Вошь на гребешке (СИ) - Демченко Оксана Б.. Страница 53
- Кто падла? - деловито уточнил Носорог. - Приметы, чье имя называли, контора посредника?
- Маришка была не вполне в себе. Я пришла поздно и видела мало, - поджала губы Милена. - Номера машин знаю. Это все. Маришка, чем занимался твой Влад?
- Ему плохо, так и знала, - вмиг побелела Маришка. - Он... он говорил про новый проект. Он переводил мне деньги на карточку. Он... какое тело, Милена? Какое тело, боже мой?
- Живое, - повторила Милена.
- Мобила врублена? - быстро спросил Паша, глянув на Маришку.
- Я симку вытащила, потом баратейку. Я видела в кино, что отслеживают, если не вынуть, - отозвалась та.
- Во, симку гони. Пусть пробьют звоночки, есть ребята. Ствол что ли достать? - Носорог мечтательно глянул в потолок. - Типа - вломиться в квартиру, а ну там засада, веселуха...
- Я вломлюсь, мне и будет веселуха, только так, - строго уточнила Милена. - Ствол какой?
- Да разные типа есть... Подствольник в запасе, для коллекции.
- Понятно, - рассмеялась Милена. - Паша, я совсем не здешняя. У меня дома лес живой. Там стволы - это часть дерева, только так... и совсем не так, как ты это понимаешь, они еще и оружие. Дикие весенние, выкупанные в свежем серебре луны, хороши для боя с хормами. А на кэччи можно идти со старой корягой прошлого года. Паша, в нашем деле замешаны твари, они не люди и тебе в это лезть не надо. Никому не надо. Просто помоги с телом и этой... симку. Симкой?
- Не люди. Типа можно валить их законно?
- Дома мы валим их, - нехотя признала Милена, - каждую зиму. Это утомительно, они лезут и лезут, всю мою жизнь так. Говорят, раньше было проще. Сейчас плохо. Кэччи - толпами, но теперь стали приходить и шаасы, и иные разные. Лес лихорадит, если мы вовсе не справимся, он разочаруется в нас, и заслуженно. Тогда Нитль сменит мироздание, встряхнется, и останутся в нем лишь сросшиеся, вроде болотников. Иногда я думаю: до нас, людей, Нитль населяли черы, то есть те, кем они были, пока не выжили из ума, утратив совесть и озверев. Но это мои домыслы. И я не хочу стать тварью в новом мироздании. Понимаешь? Я не хочу, чтобы люди... как же сказать? Обложались. Вот: облажались.
- Хочу, - мечтательно прорычал Паша. - Хочу валить уродов каждую зиму и чтобы ствол этот... выкупанный. - Он трезво и остро глянул на Милену. - Я не лох, почему я типа - верю сразу, и без залога?
- Потому что ты умеешь так...
Милена улыбнулась. Обернулась на звук шагов: Марк брел через холл и нес бокал чего-то коричневого, увенчанного пеной. Неловко держал на весу и сам бокал, и тонкую палочку, зажатую меж пальцев, и свою прыгающую сумку. Улыбался с видом завзятого блаженного.
- Я заселился, снял временный офис и заодно продлил вам бронь до конца месяца, - сообщил он, роняя сумку. Споткнулся, обреченно пожал плечами и расплескал напиток. - Хоть что-то во мне не меняется, хорошо... Пятый 'айпад' за месяц, спорим, он сдох?
- Марк, вы очень кстати обеспечили нас жильем, - улыбнулась Милена.
- Марк, - нахмурился Паша. - Зуб даю: тот самый псих, однажды мне шепнули номерок, обошлось реально дорого... Но ты, падла типа, не принял звонок. Год назад на Рождество.
- На Рождество меня повезли в Альпы, отмечать что-то феерически успешное по моим же прогнозам, - посетовал Марк. - Я не хотел, но как-то... не уследил. Всем дали лыжи, мне дали лыжи, я пошел... Потом сразу стала весна, санаторий Управления делами президента под Москвой. Говорят, я замерз, но собаки-спасатели нашли меня. А что был за вопрос?
- Забей, типа бизнес, - отмахнулся Паша. Оживился и подмигнул Маришке. - Отдай ему симку, без базара. Марк, девочек хотели грохнуть какие-то беспредельщики. Чо не ясно? Рой связи, вытирай нос Мишке. Мы пошли на дело. - Паша критически изучил рубаху Милены. - Прикид поправим - и на дело. Или наоборот.
(84) Изолят - Мир на границе плоскости и исподья, где правят делами и умами ставленники исподья, а люди признают их власть и находят такой закон приемлемым. Где, по сути, нет среброточивых или их старательно устраняют.
(85) "Не в уме", "выйти из ума", допустимо и выражение "сойти с ума" - В Нитле нет понятия 'душевнобольной', поскольку в мире широчайшей изменчивости главный недуг - неумение меняться. Взрослые вальзы иногда выпадают из ума вольно или невольно. Это допустимо. Важно лишь уметь возвращаться и восстанавливать себя в прежнем теле. А то можно пропасть окончательно. Сама Милена в плоскости, если смотреть на вещи непредвзято - не в себе. Она в уме, но далеко не дома...
Глава 16. Бэл. О чем шумит лес
Нитль, замок Файен, третья восьмица синей луны
Во сне лес корчился от загадочного недуга, подтачивающего корни. Лес стонал, тянулся к человеку и просил о чем-то на языке, в котором Бэл не мог разобрать ни единого слова и смысла, хотя старался изо всех сил. Звуки рассыпались шелестом высохшей листвы, взвихривались прахом пожара, разлетались облаком мошкары, готовой жалить и пить кровь - но никак не делиться чем-то. Лес кричал, и крик оставался невнятным, однако именно он встревожил, вынудил открыть глаза.
Пробуждение в кромешной темноте было само по себе отвратительно. В ледяном поту, морщась от нахлынувшего осознания своего бессилия, Бэл дрожал - и не мог хотя бы сесть. Под пальцами правой руки виновато вздрагивал клинок, пробовал делиться силой - но пока не вполне удачно.
Двумя искорками серебра вспыхнул взгляд, приблизился. Щеку защекотал мех, хриплое ворчание согрело ухо. Буг вернулся с охоты, носом поддел тонкое покрывало и без спроса, на правах псаха, пополз на маленькое для него, огромного, ложе, пытаясь прильнуть к человеку. Сразу стало спокойно.
- Игрун, - шепнул Бэл, перебарывая слабость, двинул руку, чтобы почесать буга за ухом. - Ты не ушел насовсем. А ведь я не осмелился тебя просить о помощи. Осень, спячку пора обдумывать, твое право, я понимаю. Вдобавок когга у меня ни крупинки, увы.
Буг насмешливо сощурился, фыркнул и прижался плотнее. Сделалось понятно: приглашает на спину, полагая своевременным начало нового дня - посреди ночи. Спорить Бэл не стал, скрипнул зубами и заворочался, постепенно прилаживаясь поудобнее. Вьюны, заготовленные травником, один за другим впивались в кожу, и даже грядущая польза не умаляла нынешней боли. Но приходилось терпеть и утешать себя: буга оставила Милена. Кто мог подумать хоть на миг, что она - позаботится? Насмешливая, великолепная, неизменно окруженная восторженными почитателями, сильная и, хотя мало кто догадывался - постоянно нуждающаяся в поддержке...
- Игрун, неужели и ты счел её совершенством, - посочувствовал Бэл. - Беда, она мало кого замечает дольше трех дней кряду. Вернее, она слишком легко раскусывает окружающих, и пока что не научилась прощать им несовершенства. Это пройдет, она умница и повзрослеет, я точно знаю. Главное - пусть пока что уцелеет. Я готов, можем двигаться. Ты ведь хотел показать важное?
Бурый не отозвался, спрыгнул с ложа и заскользил по комнате, выбрался в коридор, поддев дверь лапой. Огляделся, принюхался и направился к лестнице. По всему получалось: он превосходно изучил замок. Или, как часто бывает с псахами, считал память человека. Легенды гласят: черы в незапамятные времена были сильнейшими из дарователей исцеления, они умели принимать не просто боль тела, но умалять и растворять повреждения души. Вроде бы перестарались, кое-что впитали - увы, не лучшее... Верны ли легенды, кто знает, но коварство и хитрость нынешних черов - быль, грустная и даже страшная. Быль и, если черы когда-то и впрямь помогали, то прямая вина людей. За свою душу каждый сам в ответе. Да, можно принять помощь, но никак не переложить на чужие плечи ошибку и расплату. А больные перекладывали, зарастая ленью и отвыкая быть собою, бороться и стремиться.
Буг спустился по лестнице, заинтересованно обнюхал перила и боком встал у двери: открывай, человек, такого запора я пока не освоил. Бэл нащупал и сдвинул засов, удивляясь тому, что слуги вздумали отгородиться от внутреннего двора. Что это - осторожность или признак страха, поселившегося в замке? Пока Тэра была в здравии, никто не запирал внешних ворот летом и ранней осенью. После того, как королева нежданно явилась и проникла в каминный зал, ворота привыкли закладывать. Но счесть опасным - двор?