Имперские истории - Юрин Денис Юрьевич. Страница 13

Более краткого и абсурдного инструктажа было трудно представить: «Иди, куда пошлют, и не смей об этом болтать!» – полнейшая информация, по мнению высокого начальства, севшего в карету и тут же укатившего прочь, не соизволив даже обратить внимание на обескураженные физиономии охранников, не то что уж задать привычный и чисто формальный вопрос в конце своей речи: «Все ясно?»

А вопросы были, притом много. Однако господин Артур не был столь же кратким и таинственным, как его недавний собеседник, и как только карета уехала с площади, перешел к делу.

– Итак, господа охранники, перейдем к делу! – произнес Артур, сомневаясь, стоит ли добавлять «…и дамы» ради одной Фаны. – На ближайшие пять часов Гильдия сдала мне вас в аренду.

По полукругу присутствующих прокатился недовольный ропот. Форма высказывания была непривычно груба, однако полностью отражала содержание. Высокие чины Гильдии и Городской Совет распоряжались ими, как собственностью, торговали, как товаром, и далеко не всем охранникам это нравилось. Однако особого выбора у наемников не было: или мучиться под крылышком Гильдии, или идти на большак, ставя себя за грань закона. Из двух зол многие солдаты выбирали меньшее.

– Пускай вас не смущают меры предосторожности, с которыми уважаемый мной господин Корс собирал ваш отряд, – продолжил Артур, теребя тонкими пальцами мочку проколотого уха. – Они не касаются вашего задания, они касаются лишь меня, поскольку мое открытое появление на улицах вашего славного города могло вызвать определенный негативный резонанс среди… впрочем, это не важно и, как говорится, к делу не относится.

– А короче можно? – перебил нанимателя охранник второго класса, Камбиор Ромеро, рослый и ужасно невыдержанный атлет с двуручным мечом за спиной.

Фана и охранник по правую руку от нее почти одновременно напряглись и положили ладони на рукояти оружия. Неизвестно, как бы отреагировал дворянин, скрывавший свое имя, на грубое замечание нахального простолюдина, у которого среди массы недостатков было всего два положительных качества, помогших ему, однако, подняться в Гильдии аж до второго класса: нечеловеческая сила и дальнее родство с городским смотрителем питейных заведений, проще говоря, кабаков и притонов.

– А я в принципе уже закончил, – лукаво улыбнулся Артур. – Работа для вас привычная, никаких особых нюансов: подкрасться, окружить, напасть и перерезать. Осталось лишь уточнить детали, то есть кого и где.

– Ну и кто же не должен встретить рассвет? – снова встрял Камбиор, важно подбоченясь. – Кого потрошить-то будем? Надеюсь, не тех, кого днем охраняем?

– Нет, что ты, дело совершенно законное, у меня даже есть разрешение Городского Совета. – Артур сделал эффектную паузу и, хитро прищурясь, обвел взглядом каменные лица напрягшихся в ожидании участников ночной вылазки. – «Прыгуны».

Сердце Фаны сжалось в груди, по телу пробежала волна холода, как будто уродливая смерть в рваном балахоне уже занесла над ее головой остро заточенную косу. Все вокруг вдруг пришло в движение. Охранники кричали, размахивали руками, ругались, спорили, но она не слышала их голосов, видела лишь лица, искаженные злостью и страхом, злостью на пославшую их на убой Гильдию и страхом перед встречей с грозным противником.

«Прыгуны» были не очень многочисленной, но одной из самых хорошо организованных и опасных банд в Токано. У них не было четкой специализации, присущей остальным формированиям преступного мира. Преимущественно они были ворами, но не гнушались разбоя и душегубства. Богатые особняки и загородные дома вельмож, конторы ростовщиков и наполненные привозными товарами склады были типичными объектами их быстрых и слаженных нападений. До сих пор оставалось загадкой, как пронырам удавалось обманывать чуткий нюх сторожевых собак и обходить искусно расставленные ловушки. О них слагали легенды, никто не знал, где их пристанище, кто главарь и вообще какова их численность. О банде ходили разные слухи, зачастую противоречащие друг другу, но сходящиеся в одном: с «прыгунами» лучше не связываться, они хитры, опасны и никогда не оставляют в живых свидетелей. Полностью вырезанный год назад на подходах к Баркату караван из Виверии и три дюжины погибших за одну ночь от их рук стражников были лучшим доказательством основательного подхода к делу и полнейшего отсутствия предрассудков по поводу истребления себе подобных.

– Ну уж нет! – взревел Камбиор, потрясая в руках двуручным мечом. – Я солдат, а не самоубийца!

– Корс совсем из ума выжил, пора менять старика! – вторил ему еще один охранник, которого Фана часто видела в Гильдии, но так и не знала по имени.

– Нам не столько платят, – твердили в различных вариациях остальные трое, пытаясь доказать самим себе, что не трусы.

Странный дворянин с серьгой в ухе молчал и почему-то время от времени смотрел на Фану, видимо, поражаясь ее нетипичной реакции. Бледная в лице девушка ни разу не встряла в спор между коллегами и только нервно теребила рукой в черной перчатке край старенького плаща. Она так же, как и другие, боялась, но и понимала бессмысленность споров. Какие бы аргументы ни приводили охранники, сколько бы ни кричали и ни ругали выжившего из ума Главу Гильдии, а все случится именно так, как решили между собой наниматель и Корс. Они побесятся-побесятся, а все равно будут вынуждены подчиниться приказу и напасть на банду. Иного выхода не было. Гильдия не потерпит в своих рядах тех, кто обсуждает приказы. Членство же в ней пожизненное, выход означает смерть.

– Все, пошумели, господа, пора и делом заняться, – по-прежнему хитро улыбаясь, произнес Артур, дождавшись, пока страсти утихнут. – Претензии предъявите потом, притом не мне, а вашему хозяину. Мне ваши опасения, равно как и мысли, не интересны.

– Конечно, не тебе же со вспоротым брюхом подыхать! – пробасил Ромеро, все еще разбрызгивая слюну и трясясь от злости, но уже убрав за спину меч.

– А вот тут ошибка, – рассмеялся Артур, пронзив громилу цепким, недобрым взглядом, – я пойду с вами, и так же, как вы, приму участие в веселой потехе. Видите ли, господа охранники, эти негодяи обидели близких мне людей. Я не могу отказать себе в удовольствии лично пустить им кровь из жил. Естественно, и вы, и глубокоуважаемый господин Корс совершенно правы. Нужно было оцепить квартал, осадить их убежище, не спеша подготовиться к штурму, привлечь несколько сотен солдат, но… но это не то! Я жажду отмщения, я хочу собственными глазами увидеть предсмертные муки подонков, почувствовать, как клинок пронзает их плоть!

Артур не кричал, он был абсолютно спокоен, и от этого Фане стало еще страшнее. Хищная ухмылка, вдруг появившаяся на его невозмутимом лице, и бесовский блеск в глазах не оставляли сомнений: жажда мести – единственная сила, поддерживающая пламя жизни в теле дворянина. Он не стремился к мести, он жил ею и ради исполнения заветного желания был готов рисковать своей, а заодно и их головами.

– Выше носы, господа! – весело подмигнул Артур онемевшим охранникам. – Дело довольно трудное, но в смертники записывать себя рановато. Я по крайней мере еще намерен прожить несколько десятков лет. Времени мало, нужно поспешить. У меня есть план, объясню по дороге.

Дворянин быстро развернулся на каблуках и, немного вразвалку, шире, чем другие люди, расставляя ноги, направился к улочке, ведущей в центр юго-западного квартала. Кто-то из охранников чертыхнулся, кто-то, бормоча себе под нос, сплюнул на мостовую, а кто-то, как Фана, промолчал, но все, как один, двинулись следом за странным господином; странным настолько, что об этом даже не хотелось говорить.

Узкая улочка между пристроенными друг к другу вплотную двухэтажными домами. Видно только маленький кусок неба над головой. Грязь под ногами, лужи и выщербленные камни мостовой. Отряд старался идти тихо. Тусклый свет, еще горевший в нескольких окнах, освещал путь. Наглухо запертые двери и ставни на окнах первого этажа таили в себе не меньшую угрозу, чем простирающаяся впереди тьма. Сыро, холодно, страшно. Выживший из ума наниматель запретил пользоваться факелами, боясь, видишь ли, привлечь внимание местных жителей. Сплошная стена домов иногда неожиданно прерывалась, и сбоку открывался темный проем подворотни. Жуткая местность, куда по ночам опасалась заглядывать даже стража.