Монета встанет на ребро - Нергина Светлана. Страница 24

Не знаю, как насчет всей фразы, но вот в последнее предложение он уверовал сразу, заторопившись к выходу. И, разумеется, споткнувшись на пороге! Арбалет неловко зацепился за дверь, ехидно тренькнув болтом…

Увидев, как я с закрытыми глазами машинально сцапала болт в воздухе, позеленевший от ужаса Кирн испарился в мгновение ока.

Несмотря на нечеловеческую усталость в теле и мозгу, сон не шел. Океан забытья равнодушно мыл песок побережья, изредка облизывая мои босые ступни и отступая на два шага назад, едва я пыталась приблизиться на один. После часа такого лежания меня сковала не то чтобы дрема, но какое-то душное тягостное состояние, нависшее стеклянным куполом и рассыпавшееся острыми царапающими осколками при любой мысли или намеке на движение.

Во рту пересохло, кровь перестала стучать в висках, сменившись отупляющей, ноющей, как Тая над фолиантом по нежитеведению, болью. Ладонь больше не вздрагивала огретой по загривку собакой при любом прикосновении – она просто онемела. То ли от чересчур давящей повязки, то ли так сказывалось действие мази.

Промучившись так еще с полчасика, я поняла, что заснуть мне сегодня не суждено. И, решив, что состояние полупьяного, отупленного восприятия мира как нельзя больше подходит, чтобы подумать, кое-как встала, нащупала халат, дошла по темноте до двери, сбивая по пути все, что попадалось. Мысль сузить зрачки, переключившись на ночное кошачье зрение, даже не пришла в голову: наверное, последняя была слишком занята тщетной попыткой проверить, все ли свои части я подняла с кровати.

Впрочем, стоять мне понравилось больше, чем лежать: вестибулярный аппарат, со вздохом придя к выводу, что без него мне сейчас никак не обойтись, перестал нагло отлынивать от своих прямых обязанностей, и ощущение бесконечного сплава на плоту по горной реке исчезло, притупившись и отступив на второй план.

Дверь я, в отличие от Кирна, открыла бесшумно.

В комнате горела свеча, растаяв белым воском почти наполовину. Кирн, вопреки ожиданиям, не спал, а лежал одетым на кровати. Рядом покоился давешний арбалет – пока, к счастью, без заряда. Видимо, до парня дошло, что этак он и себя застрелить может ненароком.

– Кто здесь? – настороженно спросил он, мигом подскочив и с подозрением уставившись на мою тень.

– Твой глюк, – обреченно ответила я.

– А-а-аа, – понятливо протянул парень. И замолк, боясь помешать Его Превосходительству Глюку.

Я с сомнением покосилась обратно на дверь, вздохнула…

А какая, собственно, разница? Объяснять все равно придется: не сейчас – так утром. И почему бы не разделаться с неприятными делами немедленно, когда хуже уже быть не может, а значит, я имею полное право рассчитывать на лучшее?!!

И, ничтоже сумняшеся, я плюхнулась в кресло. Перед глазами привычно потемнело.

– Ну и чего не спишь?

Кирн, ничуть не удивившись метаморфозе, превратившей его личный глюк в его же личную ингру, помолчал, подбирая слова. И на всякий случай отодвинув подальше арбалет, решился:

– Думаю.

– Похвально, – усмехнулась я. – И о чем же, позволь спросить?

Парень снова замолчал, рассеянно скатывая расплавленный воск в шарик. Неуверенно пожал плечами:

– О жизни.

Я горько усмехнулась:

– Не надо думать о жизни. Надо ЖИТЬ.

– Ну тогда не знаю… Обо всем понемножку. О себе. О тебе. О дяде. О том, что было сегодняшним вечером.

– И что же, по твоему мнению, произошло сегодняшним вечером?

Он поднял на меня непривычно серьезные глаза:

– Меня чуть не убили.

– Не думаю, – нарочито беспечно отозвалась я. – Ты чуть не убился, когда залез на «высотку», – вот это да. Там мне было слишком сложно тебе помогать. А вот покушение они организовали совершенно головотяпски: ты мог пять раз сбежать, даже если бы я не стала с ними драться, а просто отвлекла на время.

– Но я бы не сбежал, ингра, – с нажимом повторил он. – Ты видела, что там было.

– Видела, – равнодушно пожав плечами, подтвердила я. – Но кто знает, что было бы, сложись все чуть-чуть иначе? Организм, даже человеческий, – штука тонкая, умеющая так мобилизоваться в крайней ситуации, что просто диву потом даешься! – Я возвысила голос, не давая себя перебить: – А ты увидел, что я там – значит, ситуация под контролем, вот и предпочел преспокойно полежать в обмороке.

Судя по лицу Кирна, мое объяснение-оправдание ничуть его не убедило, но спорить не стал. Хотя бы из вежливости. Ибо спорить с умирающими – кощунство, а вид у меня наверняка ничуть не лучше, чем у свежего трупа.

Да и зачем я, собственно, пытаюсь его оправдать? Пусть себе думает, что он виноват во всем и вся. Тем паче что это не так уж далеко от истины. На кой йыр мне понадобилось говорить, что это все – просто неудачные обстоятельства?

Не надейтесь: отнюдь не по доброте душевной или из желания помочь ближнему своему. Просто я не переношу мужского нытья. Если начинают плакаться мужчины, то что остается женщинам?

– Зачем им это понадобилось? – глухо стенал между тем Кирн. – Что я им такого сделал?

– Ты сделал все, что от тебя требовалось, вот и все, – фыркнула я. Поморщилась, отцепляя от волос запутавшуюся в прядке сережку. Та благодарно звякнула медными лепестками. – А ненужных свидетелей убирают с дороги. На всякий случай. Вдруг чего-нибудь…

Кидранн поднял на меня недоуменные глаза:

– А что я такого сделал?

– Да ничего такого. Просто выложил им на блюдечке график присутствия и отсутствия Ликарта в доме.

– Они спрашивали о короле! А не о дяде! – встревоженно возразил тот.

– Не сомневаюсь. По-моему, я как-то уже говорила, что задавать вопросы – это искусство.

– Ну и что?

– Ну и то!!! – раздраженно огрызнулась я, не желая продолжать эту тему.

– Ладно, – подумав, согласился Кирн. – А зачем тогда им знать, когда мой дядя дома, а когда – нет?

– Затем, что он министр финансов.

– Они что, думают, что все государственные финансы лежат у него дома?!! – рассмеялся Кирн.

М-да, ночь для него – не самое лучшее время для мыслительной работы…

– Нет, – с выражением крайнего сочувствия на лице к сирым, убогим и на головку тронутым отозвалась я. – Просто им надо его убить, чтобы посадить в кресло министра своего ставленника. А засаду проще всего устроить в доме!