Лорд Джон и суккуб - Гэблдон Диана. Страница 16

Стук в дверь заставил его замереть. Что делать? Если это Луиза в своем прозрачном батисте или в чем-то еще более опасном, лучше притвориться, что его нет. Но вдруг это Стефан, пришедший просить прощения или требовать от него объяснений?

Стук раздался снова — громкий и настойчивый. Вряд ли женщина, особенно преследующая фривольные цели, стала бы так стучать. Она скорее поскреблась бы чуть слышно.

Грей, набрав воздуха и стараясь унять расходившееся сердце, распахнул дверь.

— Я хочу поговорить с вами, — сказала старая княгиня и вошла, не дожидаясь приглашения.

— О-о. — Все немецкие слова вылетели у Грея из головы. Он закрыл дверь, машинально застегивая рубашку.

Старая дама, не обращая внимания на предложенный стул, встала у камина и устремила на Грея стальной взгляд. Грей с облегчением отметил, что она по крайней мере одета полностью. Вида почтенной вдовицы в дезабилье он бы не вынес.

— Я пришла спросить, — начала она без предисловий, — намерены ли вы жениться на Луизе.

— Нет. — Знание немецкого вернулось к Грею с чудодейственной быстротой. — Nein.

Седая бровь вопросительно поднялась.

— Вот как? Она думает иначе.

Грей провел рукой по лицу, подыскивая дипломатический ответ — и нашел его, уколовшись о собственную щетину.

— Княгиня Луиза бесконечно восхищает меня. Мало найдется женщин, равных ей… — «И слава Богу», — добавил он про себя, — …но боюсь, что я не свободен. Моё сердце осталось в Англии. — Если бы он попытался открыть свое сердце Джеймсу Фрэзеру, тот немедленно свернул бы ему шею, но сердце Грея тем не менее оставалось с ним — что верно, то верно.

Взгляд старой дамы пронизывал его так, что ему невольно захотелось отойти подальше. Однако он устоял, и его собственный взгляд выражал полную искренность.

— Хммф! — фыркнула наконец она. — Ну что ж, хорошо.

Произнеся это, она направилась к двери, но Грей удержал ее за руку.

Она повернула к нему голову, удивленная и разгневанная, но он смотрел лишь на то, что внезапно бросилось ему в глаза у нее на платье.

— Простите, ваша светлость. — Образок, который она носила как брошь, он видел раз сто и предполагал, что на нем изображен какой-то святой. Изображение там действительно имелось, но не совсем традиционное. — Святой Оргвальд, не так ли? — Он мог бы легко принять это изображение за что-то другое, если бы не видел более крупную его версию на крышке шкатулки.

— Разумеется. — Старая дама сверкнула глазами, тряхнула головой и вышла, захлопнув за собой дверь.

Грей впервые подумал о том, что Оргвальд святым явно не родился. С этой мыслью он улегся в постель, рассеянно почесываясь, — после общения с мулами он набрался блох.

Глава 7

Неравный бой

Следующий день выдался холодный и ветреный. Грей, проезжая мимо, видел, как жмутся в кустах у дороги фазаны. На жнивье сидели, нахохлившись, вороны, на грифельных крышах — голуби. Все эти птицы, хотя и слыли безмозглыми, вели себя более разумно, чем он.

У птиц нет обязанностей — впрочем, и Грей этим холодным утром отправился в путь не из одного чувства долга. Отчасти им руководило любопытство, отчасти подозрение. Он хотел отыскать цыган — в частности, ту цыганку, которая поссорилась с рядовым Боджером незадолго до смерти последнего.

Будь Грей честен до конца — а наедине с собой он мог себе это позволить, — у него нашлась бы еще одна причина. Будет только естественно, если он остановится у моста, перемолвится парой слов с артиллеристами — и, возможно, посмотрит, как там поживает мальчик с пухлыми губками.

Все эти причины, однако, перевешивала одна, самая главная: Грей попросту хотел уехать из замка. Он не чувствовал себя в безопасности под одним кровом с княгиней Луизой, не говоря уж о ее свекрови. В свою городскую канцелярию он тоже не решался пойти, боясь встретить там Стефана.

Ситуация как нельзя больше напоминала фарс, и все же он никак не мог избавиться от мыслей о Стефане.

Не обманывался ли он относительно влечения, которое Стефан будто бы питал к нему? Тщеславие свойственно человеку, но он мог бы поклясться… мысль Грея описывала один и тот же утомительный круг, и каждый раз, возвращаясь к исходной точке, он вспоминал, как тепло и властно поцеловал его Стефан. Нет, это ему не пригрезилось. И все же…

Скованный этим неотвязным кольцом, Грей доехал до моста — и узнал, что молодого солдата нет в лагере.

— Франц? На фуражировку ушел, должно быть, — пожал плечами ганноверский лейтенант. — Или соскучился по дому да и сбежал. У молодых это дело обычное.

— Напугался он, — вмешался в разговор один из солдат.

— Напугался чего? — резко спросил Грей. Уж не дошел ли до моста, вопреки всему, слух о суккубе?

— Он своей тени, и той боялся, — скорчил гримасу солдат (Грей вспомнил, что его зовут Самсоном). — Что ни ночь, так чудится ему детский плач.

— Ты его, помнится, тоже слышал, — не слишком дружелюбно заметил лейтенант. — В ту ночь, когда была буря.

— Я? Ничего я не слышал, кроме Францева писка. — Самсон хохотнул, и от этого смеха сердце Грея ушло в сапоги. Слишком поздно, подумал он. — Да еще грома, — дерзко добавил Самсон, перехватив его взгляд.

— Парень убежал домой, это ясно, — заключил лейтенант. — Пусть его — нам здесь трусы не нужны.

За его уверенным тоном Грей расслышал легкое беспокойство, но тут уж ничего поделать было нельзя. Эти люди не подчинялись ему, и он не мог послать их на поиски.

Проезжая через мост, он, однако, невольно посматривал вниз. Вода сошла совсем ненамного, и поток по-прежнему несся, кружа опавшие листья и какие-то полузатопленные предметы. Грей не хотел останавливаться, поскольку это могли заметить, и вес же смотрел, наполовину ожидая увидеть хрупкое тело, разбившееся о камни, или слепые глаза утопленника из-под воды.

Но не увидел ничего, кроме обычного речного мусора, и с легким чувством облегчения поехал дальше, к холмам.

Он знал только то, что цыганские кибитки в последний раз проехали куда-то в ту сторону. Найти их представлялось делом сомнительным, но он искал упорно, порой оглядывая местность в подзорную трубу — не покажется ли где дым?

Дымы попадались, но все они, как оказывалось потом, исходили из хижин крестьян или угольщиков. Крестьяне при виде его красного мундира либо прятались, либо осеняли себя крестом. Цыган они, судя по их словам, видом не видывали и даже не слыхали о них.

Солнце уже спускалось с небосклона, и Грей понял, что надо поворачивать назад, иначе ночь застанет его под открытым небом. В седельной сумке у него лежали бутылка с пивом, трут и огниво, но съестного не было ничего, и бивак на этой пустоши вовсе его не прельщал, особенно при мысли, что французы стоят всего в нескольких милях к западу. У лягушатников, как и у англичан, есть разведчики, а у него с собой только пара пистолетов, порядком зазубренная кавалерийская сабля и кинжал.

Не желая рисковать ногами Каролюса на зыбкой почве, он на этот раз взял другого коня, гнедого — тот звался попросту Боровком, но был хорошо вышколен и тверд на ногу. Полагаясь на него, Грей напоследок, усталым от постоянного напряжения взглядом, посмотрел вокруг. Деревья на холмах качались от ветра, и ему мерещились среди них люди, животные, крытые повозки — показывались и опять пропадали.