Громбелардская легенда - Крес Феликс В.. Страница 91
Он поднял руки и тут же их опустил, отступив на полшага назад.
— Да, Кара.
— Значит — нет, Глорм.
Он стер капли дождя с лица, сжал ее ладони и пошел прочь. Постояв немного под дождем, наконец пошла в другую сторону и она.
— Каренира, — сказал кот, появившийся словно из-под земли, — ты терпелива, но умеешь ли ты ждать?
Она грустно улыбнулась.
Кот поднял лапу в ночном приветствии.
— Тогда жди… Мы еще вернемся.
КНИГА ВТОРАЯ
Ленты Алера
ПРОЛОГ
Корона шергардов
Приближались сумерки. Холодный дождь безжалостно хлестал по скалам, перекатываясь по склонам гор в то густеющем, то снова рассеивающемся тумане. Ветер терзал водяные струи, которые изливались из густых туч над серой землей Громбеларда.
Тяжелые горы стояли непоколебимо.
Затяжной дождь превратился в ливень. Яркая молния сверкнула на фоне угрюмого свода, который трудно было даже назвать небом. Раскат грома обрушился среди вершин вместе с настоящими каскадами воды. В одно мгновение среди каменных россыпей вспенились сотни разъяренных потоков; камни катились вниз по склонам, иногда создавая завалы, которые тут же разбивались вдребезги под ударами воды.
Большие валуны продолжали лежать неподвижно.
В сером вечернем свете, среди ливня, замаячили неясные силуэты двух человек. Пригнувшись к земле, навьюченные грузом и оружием, они с трудом пробирались вдоль крутой горной тропы, ставшей теперь руслом разгневанного потока.
Невдалеке тесной группой лежали большие камни, омываемые струями дождя.
Люди упорно карабкались по склону.
Удар грома сотряс дождевые потоки, а когда он прогремел, послышался таинственный голос, звучавший подобно странному, глухому смеху. Голос этот, среди ливня и ветра, мог показаться иллюзией… но не был ею, ибо лежавшие возле тропы камни ожили. Люди застыли неподвижно, после чего один из них предупредительно крикнул, схватив товарища за руку. Чудовищные существа разрывали завесу дождя, перемещаясь вниз по склону огромными прыжками, не обращая никакого внимания на удары ветра.
Мокрые коты — зрелище забавное и почти жалкое; лапы и хвосты, облепленные шерстью, казались страшно худыми, также как и головы, ставшие странно похожими на собачьи. Двадцать подобных созданий набросились на людей, окружив их подвижным кольцом. Мокрый гадб, кот-гигант, воистину выглядел карикатурно. Так что поваленные на землю ударами лап люди увидели уморительно веселую смерть…
Несущаяся вниз по склону вода внезапно покраснела.
1
— Снова ливень… И зачем я здесь?
Маленькая пещера, выдолбленная в каменной стене, хорошо защищала от дождя. Вход, высотой в три локтя, был заслонен серой дождевой завесой, но в глубине потолок уходил вверх, стены же — в стороны. Небольшое, вполне сухое и уютное помещение освещалось масляным светильником, казавшимся неуместным среди неровных камней; здесь подошла бы скорее лучина. Развешанная на каменных выступах, сушилась одежда. У самого входа висел пояс с коротким мечом. Полностью обнаженная женщина лежала на военном плаще, раздвинув ноги так, словно приглашала всех мужчин на свете. Под голову ее был подложен колчан, из которого виднелись оперения стрел, потесненных черной косой, которая по каким-то причинам была засунута в колчан. Владелица косы оторвала зубами кусок холодного мяса, свисавший с большой бараньей лопатки, и медленно прожевала, не отводя взгляда от стены дождя перед пещерой.
— Ну? Зачем? — повторила она с набитым ртом; армектанские слова весьма странно звучали в сердце Громбеларда. — Скажи, зачем ты сидишь в этой норе, вместо того чтобы уехать куда-нибудь, чем дальше, тем лучше? Ведь тебе, похоже, холодно.
Действительно, холод был пронизывающим, хотя порывы ветра и не проникали в пещеру. Однако если женщина и ощущала холод, то ее тело, упругое и мускулистое, о том не знало — оно не дрожало и не покрывалось гусиной кожей. Лишь соски маленьких грудей торчали, твердые словно камешки. Видимо, в заботе о них она протянула руку назад и, нащупав толстое одеяло, подтянула его к себе и кое-как накрылась, не переставая жевать.
— Ох… — сказала она, покончив с лопаткой, — что ж это был за барашек… Наверняка ему было лет сто. Жаркое времен истории Шерера, воистину.
Дождь снаружи несколько утих, зато сумерки продолжали сгущаться. Вход в пещеру все слабее выделялся на фоне черных скал.
Женщина отбросила одеяло и встала.
В самом дальнем углу пещеры, среди каких-то тряпок и узлов, лежало неподвижное тело, прикрытое плащом. Черноволосая подошла к нему и, присев рядом, откинула ткань. В полумраке слабо маячили очертания осунувшегося, небритого лица. Грязная повязка на лбу пропиталась кровью.
Глаза лежащего медленно открылись. В них мерцал лихорадочный блеск.
— Ну вот, — сказала она. — Один взгляд за два дня… Неужели так теперь все время и будет?
— Умираю… Охотница… — тихо и хрипло проговорил мужчина.
Он был дартанцем. Сыном Золотой провинции, края, являвшегося полной противоположностью Громбеларду. Здесь, в Тяжелых горах, представителей этого народа считали изнеженными, избалованными богатством трусами.
Она наклонилась, ища что-то среди узлов.
— Есть две разновидности больных, — говорила она на родном языке раненого. — Те, что выздоровеют, и те, что умрут. И те и другие должны как можно быстрее сделать свое дело. Иначе они лишь мучают себя и других.
Она нашла кожаный мешок, в котором что-то булькало. Напившись, она приложила отверстие мешка к губам лежащего. Тот закашлялся, вино потекло по подбородку и щекам. Он несколько раз глубоко вздохнул.
— Я умру.
Женщина прикусила губу. Несмотря на с легкостью брошенные слова, ее взгляд был полон грусти.
— Думаю, да, — тихо сказала она.
Она протянула руку и коснулась шершавой щеки. Та была горячей. Однако раненый слабо улыбнулся.
— Спасибо, — сказал он. — Наконец-то ты видишь во мне мужчину, который сумеет… принять любую правду. Я долго ждал… Охотница, я могу… довериться тебе?
Женщина нахмурила широкие брови; вопрос был неожиданным. Она пожала плечами.
— Ну… не знаю, в самом деле, — ответила она. — О чем речь, об эликсире молодости? В таком случае доверься мне обязательно. Я ни капли не потеряю, ибо проглочу его вместе с флаконом.
Послышался короткий, отрывистый слабый смех.
— Чувствуешь себя старой, Охотница?
— Как эти скалы.
Некоторое время оба молчали.
— Скажи… это ты навлекла смерть на тех солдат в Черном лесу? То, о чем говорили… это правда?
Она прикрыла глаза.
— Нет.
— Тогда послушай… и запомни, поскольку я сомневаюсь, что смогу повторить. Слушаешь?
— Слушаю. Ты в самом деле хочешь…
— В самом деле. Я могу и хочу тебе довериться.
Сперва она долго лежала, не в силах заснуть, и размышляла о странной тайне, в которую ее посвятили. Дартанец… Дартанец в Тяжелых горах. Неужели в самом деле человек, который еще несколько лет назад был алебардником в далекой Роллайне, мог совершить самое удивительное открытие в истории Громбеларда? Невероятно… Что за каприз Шерни…
Она погрузилась в короткий, беспокойный сон, полный видений. В них она кружила по каменному лабиринту, отчаянно пытаясь вырваться, найти выход… Тщетно.
Проснувшись вся в поту, несмотря на холод, она села, обхватив плечи руками.
— Каренира…
Он впервые назвал ее по имени.
Когда-то она не любила этого человека. Почти ненавидела. Тяжелые горы были неподходящим местом для дартанца. Он, однако, считал иначе. И доказал справедливость своих доводов, за нескольких лет став знаменитым проводником по самым опасным местам Тяжелых гор.
И тем не менее Громбелард отвергал его…
Лишь благодаря случайности она нашла умирающего и притащила его в одно из своих убежищ. Он бредил. «Откуда я мог знать, что это она? — без перерыва повторял он. — Откуда я мог?..»