Ночь шрамов - Кэмпбелл Алан. Страница 14

Сайпс нахмурился, так что глаза совершенно скрылись между складками морщин и мохнатыми старческими бровями.

– Ты сходишь к Девону?

– Но я не успею вернуться. Церемония…

– Тогда попробуй зайти на кухню.

– На кухню? – Фогвилл посмотрел на пресвитера сквозь щелочки глаз. – На нашу кухню? На церковную?

– Мне кажется, он опять принялся за старое.

Фогвилл печально взглянул на чистую церемониальную рясу, на свои любимые голубые плюшевые туфли – подарок матери, которая с любовью уложила собственной рукой тонкие серебряные нити в замысловатый растительный узор. Напудренное лицо скривилось.

– На кухню – ну конечно. Где еще искать нашего отравителя?

Рэйчел Хейл висела вниз головой в полной темноте. Она сконцентрировалась на дыхании, мышцах и ударах сердца, мысленно контролируя циркуляцию крови и работу легких. Стоило представить себе лютый холод, и кровь отливала от кожных покровов, от мысли об опасности учащался сердечный ритм и напрягались уставшие мышцы.

Спайны называли такие занятия фокусировкой. Любой опытный адепт мог с помощью этой техники контролировать усталость, голод и даже жажду. Она должна была бы висеть вот так вниз головой на веревке часами, даже днями, не ощущая и малейшего неудобства. Но Рэйчел провисела всего десять минут, а голова уже раскалывалась. Ее учитель, тощий человек, имя которого она даже не знала, презирал бы ее за такую неспособность сфокусироваться, если бы ему вообще было ведомо чувство презрения.

Из всех адептов только Рэйчел была способна испытывать презрение, негодование, злость или радость. Все это считалось слабостью для убийцы, а эмоции были анафемой для спайное. Они затуманивали чистоту мыслей и намерений, препятствовали фокусировке и только мешали адептам на поле битвы. К эмоциям относились нетерпимо. В глазах Церкви Рэйчел была слабейшим из адептов и готова была еще не раз доказать это.

Кто-то потянул за веревку.

Она подтянулась вверх к ногам, высвободила лодыжки из специальных петель и спустилась вниз. У люка в полу стоял ее брат.

– Пытаешься приблизиться к богу? – осведомился он.

Рэйчел уселась на краю люка, подтянула к себе веревку и начала наматывать ее на локоть.

– Помогает расслабиться.

Он безучастно взглянул на сестру.

– Тишина, – сказала Рэйчел. Внизу, в бездне, на мили в глубину разливалось целое море тишины, но это уже не успокаивало ее, как раньше.

– А что, если веревка лопнет?

Рэйчел пожала плечами.

– Или кто-нибудь перережет ее?

Девушка ответила тем же жестом.

– О боги под городом! Монахи меня предупреждали, что ты будешь внизу, но я им не поверил. Подумал сперва, что это просто спайны так шутят, пока не вспомнил, что у них и вовсе нет чувства юмора.

– Что тебе нужно?

– Я тоже рад тебя видеть.

Рэйчел вытащила меч из полки с оружием и сунула в ножны за спиной. Повесила мешочки с ядом на ремень, заткнула за пояс три короткие бамбуковые трубки, села на кровать и принялась запихивать ножи и иглы в потайные кармашки кожаных доспехов.

– Мы нашли его, – сказал Марк. На мгновение девушка прервала свое занятие, но быстро оправилась. – Сайпс хотел бы видеть нас обоих на церемонии.

– Мне и без этого есть чем заняться.

– У тебя нет выбора.

Она отозвалась горькой улыбкой. Марк высунулся в окно и посмотрел на растянувшиеся над головой гигантские цепи – самое слабое место во всем Гейтбридже.

– Это нижний этаж храма? Наверное, должно быть какое-то символическое значение – держать вашу бригаду в самом подземелье, в темноте?

– Доступ. – Что?

– Не обращай внимания.

– Скудная у вас тут обстановка, – заметил Марк, оглядев келью, где даже взгляду упасть было не на что.

Рэйчел сунула за пояс еще одну трубку, взяла в руки лук и начала натирать тетиву маслом.

– Здесь есть все, что мне нужно.

– И как, получается управляться с этой штукой?

– Я пока жива.

Марк вздохнул и еще раз обвел взглядом комнату. Рэйчел держала лук на коленях.

– Я слышал, появился новый охотник за душами. Вероятно, большинство обескровленных служили в храме?

Рэйчел не ответила.

– А ты что-нибудь видела?

– Что? Кого-нибудь с обескровленным трупом на руках?

– Если ты что-то скрываешь… – проговорил Марк после некоторого молчания.

Девушка усмехнулась. Марк всплеснул руками.

– Рэйчел, я тебя совсем не знаю. Мы едва виделись за последние десять лет. Тебя таскают из одной затхлой дыры в другую. Если ты не сгниешь в этом провонявшем церковными крысами подземелье, которое они называют школой, значит, тебе всю жизнь придется таскаться по загаженным хашеттами пещерам под какой-нибудь проклятой горой. – К этому моменту Марк обнаружил в шкафчике графин вина. Рэйчел услышала, как пробка выскользнула из горлышка, а брат потянул носом. – Долина Койл. Не стоит даже посудины, в которую его разливают.

– Тогда поставь на место. – Марк вернул графин на полку. – Послушай, прости меня. Неделя выдалась тяжелая.

Рэйчел стиснула зубы, оставила лук и подошла к окну, повернувшись к брату спиной. Перегнулась через подоконник и подставила лицо ветру. Силуэты цепей разрезали утреннее небо. Она знала каждое звено – по ним можно было пробраться в любой квартал Дипгейта. Это были тайные пути спайнов. Но еще лучше Рэйчел знала крыши города. Уже четыре года она рыскала по ним каждую Ночь Шрамов – всего около пятидесяти ночей. За это время выпустила девять стрел. Но спайны охотились за существом, которое знало ночной Дипгейт лучше кого бы то ни было.

Черный как уголь грач сидел на выступе под окном. Птица уставилась прямо в глаза Рэйчел. Может быть, ее добыча тоже сейчас наблюдает за ней? Навряд ли, Карнивал избегает дневного света.

– Это благородно со стороны Сайпса, пропустить отца. По-моему, в его теле нет и капли крови. Крам тоже все видел. Он сказал, что от тела остались только кожа да кости, – сказал Марк.

Кровь Хейла давала много преимуществ. Продвижение Марка на военной службе, да и ее собственное поступление в отряд спайнов были заслугой этого имени – имени, которое дюйм за дюймом пробивало себе дорогу из Лиги в Ивигарт, имени, которое поколение за поколением носили контрабандисты, рабовладельцы, плантаторы и церковные лизоблюды.

– А тебе и заботы нет! – воскликнул Марк. – После всего, что он для тебя сделал!

– Убирайся! – приказала Рэйчел.

– Раньше я бы отшлепал тебя за такие слова.

Она все отлично помнила, но так и осталась стоять к брату спиной. Двенадцать лет в отряде спайнов стали хорошим оружием против Марка. Они были отличным оружием против любого. Почти любого, вздохнула девушка.

Марк заговорил шепотом:

– Мне доставили документы – я должен дать согласие на твое посвящение. Высшие чины спайнов настаивают, чтобы я подписал бумаги.

Рэйчел насторожилась.

– Я не знаю, – продолжал Марк. – Я подумал, Рэйчел… Я не хочу, чтобы ты стала такой же, как они.

Девушка закрыла глаза.

– У них нет души. – Марк замолчал. – Живые трупы, не больше. Не могу представить свою сестру такой. Не хочу, чтобы…

Рэйчел не могла больше сдерживаться.

– Лжец! – Она резко развернулась и уставилась брату прямо в глаза. – Ты поступаешь так только из зависти. Тебя бесит, что ты провалил испытания, а я прошла. Ты винишь меня в том, что отец разочаровался в тебе…

– Ты все-таки адепт.

– А знаешь, чего мне стоило добиться этого звания? Ты хоть представляешь, как было тяжело?

– Да, я наслышан о представлении, которое ты устроила. – Марк холодно улыбнулся.

– Представление? – Ей пришлось сразиться со всеми адептами в одной битве, и она одолела их одного за другим. Но на этом дело не закончилось. Избитая и изможденная Рэйчел вызвала на бой своего учителя. Оскорбление – если бы он только мог почувствовать себя оскорбленным. В конце концов, самое большее, на что он остался способен, так это сфокусироваться на собственных легких и не захлебнуться кровью.