Ночь шрамов - Кэмпбелл Алан. Страница 72

Этот дикарь формирует мнение племени, питает их ненависть. Именно его нужно убеждать.

Дикари надвигались. Девон размял плечи и шею и шагнул им навстречу. Будет трудно. Может быть, даже больно.

Сделав несколько шагов, Девон понял, насколько больно.

Никаких переговоров, никакого обмена любезностями, только боль.

Острие топора врезалось в грудь, и он повалился на землю.

Бросивший топор не кричал и не бежал, а продолжал спокойно надвигаться навстречу противнику. Чувства его, ненависть или ликование, остались скрыты под пыльным шарфом.

Девон ощупал рану и с удивлением обнаружил на пальцах вязкую жидкость. Он выдернул топор – острое лезвие блестело на солнце алой кровью. Отравитель с трудом поднялся на ноги и выпрямился.

– А теперь послушайте!

Дикари не издали ни звука, лишь ножи и топоры засвистели в воздухе.

Камень попал Девону в висок, топор врезался в плечо и чуть не разрубил шею. Стрелы зашипели. Одна ударила в бедро, другая задела щеку, третья застряла в животе. Острые наконечники расцарапали Девону лицо, разорвали уши. Несколько стрел пробили легкие. Что-то тяжелое со страшной силой ударило отравителя по голове. Песок и голубое небо перемешались и поплыли перед глазами.

Надо было что-то делать. Девон уже собирался выкрикнуть: «Стой!», когда еще один камень ударил его прямо в лоб и сбил с ног. Стена Зуба скользнула мимо словно огромная грязновато-белая туча, закрыв половину неба.

Удары градом сыпались на несчастного. Камень и металл били и рвали плоть, тело тонуло в горячем песке. Девон практически перестал ощущать боль, в ушах раздавался глухой стук. Толстое копье проткнуло живот. Отравитель схватился за древко обеими руками и, потянувшись за него, поднялся на ноги и выпрямился. Выдернул копье. Ножи безжалостно впивались в плечи, живот, грудь и шею. Глаза смотрели в равнодушно-голубое небо. Что-то отчетливо хрустнуло в мертвой тишине пустыни: сломалось ребро. Девон попытался устоять на ногах, но его с силой ударило в руку и развернуло.

Девон не успел еще оправиться, а хашетты уже нацелили на пришельца луки, начали поднимать с земли камни. Отравитель посмотрел на свое искалеченное тело: плоть висела клочьями, раны кровоточили. Из руки торчал острый осколок кости. Под ногами песок потемнел и намок от крови, в легких хрипела вязкая жидкость. Девон ощупал распухшее лицо и недосчитался нескольких зубов. Кровь и слюна забили глотку, не давая произнести ни слова. Последовал еще один удар в голову, и правый глаз перестал видеть. Девон взялся за стрелу, торчавшую из правой глазницы, и переломил древко. С обратной стороны черепа остался торчать металлический наконечник. Девон аккуратно вытащил остаток стрелы.

Мелкие кусочки мозга прилипли к дереву.

Боль нежно разливалась по телу, словно щекотала. Страшно хотелось чесаться. Она добралась до кончиков пальцев, кожа затрепетала. Девон сделал глубокий вдох, и тогда невыносимая боль ворвалась в него, кровь и кости, зубы и язык застонали. Череп гудел, словно острые иглы впились в глаза и уши.

Девон рассмеялся.

Темнота. Ничего не видно. Дилл не мог различить даже вытянутые перед собой руки или кольчугу, прилипшую к телу. Он падал вниз. Стремительно падал, крепко прижав к спине крылья. Крик замер в горле, захлебнулся в потоке ледяного воздуха, который заставлял глаза слезиться. Ангел зажмурился, но от этого ничего не изменилось: его окутала кромешная тьма. С каждым ударом сердца он падал все глубже и глубже навстречу смерти. Дилл открыл глаза. Слезы, словно осколки льда, врезались в веки.

– Рэйчел! – Пустота проглотила голос раньше, чем звук достиг его собственных ушей.

Страх умолял ангела остановиться. Бездна не могла продолжаться бесконечно: рано или поздно он разобьется о дно. Но другого выбора не оставалось. Если остановиться сейчас, он окажется один в кромешной темноте, а Рэйчел пропадет наверняка. Дороги назад нет – без нее нет.

Я тебе верю.

В памяти всплыло ее лицо. Образ пробудил в душе Дилла ненависть, ненависть к самому себе и к поколениям боевых архонов, что были до него. Он ненавидел все то, что олицетворяли его предки и чем так и не удалось стать ему. Ангел снова зажмурился.

– Рэйчел! Рэйчел! – Продолжая отчаянно звать, Дилл несся вниз.

Бездна засасывала ангела, словно смола, наполняя легкие, проникая в плоть и мозг. Страх стал абсолютным, слился с самим существом Дилла.

Лови меня…

Как же ее поймать? Рэйчел далеко внизу или над головой, а может быть, совсем близко справа или слева. Как найти ее в такой темноте? Дилл ослеп. Она мертва. Мертва с того самого момента, как бросилась в пропасть.

Я тебе верю.

Слова острыми когтями вцепились Диллу в сердце и не отпускали. Не отпустят даже после смерти. Дилл снова открыл залитые слезами глаза и уставился в пустоту. Снова попытался выкрикнуть ее имя, но бешеный ветер ворвался в легкие. Армия призраков ждет внизу. Может быть, Рэйчел давно с ними? Успеет ли он увидеть их раньше, чем встретится с острыми скалами? А что дальше?

Что дальше?

Рядом не будет священника, чтобы освятить тело. Ульсис не придет дать ему спасение, дать место в рядах своей армии. А Лабиринт? Может ли Лабиринт пробраться в город Дип за его душой? Или разбитое тело Дилла так и останется гнить на дне бездны в темноте и вечном забвении?

Дилл больше никогда не встретится с отцом: мысль ударила его словно кулак. Ангел еще крепче прижал к спине крылья и растопырил пальцы, отдавшись на волю пустоте.

– Рэйчел!

Диллу показалось, что через гул ветра раздался отдаленный голос.

– Рэйчел!

А был ли голос? Как долго осталось до дна? Может быть, то выли духи, предупреждая незваного гостя о скорой гибели? Просили его одуматься, остановиться?

– Рэйчел!

Откуда-то сверху снова позвал голос. Будто выкрикнули его имя. Может быть, просто свист в ушах? Чуть слева. Дилл попытался справиться со своим телом и повернуться в сторону голоса. Одна рука потянулась за фонарем на поясе, а другая до боли сжала рукоятку меча.

– Рэйчел!

– Дилл! – Голос разбил пустую вечность на тысячи осколков.

Ангел отчаянно рванулся на звук, не смея даже надеяться.

Кровь гудела в висках, в ушах звенел смех бездонной темноты.

– Дилл, здесь, снизу!

Дилл расслабил крылья, чтобы замедлить падение, ветер вцепился в перья. Он ничего не понимал. Рэйчел не могла до сих пор падать. Не могла разглядеть его в такой темноте. Но это точно ее голос.

Призрак?

Я умер? Я уже на дне?

– Дилл, слева, сверху, тридцать ярдов!

Сверху? Дилл расправил крылья, и мощный поток воздуха мгновенно остановил его.

– Рэйчел?

– Сверху, слева!

– Где ты? – умолял Дилл. Его голос утонул в темноте.

– Зажги фонарь!

Он целую вечность искал фонарь, крутил колесико, чтобы выбить искру. Дилл несколько раз взмахнул крыльями, чтобы удержаться на одной высоте, не зная даже, открыты ли у него глаза. С третьего раза фонарь зажегся, осветив руки, пояс и ноги Дилла. Рукоятка меча сверкнула золотом, металлическая сетка мерцала на груди. Все остальное окутала густая вязкая темнота, которую не мог рассеять слабый свет фонаря. Пустота казалась теперь только чернее. Грудь начало сдавливать, стало трудно дышать.

– Рэйчел! – позвал Дилл.

– Я вижу тебя! Сверху, недалеко! Я здесь!

Дилл повернулся на голос.

Одной рукой Рэйчел ухватилась за плечо Карнивал, которая держала спайна за колени.

Ангел неторопливо взмахивала мощными крыльями, повиснув в воздухе вместе с Рэйчел на плечах, словно девушка совершенно ничего не весила.

– Выключи фонарь, – зашипела Карнивал.

Дилл остолбенел от удивления и тупо уставился на ангела.

Карнивал щелкнула зубами и оскалилась.

Дилл ослабил свет.

– Она спасла меня. Увидела, что ты прыгнул за мной, и показала мне, где ты.

Лицо Карнивал казалось в темноте удивительно белым; даже шрамы побледнели. Только глаза оставались такими же холодными и пустыми.