Замок на болотах (СИ) - Гарин Александр Олегович. Страница 15
- Добро, что торопились и собак не взяли, - когда крики и треск сучьев постепенно затихли вдали, хрипло пробормотала полудриада. - Инакша вот бы нам, а не отлежаться тут, твоя светлость. А ить они вернутся, комес. И с собаками. Давай-ка уходить, пока еще можна...
Уходить пришлось поспешно, и даже особо не думая о том, чтобы оставлять не оставлять по себе следов. Хотя беглецы торопились изо всех сил, двигались они все же недостаточно быстро. Протаскивать лошадей через заросли чащобы было делом непростым. Меж тем, пропавшие было звуки ищущих вернулись и, сквозь шум проламываемого людьми леса, Кале и Казимиру явно чудился песий брех.
- Лошадей бросить? - ближе к утру, после цельной ночи трудного перехода, нехотя обронил Казимир, едва чувствуя под собой ноги от свинцовой усталости, и уже тысячу раз прокляв себя за то, что не послушал Калю накануне.
- Можа, и бросить, - полудриада оглянулась назад, однако, в последний час звуки погони почти совсем пропали, по-видимому, сдвинувшись в сторону. - Да ток с ними или без них, а нам не уйти, светлый комес. Скока мы еще пройдем? А коняшки скока? Те-то поперек себя извернутся, тебя доискиваючись. И ежели раньша сомненья у меня были, то теперь их нету - знаю я, кто твоих сродственников посек. Да уж и ты, комес, поди, догадался.
Казимир угрюмо покосился, но промолчал, обеими руками отгибая тяжелую ветвь, и давая пройти Кале, которая вела на поводу сразу двух лошадей.
- Что ж, мне пойти, прямо теперь им сдаться? - какое-то время спустя только и спросил он. Закатившая глаза спутница сплюнула под ноги, и ткнула конскими поводьями ему в грудь.
- Тя в детстве с крыльца-то не роняли, светлый комес? Иль ты попросту не помнишь? Еще че умного придумаешь? Не? Ну и молчи тогда. Меня послушаешь, может, выйдем отсюда живыми. Ты про лес этот многа ли знаешь?
Рыцарь пожал плечами.
- Никогда не бывал, - отрывисто бросил он, тяжело вздыхая, чтобы унять злость - на себя, на Калю, и даже на сильно задерживавших их лошадей.
- Я тожа не бывала, - нога разбойницы, попав на скрытый под листьями корень, подломилась, и она, не сдержавшись, припала на колено, дернув морду ведомой кобылы. - Тьфу, зараза... Но, ежели прикинуть, то еще сколько-то верст - и ужа там начнутся твои владения. Смекаешь, комес? Ежели до полудня не попасться, то дальша...
- Ты думаешь, что в лесу они не будут за нами охотиться пусть даже в моих владениях? Я Зергина знаю... из того, что знаю, если его люди действительно идут за мной по его приказу - то они пройдут до конца, хоть по его землям, хоть по моим, хоть по королевскому заповеднику. Остановить их может разве что...
Он вдруг умолк. Каля хмыкнула, прихрамывая следом, и тяжело дыша уже не первую версту.
- Вот теперь ты все понял, комес, - она наклонилась, подбирая выступавшую из-под листьев толстую палку. - Выжья Сечь. Сразу за этим лесом равнина малая. Пересечь ее - и там уж твои земли. И снова лес. Только лес этот в Сечь и уходит. Не пойдут они туда, комес. Хоть шкуру с них живьем дери. Потому как место то темное и чуд в нем водится... поди, знаешь сам. А ежели Сечь наискось проехать - до Выжиги твоей неполный день пути.
- Они, может, и не пойдут, - Казимир приостановился, опираясь о ближайший ствол, и подождал, пока приотставшая девушка его нагонит. - Но как же мы? Ведь... ведь правда страшно там, Каля. Злые туманы, проклятые вежи, и чуда...
- Ну, эта ты решай уж сам, - разбойница утерла мокрый лоб и оперлась ладонями в колени, опустив лицо, и тяжело передыхая. - У чуда на зубах, либо в Зергиновом подвале на крючьях. Дело, канешна, твое, светлый комес. Однак, Мечник живьем ежели брать приказал, то будь я тобой - выбрала бы чуда. Граф, говорят, до пыток шибко охотник большой. Не ведаю, из-за чего у него с Золтаном, родителем твоим, конхвликт-то вышел, а тока чую я, что для тебя уж он-то расстарается, как никогда.
... Полдень застал их полумертвыми от усталости, зато - по ту сторону равнины. Каля оказалась права - воины Зергина, всю ночь гнавшие их по лесу, как охотного подранка, в земли Казимира за ними не пошли. Последние несколько часов пути видно их не было вовсе - должно быть, милостью богов ратники Зергина сбились со следа. Либо даже на меру пути не желали они приближаться к проклятым землям. Выяснять причину такой милости судьбы ни у Кали, ни у ее спутника желания не было. Еще сколько-то времени проехав, углубляясь в новый, уже Казимиров лес, чем дальше, тем все больше чувствовали они, что если вот-вот не устроить привал, падут их лошади, а вслед за лошадьми - и люди. Вот почему, когда заросли неожиданно расступились, явив их взгляду небольшую деревню в несколько десятков дворов, ни рыцарь, ни разбойница, не стали даже хорониться.
- Солнце уже за маковку, комес. Надобно хотя б коняшек сменить... Да поесть хоть сколько-нибудь. А то и...
Казимир оперся о луку седла.
- Думаешь, что воины графские не сунутся? Земли-то здесь мои. Погодь. Сечь... началась она уже? Эту часть земель не знаю вовсе. И что за деревня сия - убей, не помню.
- Убить тя завсегда успеется, - Каля подняла руку, и тяжело ее уронила. - Чевой смотришь, комес? Не ведаю я, началася ли Сечь. Ужо должна. А только ежели тут деревня, то жить тут должон люд. Никогда такого не бывало, чтоб чудины в домах обселялись. И... твоя тут земля, не Зергина. Айда спросим, в какую сторону хоч ехать.
***
Они молча, бок о бок, ехали к деревянным домикам, над которыми - странное дело - не вилось ни одного дымка. Также не слышно было обычного для деревни гомона - тишина, столь непривычная для людского жилья, стояла над лесными домами. Не лаяли даже собаки. Словно Каля и Казимир продолжали свой путь по лесу.
- Может, они затаились и ждут нас? Разбойнички могли захаживать в эти края, и теперь они от любого путника хоронятся. Что скажешь?
Сколопендра ткнула коня в бок, обогнала шляхтича, настороженно вслушиваясь в тишину, разлегшуюся меж домов деревни. Непривычно круглые крыши гляделись недавно покрытыми новой соломой, мазанные трубы торчали тут и там, но, как подсказывало чутье лесной скиталицы, давненько в этих домах не разводили огня.
- В Выжью Сечь разбойников тоже не заманишь, - негромко обронила девушка, поднимая руку. Казимир натянул поводья, нахмурился. - А Сечь ежели и не тута, то близенько. Мож, тутошние оттого и поселились здесь, чтоб не трогали их, ни разбойники, ни податники твои, светлый комес. Однак теперь пуста деревенька-то, энто я нутром чую. Давно притом. Слушай меня, комес, да не перебивай опять, я тут больше тебя знаю. Остановимся на околице, поглядим вон тот дальний домишко. Ни к чему не прикасайся без лишней нужды, и будь начеку. Что кажется настоящим, может обернуться мороком. Поеду впереди, ты за мной в трех шагах. Ну, тронули...
Хижины проплывали мимо, позволяя Казимиру рассмотреть нехитрые предметы быта, иногда лежащие подле входа в дома. То сплетенная из соломки кукла с волосами из пакли цепляла глаз, то выструганный обух для топора. Кое-где посеред дворов валялись грабли и молотилки, корыта с высохшей водой. Перевернутые и нанизанные на колья забора глиняные горшки провожали, терялись за спинами путников.