большого сердца пожелала Арха, приводя одежду в порядок. Блондин аж поперхнулся от такой доброжелательности.

— Ар, ну ты чего? Меня что ли не знаешь?

— Знаю, — заверила его лекарка. — Еще одна такая шутка — и получишь ты у меня снадобье, которое тебя навсегда обезопасит от любых дурных болезней.

— Правда? А как оно действует? — заинтересовался красавчик.

— Просто. Кое-что у тебя будет подниматься исключительно при помощи рук!

— Злая ты, Арха.

— Достал! — рявкнула она.

Потому что эта считалочка про «злая-недобрая, ведьма-ведунья» ей уже оскомину набила.

— Злая-злая. Но ты мне лучше серьезно скажи, чего бы такое съесть, чтобы не было как у этой вашей… бр-р-р! — его передернуло.

— Ты бы лучше соображал, на кого не надо залезть, чтобы не было как у этой, нашей.

— Ар, ну вот ты опять начинаешь! Ну не могу я, не могу! У меня природа такая. Я же ифовет, в конце-то концов, а не пушистый зайчик.

— Слушай, зайчик, ты вот сейчас кому голову морочишь? Я ведь прекрасно знаю, что вся ваша запредельная любвеобильность, данная Тьмой — это сказки. Ну, фертильность [10] у вас повышена, возбудимость тоже — это факт. Но себя в руках ты вполне способен держать.