Перстень Мериада (СИ) - Романовская Ольга. Страница 41

— Я ничего не крала, — упорно повторяла Стелла, не сводя тяжёлого взгляда со своего обвинителя.

— Неужели? — крикнул скаллинарец, метнувшись к ней. На мгновенье ей показалось, что он хочет заткнуть ей рот. — А как же тотем? Мы нашли его под твоей подушкой!

— Я не знаю, как он туда попал. Я не брала его. — Кто, если не он, подложил ей эту злосчастную деревяшку? Но как это доказать?

— Все воры говорят так, — усмехнулся Алилаш и, обведя глазами собравшихся, добавил: — Она не только воровка, но и потворствовала совершению ещё одного преступления. Помните того человека, которого мы хотели судить за конокрадство? Она спасла его, а после этот шакал угнал лучшую лошадь из нашего табуна.

По рядам скаллинарцев пробежал недовольный ропот. Принцесса чувствовала, что над её головой сгущаются тучи, не пройдёт и часа, как её отправят в путешествие по степи вниз головой, привязанную к лошадиному хвосту.

Неизвестно, чем кончилась бы эта скверная история, если бы не своевременное вмешательство Телифа. Почувствовав нависшую над спасительницей угрозу, он ворвался в шатёр и, прервав блестящую обвинительную тираду Алилаша, выволок обвиняемую на улицу. О том, чтобы вещи принцессы были собраны, а сумки с провизией так разительно не зияли пустотой, позаботилась Жалата.

За ними гнались дня два, а потом отстали. К счастью, род Тамируша не поддерживал дружеских отношений с другими кочевниками, поэтому остальные обитатели степи благосклонно отнеслись к «жертвам Алилаша», качнув чаши весов в сердце принцессы в другую сторону.

Часть 2

Глава I

По пыльной дороге к Ключане двигалась странная парочка: хорошо одетая вооруженная девушка, верхом на невысокой гепардовой лошади и загорелый скаллинарец, ведущий под уздцы вороного коня. Настойчивое желание идти пешком Телиф объяснял низким происхождением, не соответствовавшим стати Ферсидара. Стелла, конечно, смеялась над ним, но не настаивала.

Ключане, несмотря на официальный статус столицы, не мог соперничать не то, что с Розином, даже с Оурданом. Это была дыра, подернутая пылью веков дыра, заложенная примерно шестьсот лет назад полулегендарным сиальдарским королём Ванериксом. Собственно, город он не основывал — так, просто лагерь для своей армии и, заодно, деревушку для её обеспечения всем необходимым. Из этой деревушки и вырос Ключане — самый старый город Скаллинара.

Видя, во что превратился его походный лагерь, Ванерикс, наверное, перевернулся в гробу: повсеместная антисанитария, полное отсутствие какой-либо планировки и удобств для пешеходов. Здесь строили там и так, как хотели, а о мостовой не имели ни малейшего понятия.

В центре, на трапециевидной площади, первый правитель свободного Скаллинара повелел устроить лошадиный торг, чтобы, поселившись в бывшем губернаторском доме со львами, целыми днями наблюдать за любимыми созданиями. Штукатурка королевского дворца обвалилась, львы покрылись толстым слоем грязи и пыли — а на площади по-прежнему торговали лошадьми.

Стелла и Телиф с трудом пробирались сквозь толпу: был базарный день, и пригнавшие в город табуны кочевники серьезно затруднили уличное движение. Вздорный, всё же, народ, особенно во время ежегодных собраний, на которых избирался новый правитель. В прочем, собрания эти только официально назывались ежегодными, на самом деле они проводились гораздо реже: кочевники не хотели надолго покидать степь.

— Это даже не Оду, — думала принцесса, в очередной раз пропуская шумный табун лошадей. — В Оду было чище, чувствовался порядок. И губернатор там был милый, пытался во всём мне угодить. А здесь… Начали с того, что нагрубили, затем обвинили в воровстве. Интересно, что же будет дальше?

В отличие от нее, Телиф чувствовал себя здесь, как рыба в воде. Отчаянно работая локтями, отвешивая тумаки направо и налево, он пробивал путь в галдящем живом море.

— Телиф, а куда мы направляемся?

— Так, к одной женщине… Подождите, тут недалеко.

— А что это за женщина?

— Да так, одна знакомая. Ашта.

Эти кочевники не такие уж домоседы, если у них есть подобные знакомые! Наверняка, он всегда у неё останавливается, когда бывает в Ключане, и неплохо проводит время. В прочем, это не её дело.

Дом, возле которого закончилось их городское путешествие, Стелле откровенно не понравился: нечто из глины и дерева, с отвратительной лужей из помоев перед входом. Общее впечатление довершали перекошенные ставни, пьяные крики, доносившиеся из окон и ожерелье из верёвок с бельем, протянувшееся над мостовой.

— Может мне не стоит туда заходить? — Принцесса старалась убедить себя, что здесь ничем не пахнет, но обмануть нос не смогла. — Я постою, подожду тебя здесь…

— А почему бы Вам ни зайти? — Телиф был единственным скаллинарцем, называвшим её на «Вы». — Славный домик…

Славный домик! Даже мысль о том, что ей придется торчать возле него, вызывает в ней рвотные рефлексы! Славный домик… Он такой же славный, как и весь этот город!

— Телиф, мне не хочется тебя огорчать, но я туда не хочу. Я лучше поищу гостиницу или что-нибудь в этом роде…

— Гостиницу? — рассмеялся Телиф. — Да тут отродясь гостиниц не было, а постоялые дворы с утра переполнены так, что семечку негде упасть. Нет уж, посидите немного у Ашты, пока я с ней покалякаю, а потом подумаем, где бы нам пристроиться.

— Есть тут у меня один приятель, — по секрету признался скаллинарец. — Думаю, он вспомнит, что кое-чем мне обязан, и не откажет в ночлеге.

Ей пришлось смириться с неизбежностью посещения этого дома.

Внутри он производил не менее отталкивающее впечатление, чем снаружи. Возле лестницы — темнота; по полу разбросаны пустые чаны и какое-то тряпьё, о которое девушка, несмотря на предупреждения Телифа, постоянно спотыкалась.

Пьяные крики, которые Стелла слышала с улицы, усилились, причём настолько, что хотелось заткнуть уши. Когда они ступили на лестницу (шаткое и ненадёжное сооружение), одна из дверей с шумом распахнулась, и в образовавшийся просвет полетел табурет, а за ним и бутылка, оставившая тёмное пятно на стене.

— Это нормально, — перехватив взгляд принцессы, заметил Телиф.

Насколько же у разных людей разнятся представления о норме!

— Сюда. — Скаллинарец протолкнул её в какую-то комнату на втором, мансардном этаже.

Пахло плесенью и мокрым бельём. Обстановка бедная, убогая, разве что выбивается из общей картины натёртый до блеска медный кувшин с длинным носиком, чинно стоящий на большом блюде.

— Ашта, я пришёл! — Телиф плюхнулся на некое подобие дивана, по скаллинарской привычке заваленного тряпьём. — Раскидала тут свои тряпки! — недовольно пробормотал он, сгрёб в кучу лежавшую рядом одежду и бросил на пол.

— Садитесь. — Телиф указал стоявшей в дверях принцессе на освободившееся место.

В углу комнаты что-то зашевелилось, загремело, и перед ними возникла щуплая девушка с засученными до локтя рукавами. Руки у неё были красные и мокрые — до прихода гостей она стирала. Не говоря ни слова, Ашта подняла с пола вещи и бросила на кровать. Вернувшись, она встала напротив Телифа, скрестив руки на животе.

— Это и есть Ашта, — коротко отрекомендовал её скаллинарец и прикрикнул: — Долго нам ещё ждать, пока ты нас накормишь?

— Сейчас! — испуганно пробормотала скаллинарка. — Обед готовить?

— А ты как думаешь? — Похоже, Телиф с ней не церемонился. — Иди, готовь, а пока дай нам что-нибудь перекусить.

Ашта кивнула.

— Телиф, мне не хочется обедать, — пробормотала Стелла: ей стало жалко эту забитую девушку. — Может, обойдёмся закусками?

— Напрасно Вы отказываетесь, она хорошо и быстро готовит. У тебя ведь там уже что-нибудь припасено, Ашта? — подмигнул он.

— Конечно! — От его неожиданной ласки скаллинарка осмелела. — Я займу у старухи Эги кофе и сварю вам. У неё нынче настоящий кофе, целых два фунта настоящего кофе. И рыба есть. Я её запеку так, как ты любишь.